Шпилькой по хамству

Лана Легкая

Шпилькой по хамству

Глава 1

Мария

***

Здравствуйте, меня зовут Мария Соборская, мне двадцать семь лет, и я мать одиночка. Мой муж бросил нас с дочерью на произвол судьбы, поставив перед фактом, что его любовница носит мальчика – продолжателя рода. Леша произнес уверенно: «Дочь – это, конечно, хорошо. Но сын – будущее фамилии Соборских», – собрал вещи и канул в Лету.

Но что наследовать: кредит ли на автомобиль или хронические заболевания господ Соборских, я так и не поняла.

Вот так, наверное, я должна была представиться на встрече матерей-одиночек нашего района три года назад, куда меня любезно записала Лёля.

Я же только вытаращила глаза на нее, покрутила у виска с характерным присвистом и села обдумывать, как же строить жизнь дальше, когда одна постоянная в уравнении оказалась переменной.

А переменная, вернее, переменный, как и предполагалось, не особо хотел помогать материально своей дочери. Дабы не обделить своего будущего сына и дать ему «самое лучшее». После этой фразы я обалдела и взорвалась в эмоциональной речи, но все аргументы и доводы типа: «Лера – тоже твой ребенок», прошли мимо ушей супруга.

Я сидела и думала думу, не одна, с Лёлей – Ольгой Владимировной Болотовой. Лучшей подругой и соседкой по подъезду в одном лице. Она цедила второй бокал вина, а я смотрела перед собой и вела нехитрые подсчеты.

Что мы имеем на данный момент? Квартира – это раз. Своя. Три комнаты и огромные счета за коммуналку. Осталась в наследство от родителей.

Машинка японского производства, старенькая и красненькая – почти мечта любой дамы. «Девочку» я свою любила, несмотря на ее преклонные лета, служила она мне верой и правдой, и надеюсь, прослужит еще – это два.

Должность девушки-улыбки на ресепшене офисного здания по выходным, в котором находилось практически все, что можно пожелать, начиная от тату-салона и заканчивая ритуальными услугами.

Работа была не пыльная, в выходные посетителей минимум, так как семьдесят процентов организаций не функционировало. Отсюда и все вытекающие в виде минимальной зарплаты, но приятной компании и легких бесед с ребятами из охраны – это три.

И тут из моих подсчетов меня вырвала Лёля:

– Марусь, ты меня пугаешь, начни хотя бы моргать. На. Вот, попей чайку.

Я же проморгалась и вновь уставилась в пустоту.

– Не сходится…

– Что не сходится, Марусь?

– Дебет с кредитом не сходится. Где денег взять?! Лерку в сад не возьмут, мы записывались на три года, а ей сейчас только полтора. На что жить? – жалобно спросила я подругу.

– Ну, ты что? Дядька тебя не бросит. Он же любит тебя, как родную, а может, даже больше, чем своих оболтусов, – улыбнувшись, сказала подруга.

– И сколько мы будем сидеть на его шее? Он еще не знает, что Лёша ушел. Честно говоря, я боюсь признаваться. Не хочу лишних расспросов, он и так его не особо жаловал. Может, он его придушит, а? И легче станет, – спросила я с надеждой.

– О-о-о, смотрю, чувство юмора начинает к тебе возвращаться. Это отлично! Ты бы позвонила дяде Сане. Вторая неделя пошла, как разошлись. Он тебе точно уши открутит, если узнает от чужих людей.

Я согласно кивнула.

– Завтра с утра позвоню. Честное слово!

– Марусь! Я что тут думаю, тебе же предлагали постоянное место пять через два. Ты еще не отказалась?

– Нет, а кто с Леркой будет сидеть? Пушкин?

– Почему Пушкин? Я. Мне-то какая разница, с одним или с двумя. Они с Мишей примерно одного возраста. Вот и будут вместе расти да развиваться.

– Не говори глупости, зачем тебе это нужно? Зарплату обещают больше, но не такую, чтобы я смогла позволить няню.

– А ты мне будешь чисто символически платить. Ну, там на ноготочки. Помадку. И Ваня меньше будет зудеть, что я просто так деньги трачу.

