Дух воина

После пробежки – завтрак в компании воинов-наставников и молодняка. Те, кто постарше, жили уже в своих шатрах, с женами и детьми, но таких было немного. Большую часть сотни составляли молодые парни. У них, как понял Дженай, жен еще не было – не заслужили они права жениться. Шатры их небогаты, кто-то и вовсе с родителями ночует. Некуда жену привести, нечем прокормить. Стоит ли удивляться, что все они, словно стадо горячих жеребцов, рвались в “настоящий” поход. Старшие посмеивались, а эти закатывали глаза и мечтали о тучных стадах буйволов и овец, о пленницах и о драгоценных тканях, которые они отберут… да вот хотя бы у иштырцев.

Женька в их дискуссии не влезал, а когда его спросили, хочет ли он в поход, ответил, что добыча – это, конечно, здорово, но выйти живым и невредимым из схватки гораздо предпочтительнее. Охтыр немедленно назвал его трусом, а Женька весело ответил, что он не трус, а предусмотрительный человек. Подрались, конечно – разливали их водой. Баяр не вмешивался, только смотрел на своего подопечного как-то странно.

А Женька знал, о чем говорил: в любой операции нужно заранее продумывать все возможные варианты развития событий и присматривать пути отхода, иначе – самоубийство. И это не трусость, а стратегия. Об этом он потом Охтыру и сказал. Тот только плюнул презрительно и заявил, что он, конечно, бессмертен. Так ничего и не понял.

Зато Листян, ставшая невольной свидетельницей их разговора, поняла все правильно. И вечером к Дженаю подошла и, запинаясь и краснея, попросила его все же научить ее драться ножом. Женька охотно согласился. Девочка ему очень нравилась: смелая, умная, рассудительная. Хорошим другом станет. И, главное, упорная: с первого же урока научилась и нож верно держать, и поняла, куда нужно бить, чтобы наверняка.

У человека не так уж и много уязвимых мест. Хочешь убить и быстро? Бей в печень, в шею или глаз. Можно солнечное сплетение – если попадешь. А в сердце или основание черепа – очень ненадежно. Хочешь вывести из строя – запястья, бедро, сухожилие под коленкой или лезвием по лицу: болезненно и страшно, но не убивает.

Листян слушала и кивала. Позволяла показать на себе: гду печень, где подключичная артерия, где сухожилия. Вот в таком положении и застал их Баяр: девушка держит тонкий острый камень, по форме похожий на нож, Дженай уворачивается от ее неловких, но сильных ударов и хохочет. Счастье еще, он не появился раньше, когда они печень друг у друга нащупывали.

Степняку явно не понравилось то, что он увидел. Он прищурился и качнул головой:

– Дженай, на пару слов. Листян, а ты почему здесь? Ну-ка брысь к матери!

Убежала.

А Баяр вдруг резким движением поймал Женьку за шею, сдавил и, приблизив лицо к парню, прошипел:

– Даже не думай о моей сестре! Не для тебя она. Ты никто, не конь даже, а так – жеребенок. А она – дочь хана. Узнаю, что ты её… с ней… лично закопаю.

Женька вдруг расхохотался прямо Баяру в лицо.

– Я – и Листян? – выдавил из себя он. – Глупости какие! Этого не может быть никогда!

– Ну почему? – удивился Баяр, отпуская "жеребенка". – Если уж она очень захочет, то все равно тебя получит. Только для этого тебе нужно над сотней встать, но тут лет пять нужно, не меньше.

– Не надо! – запаниковал Женька. – Пусть она меня не захочет, скажи ей!

– Так, – Баяр вдруг сделался очень серьезен. – А пойдем-ка, Дженай, поговорим.

– Зачем? Я ведь сказал… не трону я твою сестру.

– Тебе пятнадцать, Дженай, так? – Баяр обхватил Женьку за плечо, уводя подальше от чужих ушей.

– Ну да, – настороженно отвечал мальчишка, пытаясь ускользнуть, выбраться из-под тяжёлой руки.

– В пятнадцать у юношей не так уж много желаний. Я помню себя: постоянно голоден.

– Меня хорошо кормят.

– Дженай… женщины. Если к тебе в шатер придёт девушка и разденется, что ты сделаешь?

– Заору и сбегу, – честно ответил Женька.

– Это неправильно. Так быть не должно.

– У рюсов не принято… ну, так рано, – выкрутился Женька.

