Страница 31 из 76
Глава 11
Первого пирата я сбил почти в упор. Он даже не успел понять, что происходит: сила удара пули была такова, что его просто смело с летающего диска. Кувыркнувшись, он ушел в волны вниз головой.
Я следил за его падением лишь краем глаза, в то время как руки наводили винтовку на новую цель, а палец жал спусковой крючок.
Как в тире, — повторял я про себя. — Как в тире…
Они пытались ставить щиты. Пытались уклоняться. Насылали на меня какие-то кошмарные, слепленные из чёрного дыма морды. Но я не обращал на них внимания.
Превратился в машину, в функцию, цель которой — сбить все движущиеся цели.
Я слышал за спиной одобрительные крики, я ФИЗИЧЕСКИ ощущал поддержку друзей. Мною овладело такое счастье, которое каждый человек испытывает, наверное, всего несколько раз в жизни: абсолютное чувство того, что ты находишься на СВОЁМ месте. И делаешь то, что действительно НУЖНО.
Но как и любое счастье, моё было скоротечно: оставшиеся в живых пираты, числом шесть, поднялись настолько высоко, что пули их уже не доставали.
Или я разучился целиться — как известно, чтобы быть отличным стрелком, нужна постоянная практика. Или пираты, на своих дисках, были слишком быстрыми мишенями.
Отлетев подальше, они собрались в кружок. Казалось, пираты о чём-то совещаются. Но через секунду я понял, что это не так. От них, зависших высоко в небе, пошла такая мощная волна энергии, что её стало видно: словно прозрачный змей с острой головой и короткими крылышками, разбросанными по всему толстому и длинному телу.
Только вот голова змея была направлена не на нас.
Похожая на наконечник стрелы прозрачная голова воткнулась в воду, метрах в двадцати впереди кавасаки. Воткнулась, и как штопор, начала ввинчиваться, постепенно расширяя круги.
— Что они задумали? — спросил я тех, кто находился рядом. И судя по лицам, они прекрасно понимали, что происходит.
Вода, повинуясь движениям змея, принялась закручиваться воронкой. Взбиваемая крылышками, как небольшими шумовками, она клокотала и бурлила, создавая посреди моря гигантскую каверну, концентрические стены которой были сделаны из воды.
Кобаяси Мару начало неудержимо затягивать в эту воронку…
— Это и есть Мальстрем? — спросил я Хякурэн. Та просто кивнула — слова были не нужны.
Не успели мы моргнуть глазом, как уже находились в верхнем, самом широком круге.
И продолжали нестись дальше, опускаясь по стене воронке всё глубже.
Вода уже была выше бортов, вставая рядом с нами бирюзовой стеной жидкого стекла. В её глубинах мелькали тени рыб и каких-то многоногих гигантских тварей…
На короткий миг меня поглотило это удивительное зрелище. Но чувство неминуемой катастрофы заставило прийти в себя, очнуться, хотя и с большим усилием, и начать думать.
В воронке действует центробежная сила. Она-то и заставляет воду быть твёрдой, как стекло, и она же прижимает нас к скользкой поверхности…
Я уже слышал, как под действием этой силы жалобно скрипят борта Кобаяши Мару. Хрупкий кубик рубки кренился на глазах, где-то на носу заскрежетал оторвавшийся лист обшивки.
Честно сказать, я не представлял, что делать. Не растерялся, нет — просто не мог понять, как противодействовать этой несокрушимой природной силе.
Но когда я посмотрел на друзей, и с губ моих уже готовы были сорваться слова покаяния — ведь это я втянул их в эту смертельную игру, — на палубу, как ошпаренный, выпрыгнул старик Кагосима.
В руке у него зачем-то была бадейка для мытья палубы и швабра на длинной ручке. Ветошь, длинными лохмами намотанная на швабру, походила на волосы утопленника.
Размахнувшись, Кагосима запустил бадейкой в стену воды — к ручке была привязана крепкая верёвка, которую рыбак держал в покрытых шрамами руках.
Выдернув ведро, он водрузил его в центре палубы, макнул в него швабру, а потом… Принялся мыть потёртые облупившиеся доски.
Все мы — Белый Лотос, Фудзи и даже Ватанабэ вылупились на Старика так, словно он только что, совершенно внезапно, сошел с ума.
Один только Дед при виде действий Кагосимы победно вскрикнул, а затем с удовольствием хлопнул себя по ляжкам.
И сделал нам всем знак разойтись пошире — дать Кагосиме место.
И было уже видно, что он не просто решил помыть пол на пороге гибели… В действиях Старика угадывался особый ритм, движения выглядели красивыми и плавными, словно он танцует под слышную одному ему музыку.
В глазах светился священный огонь. И огонь этот был материальным — в нём плясали серебряные сверкающие пылинки. Они оседали на мокрые доски палубы, создавая очень сложный рисунок.
Его нельзя было охватить одним взглядом. Или понять, что это такое… Единственное, что я смог ухватить — это был иероглиф.
Дед, выразив свой восторг, бросился помогать: когда в ведёрке кончилась вода, он негромко засвистел, и прямо из стены воды вырос гибкий усик и ткнулся в ведро. Оно сразу наполнилось.
Шли секунды. Кагосима усердно работал шваброй, как кисточкой, Дед продолжал негромко насвистывать. И по мере того, как палуба Кобаяши Мару покрывалась иероглифами, Мальстрем замедлял своё кружение.
Судно двигалось всё медленнее.
Но стена воды, ранее казавшаяся твёрдой, как стекло, теперь начала размягчаться. По ней побежали ручьи, а в одном месте даже выпрыгнула рыба… Бросив на нас ошалелый взгляд выпученных глаз, она ввинтилась обратно в стену и в панике заработала плавниками.
Мы утонем, — подумал я. — Мальстрем нам больше не угрожает, но нас потопят тонны обрушившейся воды…
— А ну!.. Навались! — вдруг заревел над самым ухом Дед.
Он выставил руки открытыми ладонями вверх — словно собирался удержать всю толщу воды. И вдруг я понял, что он создаёт элементарный щит. Тоже понял руки, и увидел, что все остальные — Фудзи, Хякурэн, Ватанабэ — встали в круг и прибавили свои силы к нашим.
Старик Кагосима самозабвенно танцевал в центре этого круга. Швабру-кисточку он уже бросил, и теперь с удовольствием шлёпал босыми ногами по лужам, оставшимся от его художеств.
Штанины его холщовых штанов, размухрённые по низу, были мокры до самых бёдер, но это не мешало Кагосиме совершать красивые медленные движения.
Глаза его были закрыты, а каждая чёрточка, каждая складочка на лице выражали спокойствие и умиротворение.
Под палубой что-то мягко толкнулось — словно гигантская рыба подставила свою спину, и нас понесло наверх, к солнечным лучам и… пиратам.
Которые, к сожалению, никуда не делись.
Всё так же они, как стервятники, кружили над нами, всё так же зловеще развевались их драные плащи, всё так же злобно скалились белые маски.