Страница 10 из 14
Прочтя всё вышесказанное о единстве формы и содержания музыкального произведения, обусловливающем его художественную ценность, кто-то из читателей, возможно, причём совершенно справедливо, заметит: «Понятно, что единство формы и содержания музыкального сочинения свидетельствует о том, что это сочинение художественно ценное. Всё это так, но констатация этого не “снимает” множества вопросов, которые возникают в связи с данным утверждением: каким образом отмеченное единство обеспечивает музыкальному сочинению, обладающему им, оригинальность? Почему такое музыкальное произведение остаётся “хорошим” – художественно значимым, несмотря на культурноисторическое развитие человечества, “бег времени”? Как, на каком всё-таки основании в указанном единстве согласуются форма причём не только в музыке (и в искусстве в широком смысле), но и вообще в мире. См.: Шевелёв И.Ш., Марутаев МЛ., Шмелёв И.П. Золотое сечение: три взгляда на природу гармонии. М., 1990; Васютинский Н.А. Золотая пропорция. М.; СПб., 2006; Ямпольский Ю.С. Золотое сечение – основа структурных пропорций в природе материального мира. СПб., 2010; Коробко В.И., Емельянов С.Г., Черняев АЛ. Золотая пропорция и проблемы гармонии систем. 2-е изд., испр. и доп. Курск, 2013; Зельцер ЕЛ. Золотое сечение. От пирамид до наших дней. 6-е изд., испр. и доп. М., 2018 и др.
и содержание?» Эти и другие подобные вопросы можно разрешить, если обратиться к исключительно важному явлению в музыкальном искусстве (и в искусстве вообще) – художественной индивидуальности.
Художественная индивидуальность в музыкальном искусстве есть целостная системная организация в музыке, обнаруживающаяся как в сфере субъекта, человека – художественная индивидуальность деятеля музыкального искусства: композитора, исполнителя, так и в сфере объекта – художественная индивидуальность музыкального произведения, музыки как вида искусства. При этом художественная индивидуальность в сфере объекта – результат творческой реализации художественной индивидуальности, принадлежащей сфере субъекта. Таким образом, когда мы говорили об обусловливающей художественную ценность музыкального произведения его целостной системной организации, речь фактически шла о его художественной индивидуальности, являющейся продуктом творчества наделённых художественной индивидуальностью его творцов: композитора и исполнителя (данное замечание прежде всего имеет отношение к профессиональной музыке, но в известной степени касается народного и народно-профессионального музыкального искусства).
Ввиду того, что источником, первопричиной художественной ценности музыкального произведения является художественная индивидуальность композитора и исполнителя, посмотрим, что представляет собой эта художественная индивидуальность.
Представляет она собой целостную систему, элементами которой являются личность и музыкальный талант композитора и исполнителя, где личность – духовное начало, воплощающее психическую жизнь композитора и исполнителя, музыкальный талант – мера способностей, обеспечивающая им работу с музыкальным материалом.
Сказанное о личности и музыкальном таланте композитора и исполнителя позволяет сделать вывод о том, что личность композитора и исполнителя отвечает за содержание музыкального произведения, музыкальный талант – за форму. И поскольку содержание музыкального сочинения лежит в основе его художественной ценности, можно утверждать, что личностные качества композитора и исполнителя предопределяют художественную ценность музыкальных произведений. (Подчеркнём, что музыкальное произведение, свидетельствующее об отсутствии личности у его создателя – композитора, то есть изначально обладающее невысокой художественной ценностью, может быть «улучшено» его исполнителем, наделённым ярко выраженной личностью, и, наоборот, демонстрирующее личность композитора значительное в художественном отношении музыкальное сочинение может быть «испорчено» плохим, обезличенным музыкальным исполнением.)[88] Исходя из приведённого заключения, можно ответить на многие вопросы, касающиеся природы хороших – художественно ценных – музыкальных произведений, в том числе – на сформулированные выше.
Наш анализ того, что такое хорошо и что такое плохо в музыке, приведший к выяснению этого как в музыкальных произведениях, так и в музыке в целом, приближается к концу. И здесь необходимо поставить вопрос, которого мы пока сознательно избегали, памятуя, что разбирались в том, что такое хорошо и что такое плохо в музыке, с точки зрения объективного существования музыкального искусства. Речь идёт о следующем: почему объективно хорошая музыка, то есть существующая в виде обладающих целостностью, художественной индивидуальностью музыкальных творений, иногда для нас, то есть субъективно, оказывается плохой и, наоборот, объективно плохая – хорошей?
