Во власти мужа

Глеб чуть ли не ворвался в кабинет, матеря моих охранников, которые пытались удержать его.

— Руки убрал, собака! — фыркнул он, потирая свое запястье и устремился на меня. — Где она?!

— А с хрена ли тебя интересует, где МОЯ ЖЕНА? — задаю встречный вопрос, пытаясь не заводится так быстро. Хочу понять, что действительно на уме у него.

— Только попробуй её хоть пальцем тронуть, я тебя прикончу, понял, тварь!

Угрозы Глеба вызвали во мне усмешку.

— В этом кабинете только одна тварь — это ты Глеб. Мерзкая тварь. Гнида, которую давят, быстро и безжалостно.

Я запустил в него злой взгляд красных глаз и сжал челюсть. Обмен «любезностями» пустое дело, которое лишь драконит, разжигая большую ненависть, которая встала между нами. Но не высказать мнение друг о друге — просто невозможно.

— Знай, она возненавидит тебя еще больше. — начал искать болевые точки Глеб. — Этого ты добиваешься?

— Не твое собачье дело, чего я добиваюсь. Отвали от моей жены — и будешь ходить на своих двух — вот тебе мой совет.

Потрепанная мина Глеба изображает ухмылку, из-за чего захотелось приукрасить ее еще больше. Либо он отшибленный, либо тупой… Я подхожу к нему ближе и хватаю за пиджак ублюдка.

— Это моя женщина. — угрожающе шиплю ему в лицо.

— Твоя женщина тебя не любит. Она выбрала меня и сегодня улетела бы со мной, не вспомнив о тебе всю оставшуюся жизнь.

— Ну ты и гад… Думал, улетите в Лос-Анджелес, и вас там не найду? Да я из под земли достал бы, если бы пришлось…

Глеб слегка удивился, когда я упомянул про жилье в штатах. За вечер я смог найти столько информации, ФБР отдыхает… Спасибо дорогой Свете, которой я удосужился позвонить накануне побега и премилой болтушке Жанне, которая бронировала все билеты и номер в гостинице.

Я сел на кресло, закинул ногу на ногу и закурил сигару, поглядывая исподлобья на Глеба. Зачем я попросту бешусь из-за такой тряпки, как Глеб? Теперь у меня есть все, чтобы задавить его, причем чтобы сделать это, мне придется приложить минимум усилий, и он самоустранится.

— Отпусти ее и дай сделать выбор. Она живой человек, не будь извергом. Хватит мучить ее. — поменял стратегию Глеб и начал давить на всё человеческое, что во мне осталось.

— У нее будет выбор. Это я тебе обещаю. — усмехнулся я и затянулся сигарой. — Как только она узнает, какой ты урод… Ты ведь ей ничего не сказал, я прав? Таша бы никогда не позволила себе спать с тем, по кому скучает беременная жена.

Глеб взорвался. Я попал не в бровь, а в глаз. Его глаза налились кровью, а из вздувшихся ноздрей исходил гнев… Приятное зрелище. Рожден слабаком, слабаком и помрет. Даже я блядь не позволял себе трахать других баб, когда жена была беременна. Таша не сможет его простить, просто нет шансов на оправдание.

Я глухо посмеялся, видя, как уверенность с каждой секундой покидает его. Герой, сука. Спасатель хренов… Посмотрим, как быстро он начнет спасать свою шкуру и отмывать репутацию.

— Во-первых, Света мне не жена. — хватается он за слово и жалко пытается выехать на нем.

— Во-вторых? — не удерживаюсь от колкости.

— Я не люблю её и никогда не любил…

— Да-да, и ребенок наверно не твой? — щурю глаза, посмеиваясь над убогими оправданиями. — Эти сопли оставь для моей дуры, авось и поведется… Хотя нет. Лучше не опускайся так низко — Таша все-равно никогда не сможет просить такого, ты ведь и сам это прекрасно понимаешь…

— Я бы сказал ей в Америке.

— Ооо, значит ты ни черта не понимаешь. — меня осенило, что Таша ничего не сказала Глебу про нашего ребенка. — Но оно и к лучшему…

Этот факт удивил меня и даже порадовал — жена не доверилась ему настолько, чтоб делиться переживаниями о горе, а для меня это сигнал о том, что Глеб был не больше, чем мои шлюхи, на которых тратил свободное время по ночам.

— Ты будешь последней мразью, если скажешь ей все сейчас… — нервно сглотнул Глеб, понимаю, что резко просел.

