Геном Ифрита

Шорох шелковых юбок и нежный звон драгоценных браслетов вскоре стих, и Камиль остался один на один с тем, что сейчас называли Сердцем Города. Хотя, много веков назад сердце это принадлежало другому и билось совсем в иной груди.

Падишах, уже собравшись последовать за женой, по причине не понятной самому, обернулся к колодцу, склонился над бездной и почувствовал, как его снова закрутила спираль неведомого потока и увлекла вниз.

Падишах не понял, как упал на каменный пол рядом с колодцем. Не почувствовал ни холода камней, ни опустившегося на лицо клочка паутины, сорванного с высокого потолка незнамо чьей рукой…

Торса-ле-Мар

Мужчина вздрогнул, словно не желая принимать возвращение на набережную из чудесного города.

Но рядом с ним слева от скамьи уже несколько минут стоял охранник и чуть слышно покашливал, стараясь привлечь к себе внимание:

— Хозяин, вам пора, — он не сразу отважился нарушить покой того, к кому обратился. Его глаза тоже скрывались за солнцезащитными очками, со стеклами такими черными, что рассмотреть за ними хоть что-то было невозможно.

Первый мужчина едва заметно пошевелился. Вздохнул. Резко встал. Не глядя на второго, зашагал к ступеням, ведущим от набережной вниз. К причалу, где покачивался на волнах небольшой катер.

Не замедляя шага, одним прыжком преодолел узкую кромку воды, оказавшись на борту судёнышка. Обернулся к следующему за ним второму мужчине.

— Отдай швартовые и поднимайся на борт, — добавил, глядя как сопровождающий ловко сматывает с кнехта пеньковый конец. — Я сам поведу.

— Как скажете, хозяин, — сопровождающий так же быстро и ловко оказался на борту катера, который, вздыбив пенный бурун, рванул куда-то в море.

Отдыхающие проводили быстро удаляющееся суденышко ленивыми взглядами. Им было невдомёк, что швартоваться в этой зоне позволено только избранным. И, конечно, никто не знал, кем был тот, что встал у штурвала.

Глава вторая. Торса-ле-Мар

— Камиль! Ну как так можно?! — навстречу мужчине спешила молодая девушка. — Гости уже несколько раз спрашивали о тебе! Нельзя оставлять в одиночестве тех, кого сам же и пригласил! — тонкие руки обвили шею мужчины. Полные, хорошо очерченные губы, впились в рот поцелуем.

Мужчина, владелец яхты, к которой пришвартовался катер, недовольно поморщившись, расцепил объятие.

О каком одиночестве может идти речь, когда к твоим услугам штат прислуги и компания таких же, как и ты, скучающих бездельников, числом не меньше двух десятков?!

Для каждого из гостей на яхте предусмотрена отдельная каюта. Каждый может пригласить с собой спутника или спутницу. Правда, для сопровождающего отдельной каюты не полагалось, а потому коль скоро во время путешествия в паре возникала размолвка, искать выход из щекотливой ситуации им приходилось самим. Иногда случалось так, что прибывшие на борт в паре перед отплытием, заканчивали вояж с совершено другим спутником.

Или спутницей.

Никто даже и не подумал бы следить за моральным обликом гостей или, еще хуже, осуждать их за смену ориентации, что случалось, правда, не часто, но все же случалось.

— Иди к гостям, Мессалина, — владелец яхты развернул девушку к себе спиной и легко подтолкнул к трапу, ведущему на верхнюю палубу, откуда слышалась музыка, смех и говор. — Скажи, что я скоро буду. Сейчас мне нужно переговорить с капитаном. — И отправился в противоположном направлении, бросив через плечо стоявшему в метре от пары охраннику: — Передай капитану, что я жду его в каюте.

— Сделаю, хозяин! — отрапортовал охранник.

«Конечно, сделаешь!» — поморщился Камиль.

Войдя в свою каюту, владелец яхты, словно обессилев, упал в кресло.

Подумал о том, что поступил правильно, переместив панель управления в один из ящиков стола. Открыв его, нажал несколько кнопок.