– О. Вот вначале у Вани спроси, хочет ли он, чтобы у него в доме еще один ребенок порядки наводил. Ты же сама знаешь, Лера то обои разрисует, то ершиком от унитаза сапоги почистит…

– Захочет! Это я беру на себя. Маруська, это ж не на всю жизнь, а временно, пока в садик не пойдет. Да и любим мы тебя, как бросить можно?!

Подруга меня крепко обняла.

– Спасибо, Лёль, я вас тоже сильно люблю.

И действительно, Лёлин муж оказался не против еще одного цветка жизни в доме и грозил выдернуть Лёше ноги при первой же встрече. А я слушала обещания и глупо улыбалась, глядя на своих друзей, которые старались поддержать меня изо всех сил.

Утром, как и обещала, я позвонила папе Саше с мамой Леной.

После смерти родителей, дядя и тетя забрали меня в семью. Растили, как родную дочь. Лечили мои детские болячки. Терпели подростковые выходки и пережили вместе со мной первую любовь к однокласснику.

К слову, выходки терпели не только мои, но и двух своих сыновей, которые потрепали им нервы еще больше. С Андреем мы ровесники, а Макс младше нас на два года. Вот такой бандой, да еще и вместе с соседними ребятами мы нарушали всеобщее спокойствие.

***

Лет до четырнадцати меня нельзя было отличить от мальчика. Ни внешне, ни поведением. Так продолжалось ровно до того момента, пока не выросла грудь. И уже тогда я поняла: грудь – это зло!

На меня стали как-то странно посматривать, а особо прыткие распускали руки. Надо отдать должное, братья в обиду не давали, да я и сама могла сдачи дать. Но жизнь явно осложнилась.

После пары инцидентов, когда я буквально спасалась от «кавалеров» бегством. Мама Лена провела с нами разъяснительную беседу на тему «Пестики-тычинки». О возможностях и последствиях. Расписала в самых ярких красках так, что охоту общаться с противоположным полом отшибло напрочь. Мы слушали внимательно, сидя с красными лицами. От стеснения с особым усердием изучали рисунок ковра под ногами.

Мама Лена же с завидным энтузиазмом тыкала пальцами в плакаты, которые она стащила с работы, и устрашающе вещала, не стесняясь в выражениях.

Хвала всем богам, спас нас папа Саша. Зашел в комнату, собрал все наглядные пособия и, гаркнув на жену, что сделает нас заиками, увел ужинать. В этот вечер мы ели молча и разошлись по своим комнатам, даже не посмотрев телевизор. А на следующий день я ощутила всю силу внушения: ребята меня не позвали плеваться с балкона на прохожих, а вечером оставили дома, когда поехали кататься на мопеде.

***

Мама Лена с папой Сашей прилетели через час после моего звонка. Привезли четыре пакета еды, половина из которых содержали сладости. Усадили нас с Лерой пить чай и расспросили все в подробностях. И не упрекали. За что им безмерно благодарна.

Папа Саша на выходе вложил мне в руку кредитку и ПИН-код, сказав, чтобы не стеснялась в расходах. Я искренне поблагодарила и пообещала все вернуть. С этого момента началась моя самостоятельная жизнь. Я перешла на график пять через два и усердно работала.

На меня накидывали все больше и больше обязанностей. И я моталась по этажам, усмиряя нерадивых арендаторов. Кто же справится лучше, чем улыбчивая симпатичная девушка с вечными шутками-прибаутками да нескончаемой энергией? Через два года в мое управление (как же гордо звучит) попало семиэтажное офисное здание.

Теперь мне приходилось координировать рабочих, уборщиц, сантехников, охрану, девочек с ресепшена. Всех, всех, всех, кто поддерживал жизнь в здании.

А самое главное: «Улыбаться. Широко и искренне». Как говорит Герасимов – хозяин и мой непосредственный начальник.

Улыбаемся и пашем – мое кредо последние три года. И знаете? Я рада, что так все сложилось. Я люблю свою работу.

***

Воспоминания прервал телефонный звонок.

– Алло. Да, Танюша, что-то случилось?

– Нет, Мария Викторовна. Но Герасимов срочно просит какие-то договоры. Говорит, они у вас.

– До утра не потерпит? Мне на этом… семинаре по обмену премудростями весь мозг съели, а еще за Леркой ехать.

– Не потерпит, Мария Викторовна! – услышала крик Герасимова.