Страница 60 из 76
— Затем, что я всё-таки пленница, — запальчиво ответила Любава. — И просто не могу подойти к Окигаве вот так, запросто…
— Но не проще ли было стянуть одежду горничной? Переодеться служанкой — ведь кто-то же приносит хранителю чай?
И тут я увидел, что такое настоящая ярость.
— То есть, ты хочешь сказать, что я недостойна носить форму?
Я открыл рот.
— Что не гожусь ни на что, кроме как подавать чай?..
Я закрыл рот.
— По-твоему выходит, что женщина недостойна надеть мужскую одежду даже для спасения своей жизни?
— Я всего лишь хотел указать, что прикинувшись служанкой, было бы гораздо проще стырить ключи… — yя немного повысил голос, чтобы не дать ей вставить хоть слово. — Ты сама говорила, что Хранитель — глубокий старик. Наверняка он слеп, как крот, и не отличит одну фигуру в юбке от другой. Но охранник — это ведь другое дело. Зачем ему подходить к Хранителю?.. К тому же, если ты вырубишь целое подразделение охранников — это очень быстро заметят. И самое главное: мне очень интересно, как ты это сделаешь, будучи безоружной, — и я посмотрел на девушку вопросительно и требовательно.
Главное, не дать ей опомниться. Не дать снова перейти в наступление.
— Ну… Я хотела воспользоваться своими женскими чарами.
Я моргнул. То есть, всё дело в том, КТО об этом говорит. Ла-а-адно…
— Давай так, — я подвёл её к двери и вложил в руку игольник со снотворным. — Вот этим ты вырубишь охрану. Я тем временем поищу какие-нибудь женские вещи. Кажется, в соседних комнатах должны быть сундуки с какими-нибудь тряпками. Потом мы встретимся у входа, Я переоденусь служанкой, а ТЫ отведёшь меня к Хранителю.
Лицо Любавы выразило глубочайшее недоверие к моему плану.
— Ну что ещё?..
— Не думаю, что у тебя получится сыграть женщину.
Я закатил глаза. Но только мысленно: не дай Хранители, заметит. В этом случае мы будем препираться до тех пор, пока крыша дворца не рухнет нам на головы.
Как я жалел, что привёл её в чувство, а не сбросил прямо в подземелье, по стёршимся каменным ступенькам. Голова-ноги, голова-ноги…
— Хорошо, — я послушно и преданно кивнул. — Что предлагаешь ТЫ?
— Сам усыпляй охранников, — она вернула игольник. — А я найду, во что переодеться и притворюсь служанкой.
И всё-таки идея насчёт формы была здравой. Так что, аккуратно всадив по стрелке в основание черепа всем четверым охранникам, я стащил штаны, ботинки и форменную куртку с того, что наиболее подходил к моим габаритам. В довершение надел кепку с квадратной тульей и коротким козырьком.
Взял автомат, электрошокер, тепловизор и сканер — всё, что полагалось хорошо экипированному охраннику.
Хорошо, что это не был хатамото — кадровый гвардеец императорского дворца. Тогда бы мне пришлось надеть деревянные лаковые доспехи, рогатый шлем и тяжелые сапоги с окованными сталью носками.
Когда мы встретились у входа, Любава фыркнула. Но в глазах её я всё же увидел тень одобрения. Сама девушка преобразилась неузнаваемо: простая юката и короткие, до колен, штаны из тёмно-синей саржи делали её фигуру стройнее и выше. Свои огненные волосы она спрятала под парик — простой чёрный бункин из дешевой пакли. Такие как раз и носили служанки в богатых домах.
Миновать в таком виде несколько двориков было делом пяти минут: мы договорились, что Любава пойдёт впереди, а я буду её сопровождать. В руках девушки был тяжелый деревянный поднос, на котором стояли глиняный чайник и несколько круглых чашечек — всё это было позаимствовано в комнате охранников.
Парни спали вповалку беспробудным сном… Надеюсь, когда поднимется тревога, у них хватит ума дезертировать из дворца куда подальше. Не хотелось бы видеть их в следующей партии повешенных на воротах.
И хотя на пути нам попалось множество людей, служанка с тяжелым подносом и сопровождающий её охранник ни у кого не вызвали интереса.
Украсть ключи у сонного и подслеповатого старичка тоже не доставило большого труда.
— У нас есть пятьдесят минут, — сказала Любава, помахав ключами у меня перед носом. — Нужно будет вернуть их ему на пояс, и тогда Печати не хватятся до завтрашнего дня. Идём, — без подноса она двигалась гораздо проворнее. — Сейчас обеденный перерыв. В зале никого не должно быть.