Статус миротворца

– Имперская Служба Безопасности!!!

Он видел, как опали напряженные плечи Лоссберга. Но меч почти не сдвинулся, по-прежнему целясь меж белых от страха глаз капитана. Хикки встал в свете фар вездехода, держа в ладони свое удостоверение. Из штанины лейтенанта потекла тоненькая струйка. Неуловимо-стремительным движением Лоссберг вонзил меч в ножны и захохотал, грубо, как десантный унтер, и так громко, что его слышали, наверное, и на побережье.

– Зря ты не дал мне его проткнуть, – заявил он, успокоившись. – Знаешь, у меня сегодня дурное настроение.

– Погоди, Лосси, – перебил его Хикки и заорал на окаменевших полицейских: – Что вы стоите, как два гондона? Вы знаете, кто там валяется? А? Не знаете? Там валяется легион-генерал СБ из Второго Управления! Вы уже чуете, как пахнет каторга?!

Однако отливать Этерлена не понадобилось. Он очухался своим ходом и молча, как боевой пес, кинулся в атаку. Его палец коротко вошел в подвздошную область капитана, и тот без стона повалился лицом вниз. Лейтенант шатнулся в сторону, железная ладонь генерала попала немного не туда – он вскрикнул, схватился за сломанный нос и осел на корточки. Этерлен молча ударил его ногой в лицо…

– Вот это цирк, мама моя родная, – тихо сказал кто-то сзади.

Полицейские понимали, что жестокое избиение было для них наименее болезненным вариантом. Не было в Империи суда, который квалифицировал бы их действия иначе, как нападение на высших офицеров Службы Безопасности при исполнении оными служебных обязанностей. Десять лет на рудниках выдерживали далеко не все, а учитывая возможное введение военного положения, дело могло закончиться и газовой камерой…

Этерлен порылся в карманах, достал аптечку и сунул в рот пару пилюль.

– Чем это меня так приварили? – спросил он у Хикки.

– Рукояткой моего “морга”, – ответил тот.

– Их счастье, что у меня с детства крепкий череп… Где наше оружие, ублюдки? И учтите, имел я вас во все дыры, если хоть кто-то раскроет свой поганый ротик, я заткну ему его навеки. Поняли? Поехали, Хикки, поехали отсюда…

– Вот и говори после этого, что меч – не оружие, – хмыкнул Махтхольф, усаживаясь в машину. – Если бы я не подобрал с земли “корки”, Лосси нашинковал бы эту публику, что мой повар.

– Лосси, между прочим – Горный Мастер, – сумрачно сказал Этерлен. – Он порубил бы их всех, и никакие бластеры не помогли бы.

– У тебя была стажировка на Россе? – удивился Хикки, глядя на Лоссберга через салонное зеркало.

– Была, – спокойно ответил тот. – Почти полтора года. Я натаскивал их по спецтактике тяжелых соединений, а они размешивали мне мозги, чтобы меньше тараканов там бегало. Только я не Горный, я так… младший. Это еще когда я капитаном защитил докторскую по спецтактике, наши академики решили, что таким кадрам за штурвалом не место. Еле я от них вырвался.

Хикки замотал головой, отказываясь верить своим ушам. Он никак не мог предположить, что у “бочки с ромом” имеется степень доктора военных наук. Теперь ему многое стало ясно. Побывав на древнем Россе, Лоссберг наверняка набрался ума от старых учителей, которые зачастую могли дать больше, чем профессора в Академии ВКС.

– Все-таки полиция у вас дурноватая, – сказал Этерлен, ощупывая голову. – Почти как на Кассандане. А я почему-то всегда считал, что уж тут, в Портленде, копы должны быть тихие, как мыши.

– У них новый шеф, – вздохнул Хикки. – И куча новых офицеров с разных планет. Боюсь только, что с такой тактикой они тут долго не проживут. Океан большой, прибрежные воды так и кишат хищниками – я слышал, что уже через пару часов от покойника не остается даже костей. А еще у нас любят топить заживо. В прошлом году утопили помощника супрефекта по налогам. Все всё знали, но концов – никаких.

– У тебя хоть ничего не болит? – заботливо осведомился Этерлен.

– Спина, – поерзал в кресле Хикки. – Так, немного. Ты работай, работай. Как говорится, копайте, черви, авось напоретесь на выгребную яму.

