Моранжевая юность

— Эта чрезвычайная причина и побудила срочно собрать данное заседание, — мрачно отчеканил старик Моранж со своего места. Он задумчиво вращал трость и хмуро оглядывал присутствующих из-под косматых бровей.

Глава Хикмета, Альмиркарим ибн Разил аль-Хикмет, что-то медленно говорил своему адъютанту, Бурхану, и косо поглядывал на Лорин маленькими глазками. Рядом с ним сидел подающий надежды аспирант Университета Аль-Сада, Асили, и увлечённо скрипел пером. Неуложенная шевелюра выбилась из-под ослабшей чалмы и придавала ему вид не от мира сего. Впрочем, никто не имел права насмехаться над особо приближёнными к ибн Разилу. К ним присела Жюльетта Леруж, глава Монетной Стражи, смерила Лорин тяжёлым взглядом и поджала губы. Под безобразными шрамами, перетянувшими узкое лицо, угадывалась былая красота. За плечом Жюльетты высился юноша, по-бульдожьи поджавший челюсть, — молодой, лохматый Никел Торстен. Поговаривали, будто они состояли в родстве, но как когда-то на спор подсчитала в уме Лорин, госпожа Леруж в лучшем случае могла приходиться ему старшей сестрой, не более.

— Даже так, — удивился кардинал и оглянулся на епископов.

— Это беспрецедентно, — проговорил ибн Разил и расплылся в улыбке. — Надеюсь, вы простите мою бестактность, происходяющую сугубо из тревоги за вас и ваше будущее, но сколько вам лет, леди Моранж?

— Семнадцать, господин ибн Разил…

— Самый что ни на есть подходящий возраст для заключения брака! Мой племянник Керем…

— Морганатический брак! — сердито выпалил старик Моранж и встал. — Я вполне доверяю рассудку юной леди Моранж, чтобы передать ей все необходимые полномочия и неприкосновенность, нарушение которых неизбежно, повторяю, неизбежно повлечёт за собой войну. Для нас данный союз прежде всего должен означать политический акт и возможность дальнейших выгод, ибо взамен мы можем получить доступ к богатствам земель Тир-Фради и прочим благам, о коих и предлагаю вам всем поразмыслить.

— А если Просветлённому не будет угоден этот союз? — улыбнулся кардинал.

— В таком случае ему будут угодны налёты дикарей со всего острова и из-за той стороны вулкана, ваша светлость, — не поднимая глаз, ответила Лорин, и на молитвенник упала крупная слезинка, но голос её был твёрд. — Насколько мне известно, оттуда ещё никто не возвращался…

— Вы сгущаете краски, дитя.

Госпожа Леруж поднялась и смахнула с кирасы невидимые соринки.

— Не нужно преувеличивать военную мощь дикарей. Если на то будет надобность, в нашем распоряжении будут целые корпуса Монетной Стражи и из Хикмета, и из Сан-Матеуса. Тем более, наш юный доктор Асили регулярно вносит посильные вклады в боеспособность наших солдат.

Услышав своё имя, Асили поднял нос от записей, близоруко оглянулся и продолжил писать, шевеля губами.

— Жюльетта, с тобой спорить себе дороже, это правда. Однако я настойчиво рекомендовал бы поднять записи о длительности жизни солдат, употребляющих, так сказать, вклады доктора Асили. Я хотел было усилить и свои, ново-серенские, части его чудо-зельем, однако, когда адъютант показал протоколы вскрытия солдат, решил повременить, ибо зелье молодого доктора высушивает организм и ведёт к безвременной кончине. К тому дню, когда с континента пришлют подкрепление, нас всех перебьют, — щёки старика Моранжа пылали. — Предлагаю господам вооружиться перьями и подсчитать, какой путь решения данного инцидента будет для нас дешевле, а быть может и прибыльнее.

Кардинал и наместник Хикмета переглянулись. Лорин уже начинали мерещиться хлёсткие унизительные прозвища, которыми наградят её земляки. Она снова опустила глаза.

Воцарилось молчание.

— Я уже сосчитал и готов обсудить вычисления с вами. Дешевле и перспективнее нам будет одобрить данный союз, но я — отец, и я пристрастен. Так что извольте.

