Страница 9 из 12
Библия и стала методологической основой для негативного сканирования обществ, которые не стремятся ни к «цели», ни к «истине», т. е. не строят новую социо-культурную модель и не опираются при этом на ценности оседлых народов. Г. Рубрук во время диспута при дворе Великого хана ясно понял, что монголы никогда не примут истину. Этим, однако, европейцы невольно де факто признают кочевников как цивилизацию. Даже в большей степени, чем китайцев, ибо тех, по мнению М. Риччи и других миссионеров XVI в. можно приучить к «истинным» ценностям. К кочевникам миссионеры всегда не любили ездить. Фактически кочевники до самой смерти своей цивилизации остались верны своей культуре. Как и крестьяне, впрочем.
Сказывался и опыт общения с кочевниками других цивилизаций, особенно китайской. Это, видно, в частности, на примере отношений к одному из восточноазиатских кочевых народов – киданям[47]. Киданьские племена не только объединились в рамках самой могущественной державы Восточной Азии того времени и «заставили мир дрожать», но и, используя достижения китайцев и покоренных народов, создали яркую цивилизацию, оказавшую существенное воздействие на эволюцию кочевого мира. Созданная ими империя Ляо существовала более двухсот лет (907—1125).
На трактовке характера киданьской культуры и специфики их исторического развития сказалась уже китайская цивилизационная парадигма. Уже одно то, что кидани попали в число «северных варваров» определяло их как потенциальных врагов цивилизации, которых необходимо «перевоспитывать» или «сдерживать». Фактически с момента начала киданьской истории в отношении окружающего мира к киданям выстраивается, и выстраивается на века, одна константа – они рассматриваются как потенциальные разрушители культуры, которым доверять нельзя ни при каких обстоятельствах. Киданьскому обществу фактически окончательно присваивается статус милитаристского. В XX в. своеобразным итогом этого станет концепция «завоевательных империй», одной из которых, разумеется, будет считаться киданьская.
Нужно учитывать и то, что в Европе на протяжении всей истории был накоплен богатейший опыт изучения истории вообще и истории «варваров» в частности, разработаны исторические, филологические, сравнительные методы, выработана определенная номенклатура понятий и исторических схем, которая до сих пор пользуется немалым успехом и в других цивилизациях. Этот строго научный подход вывел историю изучения кочевников на более высокий уровень анализа и синтеза и значительно усилил сложившиеся на Западе и Востоке историологические стереотипы и штампы.
Нередко образ кочевника как разрушителя культурных ценностей, делающего акцент в своей культуре не на «общечеловеческих» ценностях, а почти исключительно на культе силы, использовался и во вполне корыстных целях. Так, образ могучего Великого Хана «Катая», сформированный с помощью «Книги» М. Поло, дал основание Х. Колумбу и последующим конкистадорам возглавлять многочисленные и хорошо вооруженные военные отряды для «открытия» Азии, которая на деле оказалась новым материком. То, что такие названия, как «Катай» и «Индии» использовались «атлантическими нациями» Европы вплоть до конца XVIII в., вряд ли можно объяснить только их географическим «невежеством».
Образ «восточных иноземцев» активно использовался и в период противостояния цивилизаций, как, например, это имело место в СССР, когда он столкнулся с «территориальными» притязаниями маоистского Китая. Именно тогда был придан дополнительный и очень мощный импульс к изучению «государственных образований на северной окраине средневекового Китая». Политическая ангажированность исторических исследований в нашей стране в это время была очевидной, хотя, надо признать, что соответствующие идеологические штампы и лозунги не помешали и в это время накопить достаточно обширный фактический материал, подготовить и опубликовать целый ряд ценнейших источников и исследований.