Французские жалюзи на иллюминаторах сомкнулись, погрузив каюту в приятный полумрак.

Где-то под потолком загудел кондиционер, послав в помещение поток прохладного воздуха.

Спинка кресла слегка откинулась назад, выдвинулся спрятанный в ней подголовник, приподнялась стойка для ног.

Камиль расслабился и прикрыл веками глаза.

Со стороны могло показаться, что он задремал, но это было не так. Мужчина чутко прислушивался к звукам, едва слышным в каюте, и тотчас привел спинку кресла в вертикальное положение, едва раздался лёгкий стук в дверь.

— Входи, Раджаб! — произнес, не сомневаясь в том, кто к нему пожаловал.

Вид вошедшего не вызывал сомнения в том, что он выходец с Востока. Смуглое лицо, в обрамлении иссиня-черных прямых волос, большие, слегка выпуклые карие глаза, тонкий хрящеватый нос, который принято называть орлиным, трехмиллиметровая полоска усиков над верхней губой хорошо очерченного рта. Пожалуй, только мягкий, немного скошенный, подбородок, мог вызвать сомнение в мужественности и решительности того, кто был капитаном на этом великолепном судне. Но все сомнения развеивались в миг, едва сомневающийся, на свою голову, имел неосторожность познакомиться с капитаном поближе.

Камиль и Раджаб были знакомы с детства.

Огромная социальная пропасть, разделяющая их семьи, не мешала мальчишкам дружить и проводить вместе все свободное время.

Мать Раджаба, работавшая в доме родителей Камиля, посматривала на эту дружбу с опаской, но не противилась ей, понимая, что запретив сыну общаться с наследником работодателей, может, тем самым, вызвать их недовольство и лишиться места, которым дорожила.

Женщина облегченно вздохнула, когда Камиль отправился продолжать образование в далекую заокеанскую страну. Тем более что его отец всячески поспособствовал тому, чтобы её сына, Раджаба, зачислили в морскую академию.

Отныне у юношей будут совершенно разные пути в жизни! Раджаб, закончив обучение, станет штурманом на одном из кораблей и начнет делать карьеру мореплавыателя. Ну а Камиль? С ним тоже все было предопределено! Для него учёба в престижном университете всего-лишь фикция. Дань моде, так сказать. Для того чтобы тратить деньги семьи особого образования и навыков не требуется.

***

Всё рухнуло в тот день, когда в стране, расположенной на лазурном берегу самого прекрасного из морей, произошел военный переворот.

Несметные богатства горстки знаменитых семей страны были экспроприированы. Но, конечно, народу, силами, телами и душами которого был совершен путч, несмотря на все обещания, накопления элиты так и не достались. Деньги только сменили владельца.

К этому времени Раджаб, закончивший обучение три года назад, был далеко от родного берега. А Камиль весело прожигал жизнь в заокеанской стране, возвращаться из которой, похоже, не собирался.

Пока правительство, бежавшее из страны, где родились и выросли юноши, сумело прийти в себя после неожиданного переворота. Пока, заручившись помощью и поддержкой соседних стран, не желавших, чтобы путч стал прецедентом, собрало войска и вернулось, дабы навести порядок. Те, кто называл себя защитниками и освободителями угнетенного народа, успели не только вывезти основную часть награбленного в нейтральные страны, но и уничтожить всех, кто мог потребовать возвращения своих богатств.

Отец Камиля был расстрелян через несколько дней после начала путча.

Мать юноши опасности не представляла. Её, полубезумную, оставили в пустом доме, больше похожем на руину. О том, что за океаном оставался сын и наследник одной из богатейших семей, путчисты не думали. Да и кто позволит ему вернуться на родину?! А если и сумеет каким-то образом просочиться через кордоны — что он сделает?!

Что происходит в родной стране, Камиль узнал из новостей. Но, конечно, он даже не подозревал о страшной участи, постигшей родителей! Зная, как велико состояние отца, юноша был уверен, что семье удалось бежать. Единственное о чем он даже не подозревал, так это о том, что отец незадолго до путча обналичил все банковские активы, превратив их в золотые слитки, хранившиеся в специально купленном огромном сейфе в подвале дома.