Страница 11 из 18
– Думаю, что с Ольгой сыграли злую шутку, – серьезно сказал Аристарх. – Попытайся вспомнить, – глянул на нее, – может, ты кому-то открывала дверь? Наверняка звонил звонок.
– Да ну что ты, Аристарх, я же не чокнутая!
– Тогда как ты объяснишь, почему после ухода Глеба опять легла спать? Глеб говорит, что ты была бодрой, когда он уходил, а домработница застала тебя спящей. Что скажешь?
Прежде чем что-то ответить, Ольга напрягла память и обессиленно выдохнула:
– Ничего не скажу. Такого никогда не было. Не знаю, как я могла лечь, когда надо было собираться на работу. Не соображу даже.
– Вспоминай! – настаивал Акламин. – Вспоминай!
Собирая в голове мысли, она как будто что-то стала припоминать. Звонок, что ли. В дверь. В ушах сейчас раздался его звон. Но больше ничего в памяти не выплывало. Словно бритвой отрезало. Она застонала, сжимая ладонью лоб. Домработница, стараясь помочь ей, смущенно заморгала и вставила несколько слов:
– Я долго звонила в дверь. Я же не знала, что Оля спала. Я думала, она там вместе с Глебом. Мне консьержка сказала, что видела, как он вернулся домой. Я поэтому и звонила. Но никто дверь не открыл. Тогда я достала свои ключи и вошла. Я удивилась, что Оля спала. Она всегда в такое время собирается на работу. А тут вдруг спит! И Глеба дома не было. А консьержка говорила, он дома.
– Что за чушь? – Глеб с недоумением возмутился. – Я не возвращался домой!
Робко моргнув на его слова, домработница осмелилась добавить:
– Оля спала очень крепко. Как убитая. Я даже не могла сразу ее разбудить, хоть из пушки стреляй!
Все это озадачило Глеба, да и Ольгу тоже. Никто из них не находил никакого объяснения. На лице у Ольги застыло, как маска, какое-то болезненное выражение. Глеб же неспокойно топтался по кухне, супился и ничего не говорил. Осмысливая услышанное, Акламин тоже молчал. Он сел за стол в кухне, положил перед собой записную книжку, но раскрывать не стал. Видимо, записывать было нечего. Все в тумане. Наконец пошевелился:
– Давай-ка, Глеб, спустимся к консьержке и поговорим с ней.
Они спустились вниз.
Консьержка проворно выглянула из своей каморки, а когда услыхала, что Акламин из полиции, выступила за двери. Утвердительно ответила на вопрос, видала ли, как Корозов возвратился домой:
– А как же? Я не слепая. Он еще улыбнулся мне. Возвратился, возвратился и больше не выходил.
Глеб медленно пошел пятнами. Всегда сдержанный, на этот раз он готов был сорваться, как с цепи. Что она городит? Сбрендила, наверно! Вякает какую-то чушь! Приснилось ей, что ли? Утверждает то, чего не было на самом деле! Да еще таким убежденным тоном, что самому впору поверить в этот бред. Так и подмывало заткнуть ей рот, но он все же повышать голос не стал. Только спросил:
– Как же тогда я снова оказался на улице и появился недавно с улицы вместе с полицейским, если, вернувшись, больше не выходил из дому?
– Да, не выходил, – ошарашенно подтвердила консьержка. – Как утром вернулся, так назад не проходил. Мимо меня никто не прошмыгнет. Я всех вижу. А как снова оказался на улице и потом пришел с улицы с полицией, не знаю. – Она, кажется, струхнула чуток, потому что потеряла нить своей убежденности. – Так ведь не выходил же, это точно! – повторила, чувствуя, что сама запуталась. – Или прошмыгнул как? – начала выдумывать, ее глаза беспокойно забегали с одного лица на другое.
Пытаясь расширить ход ее мыслей, Аристарх подтолкнул:
– А посторонних вы никого не видели? Можете вспомнить, кто входил и выходил между восемью и десятью часами утра?
– Конечно могу, я здесь всех знаю, давно работаю уже. Даже знаю, кто и во сколько каждое утро выходит.
– Тогда напишите мне список и укажите примерное время.
Консьержка вернулась в каморку, села за стол, достала из стола потрепанную тетрадь, развернула на чистом листе и стала старательно выводить карандашом. Акламин и Корозов терпеливо ждали возле открытой двери. Писала она медленно, тщательно вспоминая каждого. На каком-то этапе запнулась и беспомощно огляделась. Аристарх тут же пришел на помощь:
– Что-то не так?