– Я уже накопал кое-что, – буркнул генерал. – Утром поговорим.

– Утром? К черту, я буду спать как минимум до полудня.

– Естественно… все равно до этого срока мы Йони не поднимем.

Глава 8

Этерлен разбудил его около одиннадцати. Некоторое время Хикки совершенно не мог сообразить, кто он, где он и что с ним происходит. После холодного душа мозги понемногу пришли в порядок. Мокрый и злой, Хикки вышел в кухню.

Генерал сидел перед работающим терминалом и в глубокой задумчивости посасывал сигару. Лоссберга не было видно.

– Он уехал к себе на катер, переодеться, – объяснил Этерлен. – Мы договорились созвониться. Я так думаю, он еще поспит…

– Чего ты так рано вздернулся? – недовольно спросил Хикки, включая кофейный автомат.

– Хотелось поработать. Одевайся, сейчас поедем к Йони. Я никак не могу до него дозвониться: похоже, у него тоже была веселая ночка. Дрыхнет, наверное, по всем дыркам.

– Ты нашел что-то интересное?

– Я нашел столько интересного, что мама родная. Оказывается, местная резидентура СБ завела на твоего Ника целый архив. Колоритная, доложу я тебе, фигурка! Что интересно, в его ближайшем окружении числятся люди, поддерживающие тесный контакт с полицией – причем не только островной, а и столичной.

– Что-о? У Ника – “черви”? Такого быть не может.

– Ну, значит, ребята из резидентуры даром получают жалованье. Да успокойся – я уверен, он все знает. Тут просто тонкая игра. Сам Батозов, конечно, с копами ни-ни, а вот некоторые из его советников чуть ли не на ставке в Планетарном управлении. Стоунвудская полиция, таким образом, негласно контролирует ситуацию на Острове. А Батозов, само собой, имеет прекрасную “крышу”. Да более того – описываются эпизоды, когда местная полиция исполняла некоторые щекотливые поручения этого досточтимого джентльмена!

Хикки присел за стол, обильно намазал джемом свежевыпеченную булочку и вдруг ощутил полное отсутствие аппетита. Такого с ним уже давно не случалось, как правило, по утрам он ел с жадностью бродячего пса.

– Но самое главное, – пробурчал Этерлен, не глядя на Хикки, – это то, что у меня появилось какое-то ощущение… Батозов очень похож на того человека, которому может быть выгоден весь наш кавардак. Если комиссарша права и он действительно решил сунуть лапы в транспортно-конвойный бизнес, мы на верном пути.

– Я надеюсь, у тебя уже пропало желание атаковать его с открытым забралом? – едко осведомился Хикки.

– Напрочь, дядя. Вот если бы я мог вызвать группу рейнджеров с полным оперативным снаряжением, тогда пожалуй… Но не будем о сладком. Нет, конечно, если мне представится случай засадить в него пару зарядов, я долго размышлять не стану… Сейчас нам нужно потолковать с несколькими артистами, которые имеют на Жирного хороший зуб.

– Это с кем, например?

– Например, вот: Джейсон Ферретти, гангстер, контролирует сеть секс-салонов и производство легких наркотиков. Аманда Смоляк, наркокоролева Эболо, держит бригаду в тридцать стволов… Тут еще много таких. Это все люди, имевшие серьезные конфликты с Батозовым и жаждущие мести.

– Люди, имевшие с Ником действительно серьезные конфликты, давно лежат на дне океана, – криво усмехнулся Хикки. – Те, кого ты назвал, – шушера, мелкое дерьмо. С Амандой могу тебя познакомить, но не уверен, что она тебе чем-нибудь поможет. Аманда дружит с таможенными придурками, на том и поднялась. Тридцать стволов, о которых ты тут толковал, – это обкуренные подростки, способные лишь выбивать деньги из таких же, как они сами, юных дегенератов.

– А Ферретти? Или вот еще – Джонни Данфорд, Мик Перро?

– Ферретти – просто содержатель бардаков. У него обслуживается местная полиция, и ни один серьезный человек не станет иметь с ним дела. А вот Данфорд… Я с ним знаком, но так, шапочно, – нас представили друг другу на одном банкете, мы потрепались, договорились созвониться, на том все и кончилось. Данфорд, насколько я знаю, человек серьезный. Он с Килборна, а там порядки покруче наших. Что там про него написано?