Таким образом, кочевую культуру можно образно назвать безмолвствующей. В результате «сотрудничества» Европы и Китая ее история оказалась полна множества штампов и предстает в виде серии образов, совокупность которых фактически ставит вопрос о том, что мы практически не знаем ее. Ее «голос» почти не дошел до нас. Те высказывания отдельных людей, которые приводят в своих сочинениях китайские или европейские историки и путешественники, подбираются и используются ими для вполне определенных целей. В то время не были нужны и не проводились социологические опросы в нашем понимании. Собеседники китайцев не были респондентами, а это значит, что мы через эти достаточно случайные цитаты не узнаем, что сама культура думала о себе.
Можно утверждать, что кочевая культура сознательно уничтожалась, ибо во многих своих аспектах была опасна для соседей и их потомков. Она воспринималась, прежде всего, такой, какой должна быть, а не той, какой являлась. Отсюда чаще всего крайне негативное отношение к ней и лишь изредка ее идеализация, что, в свою очередь, тоже было крайностью.
Это не означает, что изучение было не эффективным и оно бесперспективно, просто надо учитывать, что история кочевников изучалась не менее тенденциозно, чем история оседлых сообществ, что и кочевники проходили через многочисленные мировоззренческие и идеологические «фильтры» оседлых цивилизаций[48].
Этому есть, разумеется, и объективное оправдание. Представление об истории сложилось на заре цивилизации. Оно многосложно. Можно ошибиться в деталях, оценках отдельных людей, иначе понимать события, но главное в нем – признаки цивилизации. К ним кочевники просто не подходят. К тому же кочевники уже сошли как цивилизация есть ли смысл их реабилитировать?! Если сами европейцы не преуспели в этом, то во многом за них это делают этнические ренессансы, развернувшиеся на широких евразийских просторах. Различные азиатские народы оказались «брошены» «великими» цивилизациями и ведут активную борьбу за историю как за свое ее понимание, ибо без этого обосновать свое настоящее невозможно. Патовая ситуация в истории сложилась во многом из-за того, что в цивилизационном плане все народы выровнялись, вышли в целом на один уровень (еще одна заслуга глобализации). В ситуации экзистенциального выбора «вывихнутости» времени даже «отсталые» народы могут предложить что-то свое. Вот только, увы, как говорили еще в средние века, mundus senescit (мир дряхлеет) и за «светлое будущее» все еще бьются «вчерашние» парадигмы. Только доскональное изучение истории поможет наконец-то «понять» и «оправдать» кочевников.
§ 2. Цивилизационная модель как основа для различения «своих» и «чужих»
Одним из центральных в данной теме является понятие «цивилизация»[49], которое последние полвека «хранилось где-то на задворках нашего коллективного сознания»[50]. В настоящее время оно имеет два основных значения – стадиальное и локальное[51].
Появилось это слово в рамках Просвещения и начало искать свой аутентичный смысл. Естественно, оно могло появиться только в первом значении и сначала под «цивилизацией» понимался наивысший уровень развития, именно этот смысл и был инициативным, первичным. Европейская культура в эйфории от удачи в складывании нового культурного синтеза, именно его и обозначила как тот уровень общественного развития материальной и духовной культуры, связанный с разделением труда, рационализацией производства, потребления и распределения, формированием гражданского общества, к которому и должны стремиться все народы планеты. Именно так трактовал это понятие А. Фергюссон («Опыт истории гражданского общества», 1768)[52], а впоследствии Л. Г. Морган[53] и Ф. Энгельс[54].
47
Подробнее см.: Пиков Г.Г. Безмолвствующая культура киданей // ALTAICA. X. Сборник статей и материалов. М.: ИВИ РАН, 2005. С. 141–168.
48
Не менее любопытно было бы посмотреть, какие образы оседлых культур возникали в сознании тех или иных кочевых народов.