Лорин подавила всхлип:

— От имени Торгового Содружества, во имя Просветлённого и нашего князя, я готова принести эту жертву, ибо что есть цель жизни аристократа, как не служение своей отчизне и всеобщему благу?.. И да хранит меня Просветлённый от злой магии дикарей…

Кто-то выкрикнул «хвала Просветлённому!».

Под конец собрания старику Моранжу уже несли записки с прошениями об аудиенции. Сделка состоялась.

***

В резиденции Моранжей было по-траурному тихо. Старик-наместник подписывал многочисленные бумаги, ставил сургучовые печати и сердито сверкал стеклами очков. Лорин сидела с ногами в кресле и пила какао. Оба молчали.

— Да разрази уже меня Просветлённый! — ругнулась Сара и поставила перед господином Моранжем высокую рюмку с бренди. Она по-хозяйски плеснула бренди и в какао. — Пейте-пейте! Всяко скорей уснёте, а утро вечера, поди, мудреней. Невозможно смотреть на вас двоих!

Лорин сделала глоток и поморщилась.

— Папенька, Сару я забираю с собой.

— Угу.

— Но миледи!..

— Слушай, кто, как не ты, обучит меня готовке и, как это… бытовым делам? Дикарки меня примут за свою нескоро. А уж выглядеть неумёхой — сама понимаешь…

Служанка уже хотела разразиться очередной порцией негодования, но наместник громко поставил на стол пустую рюмку и строго сказал:

— Лорин, ты знаешь, что я люблю тебя больше всего на свете. Тебе многое прощалось, на многое я закрывал глаза. Но как, скажи, как ты могла лгать на столь уважаемом собрании, да ещё подкреплять свою ложь именем Просветлённого?!.

Если бы оскорблённая невинность имела людское воплощение, им стала бы Лорин де Моранж.

— Папенька, что вы такое говорите?!.

Наместник холодно смотрел на дочь поверх очков.

— Каждое сказанное мною слово было чистейшей правдой, иначе Просветлённый незамедлительно испепелил бы меня, даром что присутствовал кардинал Ренар, клянусь вам! — Смуглые пальцы сжали чашку с какао. — Лучше скажите вашей бестолковой дочери, отчего лжи нет среди семи смертных грехов?

Сара тихо прыснула, но её заглушил трескучий голос наместника:

— Лорин! Ты слишком много на себя берешь! Я не позволю тебе насмехаться над отцом!..

Но она уже заключила его в объятия и нежно чмокнула в нос…

Комментарий к Тринадцать. Конец ver.2.0.

¹ Non sum dignus — Я не достойна

========== Эпилог к повествованию, ver.2.0. ==========

Прошло четыре года супружества Винбарра и леди Моранж. Враждующие народы renaigse и Дети Тир-Фради заключали многочисленные договоры и обеты, следуя примеру своих вождей.

— Сочлось несочетаемое, — довольно оскалился Винбарр и, высунув язык, вывел внизу очередного свитка с договорённостями замысловатую загогулину.

К моменту принятия властных полномочий Верховного Короля он растерял последние остатки мальчишества, возмужал, раздался в плечах и занял место Отца Всех Племён. Стал он и отцом собственных детей — банды маленьких разбойников с жемчужно-серыми глазами, единственных, кому невозбранно позволялось таскать Верховного Короля за рога. Разумеется, в отсутствие посторонних.

После кратких, но насыщенных препираний Телема вышла из Торгового Содружества по беспрецедентному поводу, вписанному с таким нажимом пера на бумагу, что сама ядовитая формулировка казалась цитатой из религиозного памфлета: «По причине богопротивности союзов промеж людей и животных, во всяких их проявлениях». Закрыв представительства, телемское духовенство приостановило всякую деятельность на Тир-Фради и покинуло остров, оставив по себе только Наблюдательный Совет Озарённого, в который входила пара десятков плохо организованных, но рьяных фанатиков из Ордена Света.

Мостовой Альянс с плохо сдерживаемым ликованием оплатил закрытие представительств и выделил в телемскую казну солидную сумму упущенной выгоды, предоставив высокооплачиваемые должности воинствующим членам Ордена. Щедрые предложения были с гневом отвергнуты, что было довольно предсказуемо, после чего, не теряя сладчайшей любезности, чиновничество Мостового Альянса учредило собственный Наблюдательный Совет для контроля деятельности членов Ордена Света, или «упырей над стервятниками», как хлёстко назвал их Верховный Король Винбарр.