Его жажда

Это был он. Летел на нас и готовился таранить прямо в лоб.

— Черт-черт-черт… — пыталась я защелкнуть ремень безопасности, но никак не получалось. Я слишком резко дернула — и механизм заблокировался. — Джош!

— Камилла? — не понимал он и смотрел, как я судорожно пытаюсь дотянуться ключом до защелки. — Зачем тебе пристегиваться? Мы ведь в полицейской тачке — копы не пристегиваются…

Но я бросила последний взгляд на движущееся нечто прямо по курсу. Сделала глубокий вдох, чтобы ослабить натяжение ремня. Дала ему разблокироваться.

— И… сейчас, — сказал Марсель.

Я вставила железку в прорезь. Замок защелкнулся. Я была спасена.

А затем удар. Вперед на лобовое полетела мелочь и бутылки с минералкой. Мой телефон. Все резко поднялось в воздух, зашумело-затрещало, раздался сильный хлопок. И я увидела, как Джош со всей дури бьется лбом о стекло.

Он нас протаранил. Мой Марс. Мой кошмар. Моя слабость и мое проклятие.

Марсель вышел из грузовика. Спрыгнул на асфальт. Обошел нашу машину и открыл водительскую дверь.

— Какого… — едва ворочал языком мой муж.

Он был ослаблен, не в себе после удара головой. Бровь рассечена, идет кровь. Почти не соображает, что творится.

— Я ее забираю, ублюдок, — ответил Марсель и ударил Джоша его же пистолетом. Стволом прямо в лицо.

Разрядил магазин — на землю высыпались патроны. Обошел машину с другой стороны. Открыл мою дверь — она просто поддалась. Я сидела на пассажирском и все так же не понимала, что происходит. До меня никак не доходило, что жизнь изменилась. Я могла сколько угодно повторять себе, будто все будет по-старому, а Марс — это прошлое…

Но у прошлого были другие планы.

— Зачем? — дрожали мои губы. — Неужели оно того стоило?

— Я ведь говорил, что вернусь… Тебя я не брошу.

17

Марсель

Мое терпение иссякло.

Я понимал, что впереди у меня еще много времени, чтобы сделать ее жизнь невыносимой — дать ей помучиться. Но проблема в том, что меня бесит до белого каления тот ублюдок. Тот мудозвон, назвавший себя ее "мужем".

Как же люто я ненавидел Джоша Финчера. Он угробил мою жизнь. Не она, не Камилла, а именно он — этот беспринципный легавый урод, который власти имел больше, чем я на тот момент. Но годы идут, вода точит камень, а река всегда находит себе русло, если перекрыть ее дамбой.

Вот он меня закрыл, перерезал внаглую связь с Камиллой. Запер меня на зоне. И что дальше? Он правда верил, что это решило проблему — что я выйду из тюрьмы и оставлю их в покое? Его и Кэм? Можно было решить, что он глуп и наивен. Но дело тут в другом — он рассчитывал, что я не выйду оттуда. Что меня сломают, перемелют, прикончат. Такие молодые парни, как я, только изредка выходят из колоний в нормальном состоянии. Многих выносят на носилках. А то и в черных мешках. Но не меня.

Я сам кого угодно запакую в мусорный мешок. И сейчас я мысленно искал самый большой и прочный пакет — для этого вонючего борова в погонах и шерифской шляпе. Для Джоша.

Но Джош подождет — для начала я разберусь с главной целью. С его молодой и красивой женой…

— Добрый вечер, босс, — приветствовали нас на входе в клуб. — Что это за девушка у вас на руках? Это она? Та самая?

— Та самая… Моя Камилла.

Я привез ее к себе в логово и нес на руках как трофей. Как ослабленную, не имеющую сил сопротивляться нимфу. Я ее отобрал у вора, отобрал у мерзавца, который даже локона ее не стоит. Не то чтобы лежать возле нее в постели.

— Марсель, что случилось? — спрашивали братья по стае. — Кто эта девушка? Она ранена?

— Только душевно… — шел я с ней на руках через толпу тусовщиков разных мастей. — Я хочу ее реанимировать. Нужна пустая комната. Приватная кабина.

— Сейчас все заняты, босс.

— Мне наплевать. — Я ногой вышиб дверь в первую попавшуюся студию для танцев. На шесте кружила стриптизерша, довольный клиент ерзал на кожаном диване. Такая тут атмосфера — это и есть мой бизнес, мое дело. Но сейчас плевать на все вокруг. — ПОШЛИ ОТСЮДА ОБА! ЖИВО!