49
Этому понятию в нашей стране, естественно, посвящена обширнейшая литература: Арзаканьян А. Г. Культура и цивилизация: проблема теории и истории (к критике современной западной литературы) // Вестник истории мировой культуры. 1961. № 3; Маркарян Э. С. О концепции локальных цивилизаций. Ереван, 1962; Штаерман Е. М. Проблемы культуры в западной социологии // Вопросы философии. 1967. № 1; Чесноков Г. Д. Современная буржуазная философия истории. Горький, 1972; Проблемы социально-экономической формации. Историко-типологическое исследование. М., 1975; Цивилизация и исторический процесс. М., 1983; Цивилизация как проблема исторического материализма. Ч. 1–3. М., 1983; Рейснер Л. «Цивилизация» и «формация» в обществах Востока и Запада // Азия и Африка сегодня. 1984. № 6; Карнаух В. Понятие цивилизации. А-т дисс. на соискание ученой степени канд. филос. Наук. Л., 1985; Илюшечкин В. Цивилизация: ступени развития и региональные типы // Азия и Африка сегодня. 1986. № 10; Давыдова Г., Левичев Н. Понятие цивилизации в социальной философии марксизма. М., 1986; Масон В. М. Первые цивилизации. Л., 1989; Сравнительная история цивилизаций. Теория. Методология. История. М., 1990; Февр Л. Цивилизация: эволюция слова и группа идей // Февр Л. Бои за историю. М., 1991. С. 239–281; Шемякин Я. Г. Проблема цивилизации в советской научной литературе 60–80-х годов // История СССР. 1991. № 5; Современные теории цивилизаций. М., 1995; Яковец Ю. В. История цивилизаций. М., 1997; Ерасов Б. С. Цивилизация: смысл слова и определение термина // Цивилизации. М., 1997. Вып. 4. С. 169–187; Следзевский И. В. Эвристические возможности и пределы цивилизационного подхода // Цивилизации. М., 1997. Вып. 4. С. 7–19; Ионов И. Н. Теория цивилизаций и эволюция научного знания // Общественные науки и современность. 1997. № 6; Сравнительное изучение цивилизаций мира (междисциплинарный подход). Сб. ст., М., 2000; Крёбер А. Л., Клакхон К. Культура: критический обзор понятий и определений // Культурология. Дайджест. М., 2000. № 1. С. 105–183; Мелко М. Природа цивилизаций // Время мира. Альманах. Вып. 2. Структуры истории. Новосибирск, 2001; Хорд Д. Древо цивилизаций // Время мира. Альманах. Вып. 2. Новосибирск, 2001; Ионов И. Н., Хачатурян В. М. Теория цивилизаций от античности до конца XIX века. СПб., 2002; Репина Л. П., Зверева В. В., Парамонова М. Ю. История исторического знания. М., 2004; Рашковский Е. Б. Средние века: становление цивилизационного лика Европы // Цивилизации. М., 2006. Вып. 7; Gong G. W. The Standard of «Civilization» in International Society. Oxford, 1984.
50
Осборн Р. Цивилизация. Новая история Западного мира. М., 2008. С. 6.
51
Амелина Е. М. Понятие «цивилизация» вчера и сегодня // Обществ. науки и современность. 1992. № 2.
52
См. русск. перевод: М., 2000. Это была практически первая теоретическая разработка периодизации по трем периодам как стадиям развития: дикость, варварство и цивилизация, что свидетельствовало и о возникновении определенной классификации социально-исторических организмов и их достаточно четкой типологии, причем как типологии стадиальной. Это можно назвать первой нововременной концепцией мировой истории.
53
Л.Г. Морган в своем «Древнем обществе» (1877) разработал лишь две первые стадии, разделив каждую из них на три ступени (низшую, среднюю и высшую) и выделив признаки, характеризующие эти ступени. Цивилизации он фактически не касался.
54
В его работе «Происхождение, семьи, частной собственности и государства» (1884) трехчленная периодизация истории человеческого общества превращается в двухчленную (дикость и варварство). Эта периодизация существует до сих пор: Равдоникас В. И. История первобытного общества. Ч. 1. Л., 1939; Ч. 2. Л., 1947; Маркович Д. Ж. Общая социология. М., 1998; Бор М. З. История мировой экономики. М., 1998.