Страница 7 из 66
6
Оля
— Ну, что там? Руслан?
Влетаю в холл отеля, совсем запыхавшаяся.
Прическа растрепалась. Даже не подумала привести себя в порядок.
Макияжа никакого. Да и не до него мне было!
Блузку и то не успела погладить. После ночной смены она всегда несвежая.
— Бурыкин тебя ждет. И Оль. Он в ярости!
— Большая недостача?
На ходу приглаживаю волосы.
— По предварительным данным миллион. Миллион, Оля!
— Черт!
Закусываю губу.
Куда могли подеваться эти деньги?
Бурыкин отелем по сути и не занимается.
Все его дела это развалиться в своем кресле и командовать. Гонять всех. Видно, так он королем себя чувствует.
А я…
Я и так стараюсь делать все, что могу!
Но за всем же не уследить!
Поставки, бар, ресторан, заселение, бухгалтерия!
Да и всех этих схем с черной и белой бухгалтерией я не знаю! Не тому училась, а правильно все делать.
Только вот станет ли кто-то разбираться?
— Семен Валентинович!
Влетаю в его кабинет, даже забыв постучаться.
— Ага! Явилась!
Поворачивается ко мне с побагровевшим лицом.
— А я уже думал, Рябинина, ты чемоданы собираешь. Решила на мои деньги роскошную жизнь себе устроить, да, девочка?
Подходит так близко, что я чувствую его дыхание. И отвратительный парфюм, которым от него вечно разит за три километра.
— Куда собиралась с деньгами моими сбежать, ммммм?
Хватает своими гадкими пальцами меня за подбородок.
— На жаркие острова? Или собственный отель прикупать, а? Снова документы сменишь. Фамилию поменяешь. Тебе же не привыкать, да, Рябинина? Может, ты потому сюда и приехала, а? Из столицы сбежала, чтобы от кого-то спрятаться? Признавайся! Может, у меня под боком все это время опасная преступница-рецидивистка была!
— Да вы что? Что вы такое говорите?
Нервно тереблю манжеты блузки.
— Вы же прекрасно знаете. Я никогда чужих денег бы не взяла! Всегда на совесть работала! Даже в ущерб…
— В ущерб чему? Своему отдыху, да, Рябинина? Или своей малышке, которая у тебя по ночам без материнского присмотра?
— Я…
Задыхаюсь.
Неужели это он? Бурыкин, что ли, на меня органы опеки натравил? Ради того, чтобы я…
— Разберемся. Все проверю. Каждую твою смену. Каждую квитанцию! Ты у меня, Рябинина, каждую копейку вернешь! Или тюрьма тебя ждет. С кем тогда твоя девочка-ангелочек останется?
— Я ничего не…
— Потом разберемся. Сейчас другой вопрос. Ночью клиент заселился к нам в отель. И крайне недоволен.
— Что?
Клиент?
Господи, ну разве сейчас еще и до каких-то клиентов?
— Чем недоволен?
Бормочу скорее на автомате.
— Да всем, Рябинина! Всем! Номер в жутком состоянии. Обслуживание на нуле! Кофе просто отвратительный ему с утра в номер подали! И знаешь, что в этом кофе вместо комплимента от нашего ресторана в виде печеньки или конфетки было? Таракан! Таракан, Рябинина!
— О, Господи. Семен Валентинович. Вы же знаете. У нас такого просто быть не может!
— Может. Может, Рябинина, как оказалось! Только гость наш не таракана, он весь отель вместе с нами и с моими потрохами сожрет! Большой человек из столицы! Сейчас если он на нас все инстанции направит! Если отель из-за тебя закроют, ты… Ты мне выплатишь все! И моральный ущерб и все расходы! И неполученную выгоду за все время!
— Это… Это какая-то ошибка… Быть не может!
— Вот иди. И разгребай теперь эту ошибку! Иди к нему в номер и сделай все, чтобы наш гость не написал на нас жалобу! Все, Рябинина! И я сейчас не шутки с тобой шучу!
— Какой номер?
Выдыхаю, чувствуя, как мне плохеет.
Как сговорились все. Все в одну кучу! И за какие-то одни всего-то сутки!
— Я должен тебе это говорить? Ты на смене была! Знать должна! Давай, Рябинина. Пулей!
— Вика.
Вылетаю из кабинета, как ошпаренная.
Хватаю за руку старшую горничную.
Бурыкин экономит на всем и на всех. Поэтому она и распорядитель и временно исполняющая обязанности администратора, пока я испытательный срок прохожу.
— Что там за пожар? Какой еще гость у нас ночью заселился? И я почему ничего не знаю?
— Понимаете… Ольга Николаевна…
Вика опускает глаза. Нервно теребит форменный передник.
— Вы заняты были. И бухгалтер уже ушла. В общем, я его неоформленным поселила.
— А деньги взяла!
— Да, Ольга Николаевна. Наличными.
Краснеет, как рак.
— Но вы не подумайте. Я все собиралась с утра оформить. Просто не успела еще.
Черт. Мне выть хочется!
Вот тебе и недостачи! А сколько таких еще может всплыть? И это я еще в отеле была. Правда, ночью больше рестораном занималась. Инвентаризацию проводила. Нам на этой неделе новые заказы поставщикам надо делать!
— Номер у него какой?
Устало спрашиваю.
Докажи теперь Бурыкину, что я к этому отношения не имела никакого! Да в жизни не поверит! Скажет, что постоянно у нас так, а деньги пополам делим!
— Президентский, — выдыхает.
— Ну. Там по высшему разряду все быть должно! Ведь так? Вика?
— Как вам сказать?
Отводит глаза.
— Как есть!
— Понимаете. Этот же номер никто не берет. Ну, какие шансы, что у нас здесь Президент остановится? Нет, конечно, если бы Президент сам, лично… То нам же бы об этом за месяц сообщили!
— Что с номером, Вика?
Теряю терпение.
— Там и не прибирались даже. Ну. Никто не думал, что он кому-то понадобится!
Уууууууу!
Представляю себе, какая там жуть!
Сомнений нет. Меня Бурыкин первой сожрет на обед!
— А таракан? Это еще что за новости? У нас же все стерильно!
Ну, хоть этого же не может быть! Ведь не может?
— Это наш повар, — Вика сникает.
Отвечает уже на грани слышимости.
— Он… С экзотикой, в общем, решил поэкспериментировать. Заказал всяких там кузнечиков жареных. И тараканов. Сушеных. И улиток… В общем, как-то этот таракан из его запасов, видно, в кофе и попал!
— Пусть повар тогда в порядке эксперимента всех нас теперь специями обсыпет. Потому что нас всех сегодня сожрут! Всех, Вика!
Черт!
Вот что теперь делать?
Еще и какой-то человек из столицы, ну, надо же!
Президентский номер стоит как целый этаж обычных номеров.
Значит, предложить денежную компенсацию точно не выйдет! Вряд ли такой человек нуждается в деньгах!
Да и с чего предложить? С моей зарплаты?
Она меньше, чем стоит ночь в этом номере!
Ладно. Что-нибудь придумаю! Кредит, в крайнем случае, возьму!
Потому что иначе Бурыкин на меня еще один миллион повесит! А то и больше!
Останавливаюсь перед тем самым номером.
Даю себе пару минут, чтобы отдышаться.
Стучусь только когда чувствую, что способна нормально говорить, а дыхание наконец выровнялось.
— Входите, — слышу глухой недовольный голос.