Контрольный выстрел

— А улики куда? — Следователю было сейчас трудно выдвигать иную версию убийства, кроме той, что фактически доказана. — Тут и показания свидетелей, и экспертиза...

— А может, Барского кто-то хотел просто подставить? Чем не версия? — Медведя так и подмывало рассказать то, что они с Адмиралом уже не раз обсуждали, — и про Белый дом, и про этот кредит, и про саму разработку Германа. Но он не мог. — Представь, что Барский кому-то стал неугоден. Или неудобен, мешает, а Терехова тоже кому-то насолила... Одним махом обоих.

Ария варяжского гостя в четырех актах с прологом и эпилогом надоела и утомила следователя. Чего он от него хочет, этот лысый?

Медведь и сам не знал, чего он хочет. Он знал только одно — что все это неспроста. Связать же два происшествия без материалов и документов не представлялось возможным. Со всей очевидностью можно было утверждать только одно — Терехова была посредником. Важным, но все-таки посредником. Не исключалось даже, что Герман и Барский были знакомы, но основные переговоры вела Терехова. Она, скорее всего, отвечала за банковскую линию... Не мог ее Барский убить! НЕ МОГ!

— Вы все материалы проанализировали? — снова завел Медведь сказку про белого бычка.

— Все.

— Может, на обыске что-то обнаружили?

— Кроме удавки — ничего имеющего отношение к делу.

— А не имеющего?

— Не имеющего отношение к делу нам не надо.

Медведь снова прочитал протокол обыска.

— А это что? «Материалы на бланках, переписка, протоколы... Всего тридцать страниц».

— Это не имеет отношения к делу.

— Можно взглянуть?

Маркин пожал плечами.

— Сейчас принесу.

Когда Медведь открыл доставленный кейс, его будто ошпарило. Документы прямо указывали на связь Барского и лица, которого В.И. условно назвал «Б».

— Вот это б... — Медведь присвистнул. Перед ним лежала ксерокопия проекта постановления правительства, дающая фирме Барского значительные льготы при проведении аукциона по продаже одного из предприятий. Проект проектом, но он был завизирован. Первой буквой в подписи действительно была буква Б. Ферзь и король приобрели имена собственные.

«Лучше бы Барскому сидеть за убийство. Безопаснее», — подумал Медведь.

69

Сводки прослушки анализировал Тихомиров. Бытовые разговоры он пропускал, акцентируя внимание на деловых. Однако здесь все было не просто. Собеседники говорили полунамеками, много употребляли только им известные цифровые сочетания — то ли счета, то ли номера сделок. Отдельно Тихомиров выписывал номера абонентов. Однако местные собеседники Германа составляли мизерное меньшинство. С иногородними было сложнее, так как оставалось направлять запросы в разные города, ждать и не надеяться на что-то путное.

Трижды в сводках мелькнул номер сотового телефона. Трижды — значит не случайность, а закономерность. Разговор строился так, словно удельный князь говорит со своим вассалом. И Герман выступал в роли этого самого вассала. Лебезил, заискивал, оправдывался. Речь, как правило, шла о каких-то материалах, которые управляющий до сих пор не представил. Последняя беседа шла явно на повышенных тонах.

Особенно Тихомирова заинтересовало следующее место: «Последний срок завтра в два. И не шути. И для тебя струна найдется».

После этих слов Герман стал изъясняться какими-то несвязными междометиями, долго и невнятно.

Текст собеседника звучал угрожающе. И реакция была соответственная. «Наложил в штаны с гарниром». Но что за струна?

Адмирал со струной разобрался быстро, словно всю жизнь подрабатывал настройщиком роялей.

— Какая струна? Ля? Так это же... — Он заметался по комнате. — Наружка за объектом работает?

— Да?

Адмирал рванул к Гусакову. Бежал, перепрыгивая через две-три ступени, задевая углы и пугая оперов, забыв святое правило: бегущий полковник в мирное время вызывает смех, в военное — панику. Мимо секретарши он прошелестел мимолетным видением.

— Сколько у тебя есть бригад? — без «здрасьте» начал он.

— В смысле?

— В прямом. Сколько бригад можно задействовать?

— А сколько надо?