Думается, это происходит в силу специфики нашей оценки того, что мы именуем «хорошим» и «плохим» в музыке, то есть оценки художественной ценности и антиценности музыкальных произведений.
Художественная ценность (антиценность) и оценка тесно связаны. Это, в частности, показал Н. Южанин, рассматривая оценку как актуализированную ценность музыкального произведения, имеющего наряду с этим и потенциальную, то есть ту, которую мы и называем художественной ценностью музыкального творения. Н. Южанин пишет: «Художественная ценность (как и ценность любого рода) может существовать в двух состояниях: потенциальном и актуальном. Актуальное существование художественной ценности – это её функционирование в конкретных социально-исторических условиях, её отражение в восприятии субъекта, в его оценке»[89]. И дальше: «Актуальная сторона художественной ценности как бы обращена… к воспринимающему субъекту и потому находится в зависимости от уровня его художественных потребностей и способа восприятия. Потенциальная сторона художественной ценности, в отличие от этого, не зависит от субъективных потребностей, предпочтений и вкусов. Она целиком обусловлена структурой и содержанием самого произведения искусства, взятого вне его конкретного восприятия. Поэтому произведения искусства в процессе актуализации не приобретают извне новые качества (как иногда утверждают), но проявляют свои имманентные структурно-функциональные свойства»[90].
Итак, адекватная оценка музыкального творения как объективно хорошего – художественно ценного – связана с совпадением её с ценностью. Иными словами, только тогда можно верно оценить музыку как «хорошую», когда такая оценка совпадает с её (музыки) художественной ценностью. А для этого нужно уметь понять, осознать указанную ценность, быть готовым к её восприятию. Последнее невозможно без определённого уровня музыкальной подготовки, приобщённости человека к музыке. О том, что это такое, разговор пойдёт в следующей главе.
Глава 4
Приобщённость человека к музыкальному искусству: что это означает?
По мнению учёных, приобщённость человека к музыке означает обладание его специфической структурой, именуемой «музыкальной культурой».
Обычно музыкальную культуру человека представляют состоящей из двух неразрывно связанных его начал: музыкального сознания и музыкальной деятельности. Например, как подчёркивает Р.А. Куренкова, сущность музыкальной культуры человека «может быть определена как совокупность качеств (его, человека. – А.К.) музыкальной деятельности и сознания…»[91]. В таком случае что представляют собой музыкальное сознание и музыкальная деятельность человека?
Показателем существования музыкального сознания у человека прежде всего является наличие у него музыкальной потребности, то есть желания «общаться» с музыкой. Пребывая в том или ином настроении, человек всегда тянется к музыке, жаждет встречи с замечательным искусством. Чем в духовном отношении тоньше, деликатнее человек, тем его стремление к музыке оказывается сильнее, носит более заметный характер. Не случайна особая тяга к музыке у выдающихся деятелей искусства – не-музыкантов: писателей, художников и др., – людей, наделённых исключительно тонкой духовной организацией, для которых музыка всегда была одним из наиболее мощных средств, стимулирующих их собственную творческую деятельность. Например, Гёте писал: «Мне всегда лучше работается после того, как я послушаю музыку»[92]. А вот высказывание по этому поводу Э. Делакруа: «Музыка внушает мне глубокие мысли. Слушая её, я испытываю огромное желание творить»[93].
88
См.: Клюев А.С.: 1) Природа художественной индивидуальности. Л., 1989;
2) Художественная индивидуальность как явление культуры: на материале музыкального искусства // Художественная культура и гуманизация образования: Межвуз. сб. научных трудов. СПб., 1992. С. 84–93.
89
Южанин Н.А. Некоторые проблемы социальной природы художественной ценности // Музыка в социалистическом обществе. Вып. 2. Л., 1975. С. 22–23.
90
Там же. С. 24.
91
Куренкова Р.А. Музыка и культура. М., 1986. С. 17.
92
Цит. по: Роллан Р. Гёте и Бетховен // Роллан Р. Собр. соч.: Пер. с фр.: В 20 т. Т. 15. Л., 1933. С. 84.
93
Цит. по: Делакруа Э. Дневник: Пер. с фр.: В 2 т. Т. 1. М., 1961. С. И.