Кабинка опустела. Дверь закрыли. Я усадил Камиллу на диван. Взял из бара виски и налил в стакан. Сначала себе. И выпил крупными глотками — все до дна.

Этот день не был похож на остальные. Вот я и не выдержал — забрал ее к себе. Терпеть я больше не могу. Довольно. Я получу свое сегодня. Без каких-либо "но".

— Ты понимаешь, что произошло? — смотрел я на нее и наливал еще в стакан. Протягивал Камилле выпивку. — Может, выпьешь для храбрости?

— Что ты натворил?

— Извини, я сорвался. Все эти карусели у меня в печенках уже сидят. Я хочу, чтобы ты была здесь — со мной. И это будет так, а не иначе.

— Он за мной придет. Все это обернется против нас обоих.

— Мне плевать, малышка. Пей.

Я стоял возле дивана и протягивал стакан, наполненный янтарным светом.

— Мне тяжело.

— Если выпьешь — станет легче. Поверь мне. У самого так постоянно. Тупо бухаю, когда думаю о нас с тобой. Ничего не помогает. Но боли становится меньше.

— Это просто иллюзия, — качала она головой. Медленно. Как будто в бреду. — Это иллюзия, Марс. Обычная иллюзия.

— Ну и пускай, — присел я рядом на корточках. Положил ладонь ей на колено и все так же протягивал стакан со спиртным. — Зато в этих иллюзиях я снова вижу нас. Тебя и меня. Мне кажется, что мы могли снова быть вместе.

— Это невозможно, — шептали ее губы.

Кэм была похожа на загнанную дичь. Которую держали зубами за шею. Она понимала, что сопротивляться бесполезно. Все уже зашло чересчур далеко. А сил не осталось — ни физических, ни моральных. Она смирилась и не отбивалась больше.

— Если выпьешь, станешь пьяной — многое покажется возможным.

Ее дрожащие пальцы обняли стакан. И стекло коснулось губ, обжигая их крепким напитком. Весь ее нежный рот — от кончика языка до теплого горла. Согревая желудок, легкие. Заставляя легкие дышать быстрее и глубже. Чтобы справиться с притоком крови.

Она выпила виски в несколько заходов. Кривила губы, но пила до дна, чтобы облегчить свои мучения. Чтобы стало наконец легче. И страдания уменьшились.

Камилла протянула руки, чтобы коснуться ими моих небритых щек. Это прикосновение было так неожиданно. Так будоражаще. Так нежно и в то же время возбуждающе. Меня так не касались уже много лет.

— Ты все еще хочешь меня, как раньше?

Ее слова заставили плясать мой пульс как в бешенстве.

Хотелось раздеть ее и бросить на диван. Но мои руки… Они не знали, как с этим справиться. Как обуздать этот животный порыв. И не порвать ее на клочья, эту Камиллу.

— Я хотел этого слишком долго, чтобы все прошло легко, малая…

При этих словах я схватил ее за горло и заставил встать с дивана. Кэм поднялась, встала на цыпочки и была пригвождена к стене моим напором.

— О боже… — только и услышал я мольбу. — Марс… пожалуйста…

Я впечатал свои губы в ее рот. И, не разжимая пальцев на горле, стал неистово целовать Камиллу. Проникать в нее языком. Ласкать ее губы влагой и терзать их острыми краями щетины на подбородке. Я пытался ее съесть, поглотить, просто выпить, как напиток. Хотел ее пронзить языком как можно глубже.

И моя девочка ответила взаимностью.

Мы целовались, как тогда — когда были моложе, были горячее и не были ни в чем ограничены. Нам казалось, что можно все. Надо только решиться. Можно делать что угодно, пока другие не видят. Теперь же все перевернулось, и мы рушим барьеры. Рвем цепи и прорываем границы, только бы получить друг друга. Я — ее, а она — меня.

— Ты хочешь этого, да? — задал я вопрос с непредсказуемым итогом.

— Хочу, — отвечала она с придыхом. — Хочу, чтобы ты вошел в меня.

Я стащил с нее джинсы и без прелюдий пригласил к себе. Пригласил на себя. Сел на стул и притащил ее за руку. Хотел как можно быстрее ощутить ее тепло на себе. Чтобы она оседлала и села на меня своим тугим и соблазнительным телом.