Страница 62 из 76
— Свернёшь мне челюсть на глазах у всех? — Хладнокровно улыбнулась Любава. — Правильно, так и надо! Пусть все видят, как благородный принц Фудзивара обращается с беззащитной пленницей.
— Я — Микадо! Законный правитель Ямато! — слова громом отразились от высокого сводчатого потолка.
— ДОКАЖИ, — спокойно сказала Любава. И вновь обратилась к войскам, поверх головы Сётоку: Я, принцесса Святославна, требую, чтобы принц Фудзивара предъявил документ, удостоверяющий, что он — законный наместник Ямато!
По хатамото прошла волна негромкого перестука пластинок — воины в замешательстве переминались с ноги на ногу. И ещё кое-что: постепенно в зал стекались и другие люди. Охранники в чёрной форме с алым кругом на груди и спине. Чиновники в синих, серебристых и чёрных халатах с красной и золотой оторочкой. Их было довольно много: человек сто, навскидку.
Даже слуги. Просто одетые в саржевые юкаты, с вёдрами, вениками и тряпками в руках…
Все они выстраивались по периметру зала, и затаив дыхание, вслушивались в перепалку принца и принцессы.
— У тебя нет права требовать от меня что-либо, ЖЕНЩИНА! — спокойно — надо отдать ему должное — ответил Сётоку. — Я мог бы говорить с твоим отцом — если бы он здесь появился. Или другим облачённым властью лицом. Ты же — пустышка. Всего лишь пятый по счёту ребёнок, капризная девчонка, возомнившая, что она может соперничать с настоящими мужчинами. Возвращайся к своим нарядам и куклам, маленькая принцесса.
— Иначе что? — Любава выпрямилась, и задрала подбородок так высоко, как только могла.
— Иначе я обвиню тебя в узурпации власти, — отрезал принц. — Уличу в краже Печати, с помощью которой ты собиралась подорвать моё влияние.
— Ну так давай, — улыбнулась Любава. — Делай то, что ты умеешь лучше всего: собирай фальшивые доказательства, выноси ложный приговор и придумывай жестокую казнь. Вперёд! Займись любимым делом.
Сётоку только усмехнулся. А потом повернулся к нам спиной, обращаясь к людям, набившимся в зал.
— Пустые слова, — сказал он раздельно. — У меня есть неопровержимые доказательства, — он выдержал театральную паузу. — Эта особа собиралась украсть Большую Императорскую Печать! — возвестил он громовым голосом. — Мы застали её на месте преступления.
И не менее театральным жестом он повёл рукой в сторону Любавы.
— Прекрасно! — она хлопнула в ладоши. Медленно, три раза. — И где же тогда Печать? Где она? Если ты появился вовремя, чтобы раскрыть мой коварный план, то Печать должна быть здесь!
Сётоку неуклюже повернулся назад. Сделал пару грохочущих шагов и склонился над ларцом. Секунду стоял неподвижно — я видел, как по лбу, по вискам его бежали капли пота. Одна сорвалась прямо с носа и промочила бархатную обивку.
— Ты успела её спрятать, — быстро сказал он. — Стража! Обыщите преступницу и её сообщника.
Впервые кто-то обратил внимание на меня… Как приятно.
К нам двинулись хатамото. Острия копий оказались в непосредственной близости от моего горла… А вот это уже не было так приятно.
— Господин! — на сцене появилось новое действующее лицо. Тот самый старичок-хранитель, у которого Любава так ловко спёрла ключ. — Что здесь происходит, господин?
Старичок семенил по проходу между гвардейцев, смешно путаясь в полах обширного кимоно. Рукава, длинные и широкие, волочились по полу.
— А, достопочтенный хранитель Окигава, — голос Сётоку сделался вкрадчивым и мягким. — Наконец-то вы вернулись к своим обязанностям.
— Я вкушал заслуженный и необходимый отдых, господин, — старичок с достоинством выпрямился. Серебряный шарик на его круглой шапочке укоризненно качнулся. — И теперь не понимаю, что собственно…
— Случилось страшное, — объявил принц. — Эта девушка украла Нашу Печать! За что её нужно предать справедливому суду и немедленной казни.
— Вас ввели в заблуждение, господин, — сложив сухонькие ручки на животе, старик принялся кланяться, как болванчик. — Насколько мне известно, эта девушка, кто бы она ни была, совершенно ни при чём.
— Убедитесь сами, уважаемый Хранитель, — лицо Сётоку всё ещё сохраняло самодовольную убеждённость в своей правоте. — Ларец пуст. Печать похищена. Стража!..
— Подождите, господин, — старик уже рылся в складках своего обширного многослойного кимоно. Наконец он вытащил какой-то чёрный футляр и победно поднял его над головой. — Большая Императорская Печать всё время была у меня…
Зал замер. Даже хатамото застыли, как изваяния — их громоздкие доспехи прекратили свой костяной перестук.
— Что?.. — узкие глаза Сётоку почти вылезли из орбит. Щеки побагровели, на них обозначились синие венозные прожилки.
— Сейчас я всё объясню, — хранитель Окигава, казалось, нисколько не был впечатлён натиском принца.
Он пережил не одного правителя, — подумал я. — И за долгие годы службы научился не трепетать под тяжестью монаршьего гнева…
Иммунитет к ореолу власти, — как справедливо заметил Виктор Набунага.
— Собираясь на обед, я услышал, как вы, господин, приказываете страже покинуть Церемониальный зал, и не возвращаться, пока вы их не позовёте обратно, — рассудительно и неторопливо начал старик. — Не в моих правилах обсуждать приказы начальства. Но я, как хранитель, должен чтить Правила. Которые гласят: ни при каких обстоятельствах Большая Императорская Печать, символ государственной власти Ямато, не должна оставаться без присмотра. Вот я и взял её с собой. Справедливо рассудив, что я, опять же, как Хранитель, несу ответственность перед троном, и если уж на то пошло, даже перед вами, как потенциальным наследником престола…
В последних словах бесстрашного старичка проскользнули едва заметные нотки пренебрежения.
— ПОТЕНЦИАЛЬНЫМ? — видимо, Сётоку тоже уловил эти самые нотки. И немало разозлился. — Я — первый сын императора Ёмэй! И являюсь прямым и единственным наследником трона Ямато! — голос его грохотал внушительно и уверенно.
— И тем не менее, — гнул своё хранитель. — Пока не совершена церемония Передачи Печати, вы не являетесь законным претендентом. При всём моём уважении, господин.
Сётоку открыл рот, чтобы прореветь ещё что-то угрожающее, но старичок-хранитель наставительно поднял указательный палец, прерывая его.
— Правила гласят: только тот достоин править, кто докажет это на деле.
— Я всё доказал! — ярился Сётоку. — Я УЖЕ правлю!
— Осталось убедиться, что ты этого достоин, — громко сказала Любава.
Голос её удачно попал в паузу, и разнёсся до самых отдалённых уголков Церемониального зала.
— Я не должен ничего доказывать! Я — сын своего отца. Я — принц Фудзивара!