Страница 6 из 9
Оставшиеся в море чуть более двадцати морских боевых триер Междуречья, подходившие к отгороженному поднятой цепью месту расправы, ничем не могли помочь своим товарищам. Тем более, им угрожала другая опасность: 10 дежуривших в море боевых морских триер Князя Сандро приближались к ним для атаки.
Существовала большая разница в качестве боевых кораблей и подготовке команд гребцов на триерах Междуречья и островных боевых морских кораблях. На боевой морской триере княжеского островного флота 170 профессиональных гребцов размещались в три ряда с каждого борта корабля: гребцы самого нижнего ряда находились дальше, а верхнего – ближе всего к борту. Уключины самых верхних весел вставлялись в выносные кронштейны. При близком расхождении с вражеским судном гребцы успевали втянуть весла вглубь корабля, а затем быстро вставить их в уключины, избегая тем самым их повреждения. Отдельно моряки княжеского флота отрабатывали умение сплетать весла в «подушку», амортизирующую удар вражеского тарана. Во время ближнего боя гребцы верхних ярусов убирали весла и выполняли функции морских пехотинцев. Кроме гребцов, капитана, штурмана и лоцмана, на установленной для защиты от стрел и дротиков легкой верхней палубе находилось около 10 лучников и 20 профессиональных воинов абордажной команды, которые перекидывали трап и первыми переходили на вражеский корабль при абордаже.
Гребцы островного флота имели те же привилегии и довольствие, что и воины княжеской дружины, и постоянно отрабатывали свои навыки в морских выходах и при обороне торговых судов от нападений пиратов.
Большинство же гребцов в командах триер Междуречья были вчерашними крестьянами и не имели боевого опыта; к тому же, изнуряющий ночной, продолжавшийся более 20 часов морской переход сильно их измотал. Да и их корабли, аврально построенные за последние месяцы, уступали островным триерам по своим мореходным качествам.
Поэтому, несмотря на более чем двухкратное численное превосходство оставшегося в свободном море флота Междуречья, исход этого морского сражения был предопределен.
За последующие три часа с боевым флотом Междуречья было практически покончено. Из попавших в ловушку в бухте Марикузы более сорока триер: 29 были потоплены, получив повреждения тяжелыми камнями катапульт; 10 кораблей после обстрела взято на абордаж основным флотом Островного Княжества, вышедшим в гавань из порта; экипажи ещё трех причаливших к скалистому островку триер, попытавшиеся отчаянным штурмом овладеть укрепленным Фортом, были уничтожены с вертикальных стен его защитниками. Два корабля, потерявшие управление после попаданий катапульт, были брошены своими командами, решившими спастись добравшись вплавь до оставшегося в море флота Междуречья, но эта попытка практически для всех них закончилась гибелью.
Тем временем оставшийся в свободном море флот Междуречья из 23 триер принял морской бой с 10 подошедшими с рейда морскими триерами Островного Княжества.
В результате превосходства в классе кораблей и боевом опыте команд 7 кораблей Междуречья были взяты на абордаж, и ещё 4 потоплены при таранных атаках. Потери островного флота составили всего один сильно поврежденный боевой корабль!
Это был разгром! Полная и безусловная морская победа!
Оставшиеся в живых члены команд 17 триер, взятых на абордаж, были пленены. Количество пленённых воинов достигло двух тысяч, более шести тысяч нападавших погибло.
Вышедшие из морского боя 12 триер Междуречья поспешно ушли обратно к материку, развернув с собой подошедшие к острову 50 транспортов с войсками.
Вопрос, было ли это правильным решением, или нужно было попытаться организовать вторую атаку и «задавить числом» оборонявшийся островной флот и Форт гавани Марикузы, долго не давал никому покоя в Междуречье, но однозначно это решение сохранило тысячи жизней нападавших от дальнейшего истребления в морском бою и под градом камней катапульт с укрепленного Форта в гавани.
Таков был бесславный итог плохо подготовленной и авантюрной затеи Короля Саймона.
Глава 4
В Бенуя, городе-порте Торгового союза, или, как говорили, Королевства Монеты, всегда бурлила жизнь.
