Страница 20 из 26
От Дениса никаких вестей, но оно и понятно. У него дела, он занят, некогда писать и звонить. но тревога не отпускает. Звонок в дверь вырывает из тягостных мыслей. Подхожу к двери, приоткрываю ее и застываю. На пороге Оксана.
— Ч-что ты тут делаешь? — спрашиваю, запинаясь.
— Хочу задать тебе тот же вопрос, — отвечает она и, решительно толкнув дверь, входит. А я даже не могу ей запретить, все-таки это не мой дом.
— Меня Денис привез…
— Да-да, он сказал, — машет она рукой, — что-то про то, что тебе угрожает опасность и все такое. Вот только забыл уточнить, что ночевать тоже будет тут. С тобой!
Краска заливает лицо. И хотела бы возразить, но не могу. Ведь это правда.
— Что, решили вспомнить былое? — язвит Оксана. — И как оно? Не забыла еще, как ублажать его?
В груди клокочет гнев, уже заношу руку, чтобы влепить ей пощечину, но тут же опускаю. Это она пострадавшая сторона, а не я.
— Что ж, перекантовалась, пора и честь знать. собирай свои вещички и вали отсюда на все четыре стороны.
— Нет, — отвечаю твердо. — Денис нас сюда привез, и без него я с места не сдвинусь.
— Да как ты смеешь? Это мой дом. И мой муж! У нас ребенок, в конце концов.
— Не трудись, он все мне рассказал, — пожимаю плечами. — Руслан не его сын.
— Это не важно. по документам — его. И Рус любит его. Так что… Давай, до свидания. — Она машет рукой, намекая, чтобы мы выметались.
— Я никуда не пойду!
— Еще как пойдешь! — шипит Оксана, надвигаясь на меня. — Живо хватай манатки и на выход!
— Нет!
— Ах так…
Она внезапно хватает меня за волосы, а я взвизгиваю от боли. Кажется, что с меня сейчас снимут скальп. Изворачиваюсь и бью в солнечное сплетение. Оксана выпускат мои волосы, а я отталкиваю ее.
Дальше все происходит, будто в замедленной съемке. Оксана делает шаг назад, а потом внезапно падает, ударяясь головой о край журнального столика. Лежит на полу, словно сломанная кукла, а под головой расплывается кровавое пятно.
— Мамочка? — раздается голосок Иры, и я оборачиваюсь к дочери, хватаю ее и прижимаю лицом к себе, чтобы закрыть от страшной картины. У меня нет даже сил проверить, жива ли Оксана.
Дрожащими руками набираю скорую, но понимаю, что не знаю адреса, на который ее вызвать. Поэтому сбрасываю телефон службы спасения и набираю Дениса. Слушаю в трубке длинные гудки и молюсь, чтобы он взял трубку.
— Мила? Что случилось?
— Деня… приезжай… — шепчу пересохшими губами.
— Что такое?
— Кажется, я убила ее…
— Кого? — В голосе непонимание.
— Твою жену…
Денис
Черт бы побрал все эти проверки, плановые и внеплановые. По ощущениям, это вообще все для галочки проводилось. Словно проверяющие просто пришли, потому что им дали задание, и цели найти что-то у них не было. Неужели кто-то из конкурентов заказал? Нередкое явление в нашей змеиной среде.
Прошло уже несколько часов, а у меня не было времени не то что на обед, но даже на короткий звонок. Хотелось рвать и метать, но больше — послать все к чертям и вернуться к Миле. Начать с того, на чем мы остановились. Но я вынужден был оставаться в надежде, что все это вот-вот закончится.
Внезапный звонок разорвал тишину, нарушаемую только шелестом бумаг. Посмотрел на экран — Мила. Она знает, что у меня дела, не стала бы звонить просто так. Значит, что-то серьезное.
— Простите, надо ответить, — говорю и выхожу в коридор. Что бы там ни было, это личное, никоим образом проверки не касается.
— Мила? Что случилось?
— Деня… приезжай…
— Что такое?
— Кажется, я убила ее…
— Кого? — Я искренне не понимаю, о чем это она.
— Твою жену…
— Что? — В голове шестеренки начинают крутиться с невиданной скоростью.
— Что значит «убила»? — пытаюсь разобраться.
— Она п-пришла, стала меня выгонять, схватила за волосы, — всхлипывает Мила. — Я ее оттолкнула, а она упала и ударилась головой. И теперь не шевелится. — Всхлипы сменяются рыданиями.
