Черное пламя Раграна 2

Первые недели и даже первый триместр беременности у Солливер Ригхарн прошли относительно нормально. Не считая токсикоза, слабости и прочих побочных эффектов самой обычной беременности, а вот когда ребенок начал набирать силу… Он отбросил от себя все эти мысли, отрезал, отсек, углубляясь в суету улиц аронгарского мегаполиса.

Понемногу привычка уходить из сознания в глубину силы и контроля сработала. Он уже думал обо всем этом в другом ключе: во-первых, у Авроры действительно будет все самое лучшее. Он позаботится о том, чтобы ни она, ни Лар никогда ни в чем не нуждались. Во-вторых, у них уже есть семья. Лар — чудесный малыш, которому нужен отец, и в конце концов, нет разницы, есть ли в нем частичка его биоматериала, потому что отцовство строится не на этом. У Кроунгарда были другие цели, отчим из него был, как из дракона балерина, но он сам и не хотел становиться отчимом. Он будет отцом.

Лучшим отцом для Лара.

Лучшим мужем для Авроры.

У него уже есть семья.

С этой мыслью он вернулся на парковку, с этой мыслью покидал Мэйстон. Пришлось чуть подождать: окно дипломатического перехода открыли сразу после двух перекрестных массовых рейсов, но, едва оказавшись в Зингсприде, Бен узнал, что Аврора ушла из ресторана сразу после разговора с Алерой.

Что вообще дочь инд Хамира делает в Зингсприде, дракон ее подери?!

Он поднялся в номер, но, чтобы найти Аврору, пришлось выйти на террасу, где она неподвижно сидела в шезлонге. Туфли валяются на полу, а она сидит — худенькая, хрупкая, обхватив себя руками, будто мерзнет, но его словно почувствовала — тут же обернулась и поднялась.

— Бен, ты хочешь на мне жениться, потому что я напоминаю Лауру Ландерстерг?

Глава 21

Ну вот я это и спросила. Вопрос крутился у меня в голове, должно быть, все то время что я ждала его в номере, а вот задать его оказалось сложно, как будто гирю к языку привязали. Или как будто каждое слово весило как дракон, взрослый — тот, при котором мне сделали предложение. Слишком быстро, пожалуй, если не сказать, скоропалительно. Это выбивало из колеи: то, что Алера могла оказаться права, но еще сильнее из колеи выбило:

— Что за бред?! — сказанное таким тоном, словно мои чувства были пустышкой.

Если бы я это просто так, для красного словца спросила, потому что не знала, как завязать светскую беседу.

— Это не бред. Это мои чувства, — ответила я. — И очень простой вопрос, Бен. Неужели на него так сложно ответить?

— Сложно понять, откуда в твоей голове берутся такие мысли, Аврора. Хотя предположить я могу: разговор с Алерой. Это она выдала тебе это шедевральное предположение? В которое ты с радостью и очень быстро поверила.

На миг я даже опешила, почувствовав его ярость. Такую ярость, от которой в глазах слегка потемнело и зашумело в ушах. Ярость, направленную… на меня?

— Я ни во что еще не поверила. Поэтому и решила спросить тебя. Решила задать вопрос тебе.

— Вопрос. Мне.

— Именно так.

Он шагнул ко мне вплотную:

— Я выбивал из тебя согласие на брак, Аврора, не помню сколько. Хотя любая другая на твоем месте была бы счастлива. Я вытряс его из тебя исключительно потому, что Лаура Ландерстерг все еще в моем сердце. Сама подумай над тем, что ты говоришь!

— Подумай над тем, в каком тоне говоришь ты. — В мои планы не входило заводиться, но видимо, у нас даже ярость теперь была на двоих. — И уж прости, что я не оправдала твоих надежд по радостным воплям: на мне хочет жениться Черное пламя Раграна, пойду праздновать. Да, в моей жизни не все так просто, о чем я тебе говорила сразу. Сейчас же мне просто важно услышать ответ от тебя — ты ее любишь? Лауру. Ты видишь во мне ее? Просто ответь, и мы поставим на этом точку.

— Для тебя. Но не для меня. Женщина, которая постоянно заставляет меня сомневаться в себе и в своих чувствах — это очень интересный опыт.

Я отшатнулась. Не столько от злости, с которой в меня ударили его слова, сколько от самого их смысла. Похоже, он тоже это понял, потому что шагнул ко мне:

— Аврора. Я не это хотел сказать.

