Страница 23 из 112
Глава 7
— Конечно! Проходи.
Я так и стоял около окна.
Женщина вошла в комнату. Осмотрелась.
Я почувствовал неловкость за наше жилище. Хотя знал, что соседняя комната, откуда пришла гостья, выглядела не лучше.
— Предложишь сиере присесть? — спросила Двадцатая.
— Э… садись, — сказал я. — На кровать.
— На его кровать, — уточнил Гор. — Дай-ка.
Он привстал. Протянул руку, забрал у женщины нож.
Взвесил его на ладони. Состроил недовольную мину, сказал:
— Ерунда. Убогая поделка.
Провел пальцем по лезвию. Хмыкнул.
Двадцатая уселась в ногах моей кровати. На самый край. Сложила руки на бедра. Выпрямила спину, расправила плечи.
— Это Гор, — представил я соседа по комнате, нарушив неловкое молчание. — Меня зовут Семнадцатый.
По-прежнему стоял у приоткрытых ставней.
— Вжик его зовут!
— Что? Как?
— Это сокращенно от… не помню. У него длинное дурацкое имя! Я слышал-то его один раз. Не успел запомнить. А как зовут тебя, красавица?
— Двадцатая, — сказала женщина.
Подняла на меня глаза и сказала:
— Первый тебя не обманул, Вжик.
— Ты о чем?
— Раньше я действительно была шлюхой.
— А я…
Замолчал.
Очень хотел рассказать о себе, но не мог. Сказал то, что пришло на ум:
— Вар Брен запретил нам говорить о своем прошлом.
— Даже так? Интересно.
Двадцатая чуть склонила голову набок. Полоска света из окна осветила подсохшую рану на ее губе.
— Так вы не из уголовников? — спросила женщина.
— Почему мы должны быть уголовниками? — вновь подал голос Гор.
— Ты хорошо дерёшься, Вжик.
— Спасибо.
— Учитывая то, как ты избил того здоровяка…
— Из-за того, что этот сумасшедший умеет драться мы стали похожи на преступников? Я тоже хорошо дерусь. И что с того? Это вовсе не значит, что мы плохие. Да, друг Вжик?
Нож Гор уже спрятал. Я заметил куда — под тюфяк.
— Я не говорю, что вы плохие, — сказала Двадцатая. — Но большая часть нашего отряда попала сюда из тюремных камер. Еще день-два назад они смотрели на солнце сквозь щели тюремных окон. Воры, бандиты, убийцы — вот кто мы. Почти все. Разве вы не знали об этом?
Гор спросил:
— Откуда?
— Они вам о себе не рассказывали?
— Мы ещё ни с кем из отряда не познакомились, — сказал я. — Один раз вместе со всеми сходили в столовую. А ещё я подрался с Первым — ты видела. Вот и всё общение.
— С чего ты взяла, что наш отряд состоит из бандитов?
— Знаю, — сказала Двадцатая. — Меня ведь тоже привели сюда из селенской тюрьмы. Это правда. Ещё ночью я сидела в яме для опасных преступников. Ужасное место. Представляете, каково там? Тесно, сыро. И пахло не фиалками.
— Тебя? — спросил Гор. — Из ямы? Ты преступница? Здорово! А говорила, что шлюха.
— Шлюхи тоже могут нарушать имперские законы. Тем более, если те их не защищают.
— Что же ты натворила?
Двадцатая ответила Гору, но смотрела на меня:
— Я убила человека. Вчера. Мужчину. Отравила. А потом отрезала ему голову.
— Жестоко.
— Да, наверное.
— Ух ты ж! — сказал Гор. — Очуметь! Снова курить захотел. Где бы взять сигарету?! Слышал, друг Вжик?! И это женщина! Отравила! А я тебе что говорил? Они такие!
Я скрестил на груди руки.
— За что?
— Было за что, — сказала Двадцатая. — Он заслужил смерть, поверь. И не оставил мне выбора. Такое бывает. Можешь не сомневаться. Но сейчас я не хочу об этом рассказывать. Может быть потом. Если вам неприятна моя компания, я могу уйти.
Она сказала это мне.
— Останься.
Мы с женщиной глядели друг другу в глаза.
Я понял, почему мне так нравилось на нее смотреть: она казалась необычной — диковинкой, каких я не видел прежде.
Среди моего народа много красивых женщин. Пожалуй, есть и те, кто стройнее и милее лицом, чем Двадцатая. И моложе.
Но ни одна из них так не приковывала к себе мое внимание: каждым движением, каждым словом, каждым вдохом!
Двадцатая казалась мне пришелицей из другого мира — книжного, из историй о Линуре Валесском! Из того самого мира, где я всегда хотел побывать! И даже стать его частью.
Гор усмехнулся.
— Надеюсь, друг Вжик, ты понимаешь, на что она способна, — сказал он. — Не поддашься на её чары, не позволишь этой уголовнице отрезать голову и тебе?
Я принял его слова за шутку.
Женщина сделала вид, что не услышала их.
— Ну а вы? — спросила она. — Как сюда попали?
Не отводила взгляд.
— Сам не против об этом узнать, — сказал Гор.
— Хотим стать боевыми магами, — сказал я.
Двадцатая улыбнулась.
Показала ямочки на щеках. На её губе блеснула капля крови.
— Ну, теперь мы все хотим этого, — сказала женщина. — Попробовали бы не хотеть! Нам, уголовникам, выбирать не пришлось. Единственной альтернативой была веревка палача. А вы…
Она сделала вид, что задумалась.
— Дайте я угадаю. Вы не из столицы. Прибыли в Селену из далеких провинций? Так? Так. Откуда? Знаю, что не расскажете. Вар Брен запретил. Что ж… твой приятель… с востока. Там любят курить травку. Даже дети. В столице эта привычка не прижилась. Ты…
Оценивающе смерила меня взглядом.
— Незнакомый мне акцент. Я слышала многие языковые варианты имперского. Такой, как у тебя — ни разу. Ты не из Империи. Что еще? Бледная кожа… откуда-то с севера? Из северных королевств? Похоже. Вон как ты маешься от жары — весь лоб в капельках влаги. У вас там, наверное, еще зима? Лежит снег? Такого пекла, как здесь, и вовсе не бывает? Я права? Да. Сам приехал? Нет. Слишком уж бледный. Даже подрумяниться не успел. Через портал? С поисковиком клана? Говорят, они даже к вам протянули свои сети. Точно. Угадала. Что у тебя на плече? Двойка? Единица?
— Ноль, — сказал я.
— Тем более. Все понятно!
— Что тебе понятно? — спросил Гор.
— В рабы таких кланов, как Лизран, попадают двумя способами, — сказала Двадцатая. — Первый — как я, из тюремной камеры. Это основное место, где они находят будущих огоньков: покупают на аукционах тюрем или непосредственно у тюремной стражи — мой случай. Но нам не запрещают говорить о прошлом — наше пребывание здесь вполне законно. Ну почти. А вот таким, как вы, первым делом приказывают молчать о себе! Пусть ни для кого не секрет, как поступают кланы с магомелочью, но говорить об этом вслух не принято. Вас наверняка заманили сюда обманом. Даже в провинции не найти идиотов, которые согласятся стать рабами добровольно.
— О чем ты? — сказал Гор. — Мы свободные! Не рабы!
Я промолчал. Кто такие рабы, я не знал.
— Серьезно? Да? Не смеши меня. Что же тогда вот это?
Женщина распахнула халат, ткнула пальцем в картинку на своей груди — в синий кружок с непонятными символами внутри.
— Украшение?
Нам с Гором нарисовали такие же.