— Мила! Успокойся! Проверь пульс.
— Н-не могу, — стучит она зубами.
— Ради дочери возьми себя в руки, — рявкаю. — Нужно вызвать скорую.
— Я не знаю адре-ес, — тянет Мила, и я понимаю: это правда.
— Так, милая, мне надо, чтобы ты проверила пульс. Я сам вызову скорую, но нужно дать им информацию. Постарайся, пожалуйста.
— Ир, иди в свою комнату, закрой дверь и не выходи, хорошо? — слышу дрожащий голос Милы. Черт, девочка же наверняка все видела. Как бы не пришлось вести к психологу. — Да, я сейчас, — говорит в трубку и снова всхлипывает. — Она… п-пульса нет, — шепчет и снова срывается в рыдания.
— Мила, я уже еду. Никуда не уходи, ничего не делай! Обещаешь?
— Приезжай побыстрее, пожалуйста…
Сбрасываю звонок, врываюсь в кабинет, где оставил проверяющих, хватаю пиджак и ключи от машины.
— Ты куда? — спрашивает Игорь.
— Срочное дело, закончите без меня. И да Игорек, возможно, потребуются твои услуги, — смотрю на него выжидательно, дожидаюсь кивка и вылетаю на стоянку.
До домика добираюсь а рекордное время. По дороге звоню в скорую, объясняю ситуацию, говорю все, что мне известно. И к моменту, когда приезжаю, уже вижу толпу народа, в том числе и полицию. Это плохо. Я надеялся их опередить.
Меня пытаются остановить, но я сообщаю, что являюсь хозяином этого дома и мужем пострадавшей, и меня пропускают. В гостиной толпа народа, Мила сжалась в комочек на диване, затравленно смотрит на человека, который сидит рядом и составляет протокол.
— Что тут происходит? — спрашиваю не терпящим возражений тоном.
— А вы кто? — тут же поднимает на меня глаза следователь, опрашивающий Милу.
— Это мой дом. И насколько мне известно, пострадала моя жена. Где она?
Оглядываюсь в поисках медиков, но замечаю лишь лужицу крови на полу и обведенный мелом силуэт. Сердце пропускает пару ударов.
— Ваша жена мертва, — равнодушно сообщает следователь. — Ее уже увезли.
Вот так за мгновение жизнь переворачивается ног на голову, и я не знаю, что делать. Застываю, словно муха в янтаре. Мысли смешались в кучу, пытаюсь разложить их по полочкам, но получается с трудом. Однако беру себя в руки, сейчас это очень важно.
— Кем вам приходится она? — Следователь указывает на Милу.
— Она… — И правда, кем? Бывшей невестой? Любовницей? Любой из этих ответов больше навредит ей, чем поможет.
— Она мой старый друг, — отвечаю нейтрально, а Мила смотрит на меня неверяще и с обидой. Прости, любимая, сейчас так нужно.
— Какие вас связывают отношения?
— Вас это не касается, — огрызаюсь.
— Еще как касается, — с ухмылкой отвечает следователь. — Так какие?
— Хорошие, — скриплю зубами.
— Насколько хорошие?
— Насколько возможно.
— А с вашей женой у нее какие отношения?
— Никаких. Они почти не знакомы.
— Настолько не знакомы, что до убийства дошло.
— Это не доказано, — возражаю. — Пока не будет установлена причина смерти, попрошу не употреблять подобных слов.
— Что, юрист? — усмехается следователь.
— Адвокат, — киваю.
— Но вам это все равно не поможет. Я арестовываю ее по подозрению в убийстве.
Он делает знак полицейскому, и тот подходит, звеня наручниками. Мила в явном шоке, но встает и дает себя заковать. Но потом словно просыпается.
— А как же моя дочь? Вы не имеете права меня забирать, у меня маленький ребенок!
— Имеем. А о дочери вашей мы позаботимся. Служба опеки уже едет.
— Нет! — кричит Мила и смотрит на меня. — Не дай им забрать ее, пожалуйста.
— Девочка останется со мной! Я ее отец, — чеканю и смотрю на мужчин.
— Пожалуйста, ваш паспорт и свидетельство о рождении.
Рычу в бессилии.
— Я не вписан в метрики, но я ее отец, — пытаюсь настоять на своем.
— Увы — разводит руками следователь. — Мы не можем отдать ребенка постороннему. Простите. Увести, — кивает полицейскому, и тот тащит рыдающую Милу к машине. А я набираю Игоря.