— Но ты именно это сказал. — Я обхватила себя руками, сдерживаясь из последних сил. Я ведь собиралась ему говорить о том, что нас ждет… счастье! Нас ждет счастье, наш драконенок. По крайней мере, до настоящего момента я в это верила.

— Знаю, что сказал. Но моя встреча прошла не очень. Я слегка… раздражен, — он произнес это, протягивая мне руку. — Понимаешь ли, мой отчим — не самый приятный в общении иртхан, и, если бы не черное пламя, информацию о котором он обещал, я бы точно никогда к нему не поехал. Но я поехал, и все так получилось… как получилось, Аврора.

— Что он тебе сказал?

Он плотно сжал губы.

— Неважно.

— Настолько неважно, что ты срываешься на мне?

Бен глубоко вздохнул.

— Я расскажу тебе. Позже. Когда буду готов. Просто эта информация не из приятных, и она касается нас двоих, но у нас сейчас выходные. Маленький отпуск. Мы его уже почти испортили, поэтому давай сейчас просто обо всем забудем, а потом вернемся домой и поговорим.

— Я не хочу ждать, — сказала я. А если быть точной, не могу. Что там еще за информация, о которой мне нужно думать до завтрашнего вечера и до начала следующей недели? — Бен, мне важно все, что касается нас. Поэтому я спросила о Лауре Ландерстерг. Поэтому я хочу, чтобы ты рассказал мне, что произошло. Не знаю, как для тебя, но для меня наша помолвка — это очень и очень серьезно. Да, я уже не девочка, чтобы думать исключительно о романтике и о том, как пройдет церемония на много сотен гостей. Я думаю еще и о том, что будет после. О том, что у нас будут дети. И когда у нас будут дети, все станет еще серьезней.

Внутри потемнело. Если можно так выразиться, потому что я просто почувствовала, как внутри меня сгущается даже не черное пламя, а тьма.

— Твоя проблема в том, что ты слишком много думаешь, Аврора, — произнес он. — О том, что будет, если оно вообще будет.

— Что значит — если будет вообще?

— Значит исключительно то, что сейчас ни о каких детях речи не идет. Сейчас речь идет о том, чтобы наслаждаться отпуском, а по возвращении начинать готовиться к свадьбе. — Он чеканил слова так резко, что будь мы в помещении поменьше, меня бы уже изрикошетило их острыми жалами. Хотя по ощущениям, именно так было сейчас.

— Ты говорил, что хочешь детей, — напомнила я, холодея. — Драконят. Помнишь?

— Да. Говорил, — это прозвучало сухо и резко. — И я хотел. В перспективе.

Хотел?

— Это как-то связано с тем, что сказал твой отчим?

— Драконы, Аврора, ты меня вообще слушаешь?! Я говорю, что я хочу наслаждаться каждой минутой рядом с тобой, а ты твердишь мне о детях.

Я сглотнула почему-то ставший еще более густым и вязким воздух. Еще он был горьким — как то чувство, пугающее и тянущее, что сейчас поселилось внутри.

— Я хочу провести с тобой всю свою жизнь, Аврора. Какое отношение к этому имеет Лаура Ландерстерг? Какое отношение к этому имеет мой отчим? Почему ты все время ищешь проблемы там, где их нет?!

— Потому что у меня проблемы, — напомнила я. Меня снова знобило, но теперь уже не уверена, что от него. Скорее всего, это были мои чувства — хотя мы стояли посреди жаркой зингспридской ночи. Посреди влажного тропического воздуха, который еще утром казался мне настолько сладким, насколько это возможно. Настолько пьянящим, теплым, обволакивающим. Утром. Но не сейчас. — Ты сам сказал, Бен. Моя проблема в том, что я слишком много думаю. Моя проблема в том, что я женщина, которая постоянно в себе сомневается, что для тебя интересный опыт.

А еще в том, что я беременна и хотела тебе об этом сообщить.

— Но я такая, какая есть. И ты это прекрасно знаешь, а если даже не знал, то узнал сейчас.

Он снова глубоко вздохнул. Шагнул ко мне еще ближе, перехватил меня за предплечья. По ощущениям — с желанием хорошенько встряхнуть, но к счастью, трясти не стал. Я же застыла: ведь я его так ждала. Какая разница, что сказал ему отчим, какая разница, что там было с Лаурой Ландерстерг… в этом Бен был абсолютно прав. Но в этом разговоре открылось два новых вопроса, ответы на которые мне жизненно важно было услышать.