— Да мне не привыкать. — повел плечом и криво улыбнулся. — А вот тебе пора бы привыкнуть, Глебыч, слишком приторно всегда быть белым и пушистым, нет?

— Сука…

— Таша сегодня же все узнает. — заключил я, наслаждаясь как разрывает Глеба. — Но прежде я хорошенько трахну свою законную супругу, давно не бывал у нее в спальне…

— Ах ты падла… — Глеб сорвался и попытался ударить меня, но охрана вовремя скрутила его. И мараться дерьмом не пришлось…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Один кивок головы и взбешенного Глеба выволокли из кабинета.

— Привет, Светочке! — не удержался я и крикнул вслед, довольно хохоча.

Глава 27

Телефон Глеба выключен — об этом мне сообщает женским голосом автоответчик. Меня перетряхивает от плохих мыслей. Что, если он до сих пор в Питере? В каком он состоянии?

Люди Богдана мелькали во дворе, поэтому скорее всего Глеба они тоже привезли. Где он? Мне он не звонил. На душе боязно и мрачно от мыслей, на что способен мой муж, под влиянием жажды мести… Он захочет сделать больно, нам обоим. Чтоб пожалели и запомнили на всю оставшуюся жизнь.

В комнате прохладно. Все окна держала распахнутыми, потому что было трудно дышать. Вдыхала и не чувствовала, ничего, кроме спертого тяжелого воздуха, который камнем ложился в легкие…

Я не выходила, как и было велено, не к чему злить его еще больше. Но его рамки и условия, в которые он загоняет, чтобы подчинить меня, невероятно давят и угнетают. Чувствую себя безвольной куклой своего мужа, хотя это не так. Далеко не так. Встать и топнуть ножкой — не могу, потому что знаю, что сожрет, даже не выслушав. Он видит только мою вину, мою измену, мою слабость и нагло подпитывает от этого свои силы.

Я считала, что Глеб- мой спаситель. За его спиной я буду чувствовать себя защищенной, и мне ничего не будет не страшно. Я согласилась на побег и поверила в нас. Но когда к его бессознательному телу поднесли дуло пистолета… Розовая пыль спала с глаз, а холодный душ отрезвил мозг — мой муж тиран, и ни за что не отпустит меня, и никакие защитники не способны вытащить меня из клетки, в которой нахожусь. Богдан просто сумасшедший, до которого не достучаться простыми объяснениями и я не знаю, чего он хочет…

Меня? Если так, то это будет единственная его цель, которой ему не достичь. Уже никогда.

Легкий скрип двери послышался у входа в комнату, и я замерла у зеркала. Кто это на ночь глядя?

Мурашки от волнения вскочили по всему телу, когда я увидела мужа, который зашел в комнату и плотно закрыл за собой двери.

Что ему надо?

Остановившись на секунду, Богдан скользнул по мне изучающим взглядом и вся кожа мгновенно загорелась. Я была в одной короткой сорочке и автоматически сложила руки на груди и поджала бедра, желая закрыться и скрыть оголенные участки кожи.

Мы стояли в тишине, и я слышала, как смешивались наши дыхания — его, такое тяжелое и глубокое и мое, частое, нервное и поверхностное. Он молчит, но я и без того понимаю, зачем он пришел.

— Раздевайся. — приказал он.

Его хриплый голос эхом отдался в ушах, и я вздрогнула. Мутный взгляд и развязность в движениях говорили о том, он пьян. Богдан отстегивал запонки на рубашке, не отводя от меня пристального издевающегося взгляда.

Я придалась к холодной стене лопатками и замотала головой, пытаясь мямлить и образумить Богдана. Вряд ли он хочет просто трахнуть меня. Своим действием он хочет еще больше унизить меня.

— Перестань… И уходи. — голос выдает нервозность и неуверенность.

Он глухо усмехнулся и облизал губы. Приблизившись ко мне, он сначала посмотрел на мою вздымающуюся от волнения грудь, а затем в глаза и послал мысленно ответ на мой писклявый протест. Плевать он хотел, на то что я хочу или не хочу.

Он возьмет меня здесь и сейчас. С сопротивлением или без — неважно.

Я сглотнула, когда его руки коснулись края сорочки и поскользили по бедрам и выше, снимая ее с меня. Лишившись одежды, я прикрыла грудь ладонями и смотрела вниз, лишь бы не видеть этих безумных глаз, в которых горит дикий огонь.