— Четыре-пять. Завтра.

— Изложи диспозицию. — Гусаков уже не удивлялся ничему, что исходило от москвичей.

Адмирал возбужденно и сбивчиво начал формулировать. Его мысли неслись вскачь, трясясь и громыхая на ухабах логики.

После первой репетиции вслух он вышел на связный вариант доклада.

— Завтра в два Герман встречается с неизвестным. Управляющий должен передать ему материалы, которых тот добивается от него уже явно давно. Словно какой-то долг. Учитывая попытки объекта уйти от подобного контакта, можно предположить, что материалы, а вернее их передача имеет не очень законный характер. Сегодня его корреспондент произнес странную фразу: «И для тебя струна найдется!» Понимаешь? Струна!

— И что?

— О-о-о! — замычал Адмирал. — Что, забыл, как убили Терехову? Струна ля. Понял?

Гусакову дважды объяснять было не надо. Через десять минут у него началось совещание руководителей привлекаемых подразделений.

— Я думаю, если наши предположения о незаконности передачи материалов Германом подтвердятся, будем завершать разработку. Впрочем, если не подтвердятся — тоже. Тянуть дальше смысла нет. Одним эпизодом больше, одним меньше... Даже того, что удалось установить и задокументировать, хватает за глаза. Сейчас нужны уже процессуальные действия. Что получено в процессе проверки банка, передадим прокуратуре и МВД. Материалов достаточно. Криминала тоже. Принимается?

Все согласно кивнули.

— Хорошо, звоню прокурору.

70

Медведь, как всегда, был на посту. Вернее, вместе с постом наружной разведки. При получении сигнала от техников он должен был задержать человека, который заберет у Германа документы. Сделать это надо было тщательно, без суеты, стрельбы и мордобоя. Самое главное — не дать эти материалы скинуть. Еще утром были опасения, что за документами придет не сам заказчик, а его связник. В этом случае пришлось бы работать за связником с материалами. Здесь проколоться было нельзя ни в коем случае. Но связисты все-таки установили этого неизвестного абонента — им оказался владелец сотового телефона Иван Антонович Бляхин. Для чекистов это была отнюдь не проходная фигура. Это был крупный авторитет, на которого у Калиниченко давно чесались руки. Если бы он, болезный и слабый, переломанный в автомобильной аварии, об этом узнал, то сбежал бы из больницы, громыхая по мостовой растяжками и гипсом.

С появлением в поле зрения Монитора-Бляхина логические преграды были сняты. Задание Медведю, как всегда, подкупало своей оригинальностью и новизной: «Действовать по обстановке». Захват, как люди для области посторонние, они должны были осуществить вдвоем с Адмиралом.

Сегодня у них были развязаны руки — в операции принимали участие объединенные оперативные силы ФСБ, милиции и прокуратуры.

Брать решили в здании банка. Костырин, который для окружающих по-прежнему находился в командировке, позвонил своему заместителю по охране банка и просил пропустить двух человек. Тот, зная гнусный характер шефа, противиться не стал. Хотя распоряжение вызвало ряд вопросов.

Эти двое со связью расположились в коридорах банка, взяв под контроль входы и выходы. Их информация была сигналом к «Атаке».

Клиент пришел ровно в два. Солидно одетый парень поначалу не вызвал у наружки никаких подозрений. Таких в банке был полон вестибюль.

— Выходит! — техник, контролирующий помещение управляющего, дал сигнал. — Материалы у него.

Брали парня тихо. Все было разыграно по нотам. Никто не заметил, потому что его «на встречных курсах» свинтили в тамбуре между дверями. Медведь и Адмирал шли синхронно навстречу друг другу. А между ними в тамбуре оказался связной.

Увидев представленные материалы, прокурор покачал головой.

— Знал, что криминал проник глубоко, но чтобы настолько! — Перед ним лежал список клиентов банка «Титан», имеющих наиболее крупные счета. В списке содержались даты поступления сумм, их движения... Здесь было все, что называется коммерческой тайной банка. Здесь было все чтобы использовать эти материалы против вкладчиков... И это все предназначалось для Монитора — Бляхина Ивана Антоновича, Слабым местом оказалась струна...