– И что, тебе совсем не хочется?

– Хочется, – хрипло ответил парень. – Но не Листян.

– А кого? Может – помогу.

– Слушай, Баяр… – начал было Женька, а потом не утерпел, с любопытством спросил. – Это вообще нормально, да? Ну, когда до свадьбы?

– Да. А что такого? У мужчины есть потребности. А женитьба – это слишком уж… как бы сказать… надолго. У нас жен не бросают, это позор немыслимый.

– А у женщины? У нее есть потребности?

– Ну… в принципе… не спрашивал.

– Объясни мне. Я не могу взять Листян. Но, видимо, могу любую другую?

– Нет. Не любую. Дочери тысячников, сотников, да даже десятников – не для тебя. Ты даже не воин пока. С ними так вот просто позабавиться нельзя, да и они на тебя не посмотрят. А вот дочери воина или ремесленника – могут и согласиться.

– То есть я спрашиваю их согласия?

– Разумеется. А ты хотел против силы? У рюсов – можно?

– Да. Если девушку некому защитить, то можно всё, – Женька стиснул зубы и отвернулся. Он точно знал, о чем говорил.

– У нас не бывает, что девушку некому защитить. Хотя… – Баяр на мгновение замолчал, а потом спокойно продолжил. – Чужестранок наложницами берут. Часто – покупают. А пленницы все принадлежат хану. Захочет – подарит их. Захочет – себе возьмёт. Ну и вообще… ничья – она общая.

Женька кивнул, сглатывая. Это он понимал.

– А чем жена от наложницы отличается?

– Жена – это жена. С ней считаться нужно, заботиться, беречь её. А наложница – имущество. Уйти не может. Против слова сказать не может. Ее можно выгнать или отдать кому-то. Правда, если она забеременеет – всё, больше её нельзя обижать.

– Погоди. Ты сказал – мне с женщинами можно. Но жениться я не могу никак.

– Пока у тебя нет своего шатра и достаточно имущества, чтобы содержать жену, никто за тебя и не пойдёт. А вот спать – может и согласится.

– Понял. А дети? Ну, девица родила если. Бывает ведь так?

– Конечно. Родила и хорошо. Если к родителям привела ребёнка – значит, в их роду расти будет. Если к мужчине – в его роду. Что непонятного?

– Не понял? – уставился на него Женька. – А доказательства? Она вот так просто к тебе придет – а если это не твой ребенок?

– Если в мой шатёр придёт женщина с ребёнком, и она мне нравится – да, она будет моей женщиной. И это будет мой ребёнок.

– Эээ… но это неправильно!

– Почему?

– Это чей-то чужой ребёнок! – отчаянно пытался пояснить Женька.

– Нет чужих детей, Дженай.

– Погоди, а если КО МНЕ придёт женщина с ребёнком?

– Смешной. Ты можешь гордится тогда. Она решила, что ты сможешь её прокормить.

– И я что, обязан? – с ужасом спросил Женька. – Обязан кормить левую тетку с младенцем?

Баяр расхохотался.

– Маленький ты ещё, Дженай. Ничего не понял. К чужому мужчине ни одна женщина не пойдёт. Зачем? Она к брату пойдёт. К отцу. К любимому. К тебе – это если совсем некуда. А ты примешь её, если готов в постель пустить.

– Я никого не готов в постель пустить, – пробормотал совершенно замороченный Женька. – Никаких детей. Поэтому – не надо мне никого предлагать, ладно?

– Рюс, – развёл руками Баяр. – Я тебя понял. Но о Листян все равно не думай. Не ровня она тебе.

8. Листян

Но не думать о Листян Женька не мог. Конечно, совсем не в том плане. Он никак не мог понять, почему женщинам не разрешается держать оружие. Тем более, если они сами хотят. И тренировки с ней, разумеется, не прекратил, только старался встречаться с девушкой подальше от шатра Баяра.

Но, вообще, он готов был признать, что поторопился с выводами. Женщина здесь не была товаром, безгласым имуществом, и это ему нравилось. Так было правильно. Но и равной мужчине в правах она тоже не была.

С вопросом про оружие он пошёл к Аасору. Тот совершенно точно поймёт его правильно, потому что знал о Женьке всё. После того "ритуала" секретов между ними не было.

– Женщина не должна нести смерть, – охотно пояснил шаман. – Только жизнь. Это её предназначение. У кохов женщина даже птицу не рубит. Все мужчина.