Торговые корабли со всего света заходили сюда с товарами для торговли и обмена. Купцы заключали сделки, ростовщики выдавали купцам деньги в долг или брали на хранение и пускали в дело избытки свободных средств.
Всё, что можно было купить и продать, было доступно здесь.
Хирам, глава и лидер Торгового Союза, был одним из самых богатых людей на свете, но счастья у него не было.
С раннего детства, проведенного в жесточайшей нужде, все чувства в нём вытеснила жажда наживы. Начав торговать в 7 лет, к своим 35 годам он создал этот союз: организовал и удержал под своим контролем десятки схем торговых потоков, каждая из которых приносила ему прибыль и делала его всё богаче и влиятельнее.
Пока его страсть – жажду денег – не вытеснила другая внезапно обрушившаяся на него страсть: влечение к женщине.
Все стало ему безразлично теперь, он думал только об одном: как забрать себе Адель.
В залу, где он проводил свои тайные совещания, постучали. Вошел помощник и сказал:
– Господин, к Вам пришли.
В дверь вошел скрывавший свое лицо под капюшоном молодой мужчина, южанин.
– Садитесь, – сказал Хирам, – я Вас ждал.
У любого Правителя, даже самого могущественного, есть враги, и чем они ближе к нему, тем опаснее. Сплетая десятки нитей различной поступающей к нему информации, Хирам с помощью своих помощников и осведомителей, которые были у него в каждом порту мира, в каждом городе, где велась им торговля, вышел на них – на тех, для кого Император Юга был не меньшим врагом, чем для него.
Теперь у него появились союзники в том деле, которое он замышлял.
Яфи, молодой вождь кочевого племени, которое когда-то было изгнано со своих земель дедом нынешнего Императора Амира – Кадиром, считал свой народ обделённым. На захваченных землях его прадедов был затем основан город-порт Кадирстан, сделавший племя Кадира богатым, а его власть огромной.
И несмотря на то, что предки Яфи сотни лет водили по тем пескам только караваны своих верблюдов, он считал, что именно его род был достоин основать там город и процветать. Именно его племя могло управлять Империей, сложись история иначе, – думал он. В этих мыслях он был воспитан с раннего детства и ненавидел молодого Императора всем своим существом.
“Теперь, – думал Хирам, – когда этот молодой вождь обедневшего племени для реализации своей мести получит его неограниченную финансовую поддержку, дни Императора Амира будут сочтены. А затем и к торговому договору с Империей Юга можно будет вернуться, но уже с новым императором – тем, кто одержит победу в неизбежно возникшей после смерти Амира междоусобной борьбе!”
.....
Около двух лет назад
Обходя поставленные ловушки, Ямада вышел к спрятавшейся среди гор обители ниндзя. Подойдя к стене, он легко взобрался на неё и перепрыгнул внутрь.
Он не прятался, не пытался остаться незамеченным, наоборот, он пришёл, открыто заявив о себе.
Пять ниндзя с обнаженными мечами появились ниоткуда, окружив Ямаду. Они бесшумно двигались по кругу, сужая доступное ему пространство, и затем атаковали.
Предоставив им право напасть первыми и оставив после короткого боя во дворе пять трупов, Ямада вошел внутрь Додзё.
Около 25 убийц ниндзя сидели на татами в центральном зале школы. Впереди них в центре на возвышении в позе медитации сидел их Учитель. Никто из учеников не шелохнулся: сейчас дело касалось только их Учителя и бросившего ему вызов Ямады.
– Год назад мой Учитель убил пять твоих учеников в открытом бою, – сказал Ямада. – Во дворе твоего Додзё сейчас тоже лежит пять трупов. Но у нас с ним разные цели: мой Учитель вынужден был вмешаться, защищая Короля. Мне же Король безразличен, я пришел за тобой.
Облако дыма скрыло перемещение Учителя клана ниндзя, Ямада резко рубанул воздух мечом слева от себя и, сделав кувырок, рубанул с колена еще раз, развернувшись в обратном направлении. Капающая на татами кровь показала, что его удары достигли цели, и скоро из прозрачного воздуха показался и сам Учитель ниндзя: его левая рука висела на сухожилии, правая нога была рассечена наполовину ниже колена.