Страница 4 из 153
Глава первая: Венера
Глава первая: Венера
— Кто ест мороженое в марте?! — громко шипит Алёна и закатывает глаза, когда я выразительно стучу пальцем себя по лбу. — Это был риторический вопрос.
— По-моему, март — отличное время, чтобы распечатывать сезон мороженого, — все-таки говорю я, взглядом подталкивая ее посмотреть на экран телевизора за нашими спинами.
Там как раз прогноз погоды, и по нашей столице объявлены «прекрасные, весенние, мартовские» — плюс два и снег с дождем. Сестра оценивает мою попытку юморить закатанными глазами и делает очередное внушение, что только мне могло прийти в голову выгулять новенькие «конверсы» в такую грязь и холод.
— Они ждали этого часа с Нового года, — пытаюсь оправдать свой — да-да, признаю — идиотский поступок. — Но ты же не дашь мне пропасть? Да, правда?
Смотрю на нее щенячьими глазами и это, как всегда, срабатывает.
Алёне из всего нашего большого, как говорит мама, «выводка», повезло больше всех — удачно вышла замуж за немолодого, но хорошего человека, который устроил ей маленький бизнес и подарил недорогой, но надежный автомобиль. Сегодня сестра как раз на «колесах», и я решила воспользоваться этим на всю катушку — сначала потащила ее по хозяйственным магазинам, чтобы купить все необходимое для моего переезда, потом — в зоомагазин, за подстилкой и кормом для шиншилы, потом — в книжный.
И счастью моему не было предела, потому что последние деньги я потратила на свою ненаглядную красоту, корешок которой как раз любовно поглаживаю подбородком.
— Это была абсолютно глупая покупка, — наконец, говорит Алёна. Врубает старшую сестру, хоть между нами год разницы. — Ты на что жить собираешься, читательница разной непонятной фигни?
— Ты — еретичка, — в шутку осеняю ее выдуманным знамением, и делаю шаг по направлению медленно продвигающейся очереди.
— А ты — бестолочь, — улыбается сестра, но поддается на мой жалостливый взгляд и заканчивает вялые нравоучения. — Господи, эта очередь вообще движется?
— Ага, — подмигиваю я, наспех пересчитывая количество людей перед нами. — Тринадцать! Тринадцать доказательство того, что сейчас самое время есть мороженое.
— Спасибо, что посчитала. В следующий раз когда у меня проклюнется желание проявить сестринскую заботу и участие, я вспомню эту цифру и мои мозги сразу встанут на место.
Я обнимаю ее свободной рукой, хоть для этого приходиться встать на носочки — в нашей семье именно мне не повезло родиться коротышкой, и всю жизнь провести под девизом «штаны и рукава никогда не бывают «как раз!»
— Спасибо, — шепчу ей на ухо, и меня немного потряхивает от распирающего чувства искренней благодарности. — Ты самая лучшая сестра на све…
Мой язык деревенеет.
Или присыхает к нёбу?
Не важно, что именно с ним происходит, но ясно одно — он выведен из строя, как и весь мой речевой аппарат. Потому что там, за нашими спинами, дверь маленькой кондитерской только что распахнулась — и впустила в мое сердце Мужчину мечты.
Моей мечты.
Он идет медленно, каким-то идеальным пружинистым шагом. Потертые темно-синие джинсы по-одному слегка болтаются на бедрах, хотя он и близко не из породы худосочных мальчиков-метросексуалов. Наоборот — здоровенный, широкоплечий, двухметровый ходячий Тестостерон. Мне кажется, исходящая от него опасная энергия полностью заполняет собой все маленькое помещение кондитерской. Именно так — распахнутая дверь, появление на сцене Главного героя, его ленивый взгляд вокруг — должна была выглядеть знаменитая сцена из «Сумерек».
Рукава его тонкого белого свитера собраны до локтей, и я в полной мере могу насладиться «забитыми» от запястий руками. Это даже не татуировки — это произведение искусства, которое можно запросто выставлять в любом современном арт-музее.
Но и это еще не все.
Потому что его лицо…
— Мать… моя… женщина… — слышу свой тихий голос, и не сразу понимаю, что боль в затылке — это не просто так, а потому что сестра настойчиво тянет меня за ухо, пытаясь переключить внимание на себя.
— На вот, — сунет запечатанную упаковку бумажных салфеток, — слюни подотри.
У меня на языке крутится пошлая шутка о том, что по заветам великой Раневской мои трусики как раз идеально прилипли бы к потолку, но вряд ли это именно то, что стоит говорить старшей сестре, которая, к тому же, на седьмом месяце беременности.
Но блин…!
Он идеален. Лучшее тому подтверждение — все до единой женские головы, повернутые в его сторону. И у каждой на лбу написана такая пошлятина, что меня начинает разъедать ревность.
— Шагай давай, — Алёна подталкивает меня плечом, — осталось двенадцать тел до конца моих мучений.
Он проходит мимо — достаточно далеко, чтобы я не успела сделать какую-нибудь импульсивную глупость, но и достаточно близко, чтобы смогла рассмотрела черно-белый орнамент на его шее, убегающий за широкий ворот свитера. И еще — выпуклые вены на руках, какие бывают только у профессиональных спортсменов или людей, не брезгующий физическим трудом. С габаритами моей Мечты и гадать нечего — могу поспорить, что он со штангой и гак-машиной даже спит в обнимку.
— Посмотри на меня, — как заклинание шепчу себе под нос и украдкой щипаю себя за щеки, чтобы выдавить хоть каплю румянца. У меня как всегда упал гемоглобин и последние недели я похожа на неудачную помесь моли и кота-альбиноса какой-то «лысой» породы. — Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
Скрещиваю пальцы.
Это очень по-детски, но раньше всегда срабатывало, даже там, где ситуация была абсолютно безнадежной.
Мужчина моей мечты идет мимо. Еще пара шагов — и поворот головы будет стоить ему свернутой шеи.
Я скрещиваю пальцы так сильно, что саднит запястье.
И он, наконец, скашивает взгляд в мою сторону. А потом — уже откровенно разглядывает, фиксируя взгляд почему-то не на мне целиком, а только на книге, которую я, будто щит, прижимаю к груди.
Я не просто так за все двадцать два года моей жизни никогда и никого не любила.
Я всегда знала, что мое сердце просто было в затяжной спячке, чтобы однажды пропустить тот самый удар, от которого мне, выражаясь модным языком, «сорвет башню».
Но я никогда не думала, что это случится так неумолимо — сразу, в одну секунду, как будто к груди приставили электрошокер и одного разряда хватило, чтобы убить меня и воскресить для новой жизни.