Солги обо мне

Новое от 25.06. (1)

Он делает жест, приглашая следовать за ним в сторону одного из подъездов новенького ЖК. Соседний корпус сдали в эксплуатацию еще осенью — я знаю это, потому что тогда меня как раз угораздило вляпаться в недолгий вялотекущий роман с одной «папиной дочкой», и какое-то время я бывал здесь довольно часто. А этот, судя по виду, сдали совсем недавно. Странно, почему Олег не захочет приводить Веру в свою квартиру — у него там те еще хоромы, никогда не понимал, зачем такие большие для одного человека. Думал, у него просто расчет на будущее с минимум двумя детьми, хотя когда речь заходит о детях, Олегу довольно сложно скрывать брезгливость. Но вот, он собрался жениться — и просто купил новую квартиру.

Но потом, когда мы уже поднимаемся на лифте, я вспоминаю голую фотку в его телефоне и все как-то разу становится на свои места. Конечно, не водить же ему баб в гостиницы или на съемные хаты? А еще такие перестраховщики как он никогда не водят левых тёлок в семейную постель. Для этого он слишком «принципиальный».

— Как я выгляжу? — Олег задерживается в коридоре около приоткрытой входной двери. Кто-то уже нацепил на ручку маленький венок из белых ленточек, чтобы сразу было понятно, что тут нас ждут.

Я просто киваю, потому что этот засранец всегда выглядит отлично, и спрашивает просто для дела, потому что никакое другое мнение кроме собственного его никогда не интересовало.

Мы заходим внутрь, попадаем под град какого-то зерна, которым детвора и взрослые посыпают нас с ног до головы. Ни черта не смыслю во всех этих дедовских традициях, так что сразу сую руку в карман за парой купюр, чтобы «откупиться» от такого приветствия. Олег, глядя на меня, делает тоже самое. Мог бы хоть улыбнуться для вида, но наоборот — только больше хмурится. Но оно и понятно — впереди основная часть церемонии, пафосная и красивая, неприлично дорогая, а он рискует явиться туда с полной головой пшеницы и полными карманами маленьких леденцов.

Дальше по коридору — обращаю внимание, что квартира только-только оформляется и часть мебели стоит в разобранном виде под целлофаном — нас встречают родители Веры. Она очень похожа и н похожа на каждого из них, но у нее точно та же ямочка на подбородке, что и у отца. Где-то читал, что эта фигня обязательно передается по наследству, и что если у ребенка она есть, а ни у кого из родителей ямочки нет — это повод задуматься о ДНК-тесте.

— Не надо, — довольно резко отстраняется Олег, когда сестры и мама веры пытаются создать хотя бы видимость выкупа невесты. — мы и так опаздываем — сегодня ужасные пробки.

И «сглаживает» неловкость щедрыми откупными — пухлым конвертом денег.

Выглядит это так, будто он выкупает лошадь, а не любимую женщину. Но я бы очень удивился, если бы он вдруг сделал исключение из правила и поддался на все эти «важные традиции» — никогда не замечал за ним ничего подобного.

Женщины отступают от входа в гостиную.

Олег делает пару шагов вперед, оглядывается на меня с немым вопросом, почему я торможу и не иду следом. А у меня, сука, тупо вросли ноги в пол. Потому что даже отсюда вижу край белоснежного платья и понятия не имею, как в принципе переварю все остальное. Думал, будет как-то легче, особенно после затяжного траходрома прошлой ночью с одной из стриптизерш с мальчишника Олега, которую я все-таки снял.

Нифига не помогло.

Я как будто стою перед невидимой стеной, на которой большими буквами написано: «Пиздец близок, чувак», но уже абсолютно ничего не могу сделать.