Страница 10 из 76
Глава 4
— Вот, надень-ка, — перегнувшись на заднее сиденье, Колян достал свёрнутые в узел джинсы, рубашку, высокие ботинки… — А то как презерватив на одном месте, честное слово…
Я натянул предложенное поверх стэллс-костюма.
Как только мы вышли из машины, навалилась тишина. Ни гула автомобилей, ни шарканья подошв по асфальту, ни гомона тысяч голосов вокруг.
Очень необычно. Я уже привык к городскому шуму, к постоянному присутствию людей вокруг. Но здесь было тихо.
А потом сквозь эту ватную тишину прорезался звук. Затем другой, третий — и меня накрыло.
Трава вокруг была высокая, по грудь, и в ней, над белыми и желтыми цветочными зонтиками, гудели пчёлы.
Где-то рядом, буквально в двух шагах, трещали кузнечики.
В ближайших деревьях дробно стучал дятел. Где-то над головой сердито цокали белки, чирикали невидимые пичуги и куковала кукушка.
— Что это за место такое? — спросил я у Коляна, но тот, достав с заднего сиденья рюкзак, уже направился куда-то по узкой, проложенной в траве, тропинке.
Я пошел за ним.
Трава была высокая, и когда я задевал цветочные зонтики, на плечи сыпалась желтая пыльца.
А потом я увидел дом. Острая двускатная крыша, небольшая веранда, забранные ставнями окошки. Возведённый из потемневших от времени брёвен, он настолько хорошо вписывался в эту глушь, что казался частью леса, его продолжением.
Колян, закинув на одно плечо армейский рюкзак, шел прямо к дому.
Я, не особо раздумывая, шел за ним. Но не доходя до крылечка шагов десяти, встал как вкопанный.
На крыльце сидел Фудзи. На нём была камуфляжная кепка, под которой прятались золотые кудри, и такие же майка и штаны с большими накладными карманами.
Вероятно, из-за этой одежды я и не заметил его сразу.
Мой друг сидел на верхней ступеньке и прищурившись, наблюдал за нашим приближением. Во рту он держал длинную травинку, а в руке — огромный пистолет.
Держал небрежно, положив руку на колено и опустив оружие стволом вниз, в землю. Но меня поразил сам факт.
Фудзи, который был магом. Который никогда и ничего не боялся. И вдруг — с пистолетом.
Проделав несколько оставшихся шагов до крыльца, я вздёрнул его на ноги и ни слова не говоря прижал к груди.
Сквозь тонкую майку почувствовал, как сильно и гулко забилось сердце, а на шее ощутил горячее дыхание.
— Это ты, чудовище, — глухо пробормотал Фудзи, что есть силы лупя по моей спине кулаком, в которой был зажат пистолет.
— Это я, — голос мой был сдавленным от нахлынувших чувств.
Перестав колотить, он отодвинул меня на расстояние вытянутой руки и принялся придирчиво разглядывать. Затем пощупал мускулы на руках, ткнул пальцем в живот…
— А попроще ничего придумать не мог? — спросил он наконец. — Считалось, что из нас двоих, красавчик — это я. А теперь не знаю, что и думать… На другую роль-то я и не гожусь.
— Харэ прибедняться, — добродушно скомандовал Колян, проходя мимо нас сквозь веранду, к тёмному проёму, из которого тянуло прохладой, остывшей золой и сушеными травами. — Пестик-то зачем? — он бросил короткий взгляд на пушку. Даже его в общем-то крупная мужская ладонь по сравнению с исполинской рукоятью казалась детской.
— Услышал двигатель, — пояснил Фудзи. — Здесь же тихо, такие звуки далеко слыхать. А двигатель незнакомый — я ведь не знал, на чём вы приедете… Вот и вышел встретить. На всякий пожарный.
— Я тебе что сказал делать, если чужая тачка появится? — мы шли вслед за Коляном, и тот продолжал распекать моего друга. — Спуститься в подпол и сидеть, как мышь под метлой. А ты что?
Фудзи встал в позу. Картинно сложил руки на груди, задрал подбородок так, что стали видны одни ноздри, и отставил ногу. Пистолета он так и не выпустил.
— Не пристало потомственному даймё прятаться в подвале, как трусливой мыши!
— Ну вот, завёл шарманку, — буркнул Колян, снимая рюкзак и грохая его на табурет. Было в нём что-то тяжелое, металлическое.
— А если честно, я тут чуть от скуки не сдох, — совсем другим голосом, положив пистолет на стол, поведал Фудзи. — Интернета нет. Делать нечего. Эфиром пользоваться нельзя.
— Почему нельзя? — спросил я удивлённо.
Изнутри домик представлял собой одну-единственную комнату. Три небольших окошка, в углу — побеленная известкой печь. Вдоль стен — лавки, или нары, застеленные цветными лоскутными одеялами. На полу домотканный коврик.
Большой дубовый стол, несколько табуретов.
Всё.
— Потому что мы на осадном положении, сынок, — ответил Колян, выкладывая из рюкзака на стол, один за другим, магазины для винтовок, связки гранат и коробки с патронами. В конце он аккуратно, словно она сейчас взорвётся, достал связку бананов.
— Ой, ну зачем ты их вниз запихал, — к бананам, как коршун, бросился Фудзи. — Теперь все помятые…
Оторвав один, он принялся счищать желтую кожуру.
— Стойте. Объясните толком, что происходит, — я посмотрел на Коляна, который наконец-то успокоился, и теперь сидел на том самом табурете, где раньше лежал рюкзак. Руки он свободно положил на колени. — Почему ты мне раньше не сказал, что мы едем к Фудзи?
— Потому что не знал, как ты отреагируешь, — пожал плечами телохранитель.
— Меня объявили врагом государства номер один, — заговорщицки подмигнул принц Фудзивара, доедая банан. — И досточтимый Николай-сан не знал, веришь ли ты в чушь, которую состряпала мадам Салтыкова.
— Конечно нет, — я был возмущен до глубины души. — Идиотизм какой. И вообще… — я тоже взял банан. Фудзи так аппетитно чавкал, что было не утерпеть. — До сих пор удивляюсь, как такая умная дама могла поверить в твою причастность к похищению. Сегодня — лучший друг государя, а завтра — похититель его дочери? Не верю.
А потом заметил, что оба они смотрят на меня с интересом, и как-то уж слишком испытующе. Под их взглядами в мозгу у меня что-то щелкнуло.
— Она это сделала специально, — сказал я. — Пустила такую дезу. И постаралась, чтобы новость распространилась как можно шире… Зачем?
— Пути Мадам неисповедимы, — буркнул Колян. Затем встал, прошел в угол, где стояла печь, и открыв дверцу, принялся складывать в неё дрова.
— Она хочет, чтобы все крепко поверили в заговор против государя, — сказал я. — Она записала тебя в приспешники Бестужева и в агенты собственного старшего брата.
— Сётоку даст отрезать себе руку, — прочавкал Фудзи. — Но не возьмёт меня в помощники.
А в моей голове продолжало щелкать, словно где-то рядом находился счётчик радиации. Отвернувшись к стене, я уставился на брёвна, и принялся рассматривать переливы древесных жилок. Как причудливо свиваются они в кольца, как огибают сучки, какие создают прихотливые узоры…