– Все так. Только вот Андрей Андреевич сегодня что-то не выходил, как обычно. Маргарита Петровна не выходила, и Анна Павловна не выходила. А уж эти трое всегда заглянут ко мне и спросят о здоровье. А сегодня их не было.
– В каких квартирах они живут? Вероятно, заболели, я зайду узнаю.
Консьержка охотно назвала номера квартир. Дождавшись полного списка, Аристарх взял его, и они с Глебом отошли от каморки. Отправив Корозова к жене, Акламин прошел по указанным квартирам. И получил ответ, что Андрей Андреевич, Маргарита Петровна и Анна Павловна ушли на работу, как обычно. Получалось, что они проходили мимо консьержки, но она не заметила их. Как же так? Ведь она утверждала, что видит каждого. Однако вот этих троих пропустила мимо глаз, и в то же время видела, как возвращался Корозов. Нестыковки явные. Или консьержка мутит воду, или вода замутнена помимо нее. Вернувшись в отдел, Аристарх направил опера к этим людям на работу. Тот к вечеру принес информацию, что Анна Павловна, уходя утром, заглянула, как обычно, к консьержке, но та спала в кресле. Анна Павловна решила, что та вздремнула, потому что приболела, и спросила о здоровье. Но консьержка так крепко спала, что даже не пошевелилась. Дышала ровно и глубоко. Анна Павловна будить не стала, прикрыла дверь и пошла дальше. Примерно такой же ответ дали и двое других жильцов, утверждая, что видели консьержку спящей. В свою очередь, та была немало удивлена, что ее видели спящей. Уж чего-чего, а чтобы она спала на рабочем месте – это исключено совершенно! Консьержка категорически отрицала подобное. Между тем жильцы дома стояли на своем:
– Что же я, по-вашему, собственным глазам не должна верить? – говорила Анна Павловна.
– Спала, да еще как крепко! – отрезала Маргарита Петровна.
– Я, вообще-то, человек непьющий, чтобы мне что-то мерещилось! – усмехался Андрей Андреевич.
Было над чем Акламину поразмыслить. Выходило, что, увидав Корозова, консьержка уснула. И, по утверждению жильцов, спала крепким сном. Но по словам домработницы, Ольга тоже спала как убитая. Аристарх связался с операми, занимающимися уличными и квартирными кражами. Ему показали несколько заявлений от граждан, которых обокрали. Все заявления были написаны, как под копирку. Пострадавшие вдруг обнаруживали, что у них исчезали в квартире или прямо на улице деньги и украшения. Опера, занимавшиеся этими кражами, разводили руками. Преступники не оставляли следов. Зацепиться не за что. Однако были убеждены, что преступления совершались под воздействием сильного гипноза, с помощью которого обворовывали жертву, а потом усыпляли, стирая все из памяти. Под эту раздачу попала и Ольга. Причем с нею произошло дважды. Определенно, на нее специально охотились. Итак, все, кажется, стало проясняться, вставать на свои места. Оставалось только поймать преступников. Но это как раз было самым трудным. Об этом через пару дней Аристарх сказал Глебу. Обескуражил его. Но одновременно и разозлил. Глеб сидел в кабинете Акламина на скрипучем стуле и недовольно ерзал:
– И что же теперь ждать, когда преступник снова обворует?
– Не думаю, что третий раз он появится возле Ольги, – не глуп же он настолько. Он либо на время заляжет на дно, либо, если он залетный, переместится в другой город. Раскрывать такие преступления непросто и нелегко! – Неулыбчивое лицо Аристарха хмурилось.
– Ну спасибо, Аристарх, помог! – сорвалось с языка у Глеба. – Полиция разводит руками! Здорово! Мне теперь что, самому искать его? Да если бы все было легко и просто, Аристарх, тогда зачем бы нужна была полиция? Да что тебе говорить, ты и сам знаешь лучше меня! – Стул под Корозовым задвигался и заскрипел. – У тебя хотя бы мысли какие-то на этот счет есть?
Дождавшись, когда Глеб затихнет, Акламин сказал:
– Мысли, конечно, есть. Я хочу найти этого преступника. Не могу же я бросить подругу моей жены в беде. Мне жена всю шею перепилит за Ольгу, если не найду вора. Ты сам-то как реагируешь на гипноз?