Страница 48 из 58
Оказавшись на улице, я зябко поежилась и плотнее закуталась в теплый платок. Он пришелся очень кстати, хотя смотрелся странно — все девушки уже оделись по-осеннему. Зато подарок моей дорогой Зоры избавил меня от необходимости вызывать негатив адептов убогостью плаща.
Стук молотков со стороны третьего корпуса гулко отражался от стен соседних зданий — прямо у входа на кафедру зельеварения зачем-то сооружали забор.
Мы договорились собраться во дворе факультета земли и камня, где возле игровой площадки для тиджа «строители» установили несколько длинных скамеек для судей и второго состава. Сейчас на поле было пусто, лишь холодный осенний ветер гонял по сгоревшей дотла земле мятые тетрадные листки. Друзья были уже на месте и что-то горячо обсуждали. Я плюхнулась на скамейку рядом с Лессом и приготовилась слушать новости, которые принес нам оборотень.
Иярет не заставил нас просить дважды и жестом фокусника развернул первую полосу специального выпуска «Новостей Ильса». Сразу под флаговым заголовком редакция поместила снимки нашего несчастного золотого явора, а дальше шел рассказ об истинном положении вещей в крае от специального репортера газеты, направленного в Виал.
На сей мы реагировали сдержанно: радости от успеха нашей миссии не было, лишь озабоченность.
— Эффекта наши действия достигли. Думаю, на такое власти не могут не среагировать. — Яр был непривычно серьезен. — Сегодня город буквально наводнили корреспонденты из разных газет. Некоторые пытались прорваться на территорию универа, чтобы самим запечатлеть золотой явор. Мне даже через стену пришлось лезть, потому что ректор приказал привратнику вообще никого не пропускать.
— Я тебе больше скажу: вокруг явора у третьего корпуса сооружают забор, — поведал Лесс.
— Вот же болван этот Буру! — возмутилась я. Вот, оказывается, зачем забор! — Неужели ректор всерьез думает, что это избавит от необходимости решать проблему?
— А как он может ее решить? — резонно возразил Яр и уселся между мной и Лессом, заставив нас подвинуться. На коленях он расстелил газетные листы, и мы снова уставились на изображения.
Сейчас нами владели смешанные чувства. С одной стороны, мы добились внимания общества, но с другой — невозможно не задумываться о последствиях. К худу мы все это затеяли или к добру? Я, разумеется, уже сообщила ребятам об огромном количестве жертв давнего бунта. Если местные рабочие не оставили привычки убивать своих же соседей, только бы не лишиться драгоценного заработка, — нас ждут проблемы. Видимо, мальчики думали о том же, такие невеселые были у них лица.
— Ну что ж, пусковой механизм мы запустили, — пробормотал, наконец, Лесс. Его симпатичное открытое лицо омрачила тень. — Остается ждать последствий. А тут еще этот маг-менталист…
— Последствий и не будет, если власти сделают выводы из горького опыта, — возразил Яр; говорил он неуверенно, но нас его слова немного подбодрили. — Возможно, теперь они не будут огульно закрывать предприятия, а начнут постепенно вкладываться в новейшие системы очистки. Наша корпорация разрабатывала что-то подобное для эльфов, почему бы не применить здесь магические технологии?
— Ну что ж, мы можем им это предложить в следующей статье, чтобы исключить саму возможность бунта, — я уже мысленно подбирала фразы. Энтузиазм вновь разгорался, угроза словно бы отступила, и вернулась уверенность в собственной правоте. — Ты не мог бы разузнать об этих технологиях поподробнее? — И тут я отвлеклась, потому что краем глаза заметила необычное оживление на дорожке возле поля. — Смотри-ка, Яр, отряд твоих поклонниц выстроился, как на парад.
Оборотень лишь закатил глаза и тяжко вздохнул, старательно игнорируя с десяток адепток, которые как бы случайно принялись курсировать по дорожке туда-сюда мимо корпуса «строителей». Я перехватила несколько зазывных взглядов, которые девчонки бросали в сторону нашей скамейки. Надо же, пронюхали, где их «звезда», и решили попытать счастья: может, удастся обратить на себя внимание. То, что они мерзнут здесь не ради нас с Лессли, было очевидно.
— Дарн, к ректору! — окликнула меня вдруг какая-то старшекурсница.
Ну а сейчас что? Это шутка такая? Девочки решили удалить меня, выдумав ложный вызов к ректору? Очень умно! Я не тронулась с места, но недоуменно переглянулась с приятелями.
— Дарн, ты глухая? Иди, Буру велел срочно отыскать тебя! — пронзительный голос настырной адептки привлек ко мне всеобщее внимание. Даже самые преданные поклонницы Яра оторвали от него восхищенные взгляды и негодующе уставились на меня.
— Пойдем, Миа, — Лесс поднялся и протянул мне руку. — Я провожу.
Яр тоже вскочил.
— Э-эй! Вы хотите бросить меня здесь на растерзание этим ненормальным, да? — в голосе нашего перевертыша явственно прозвучало что-то вроде паники. Он зашагал с нами по направлению к административному корпусу, а его верная свита, шушукаясь и восторженно хихикая, двинулась следом.
***
А в ректорате меня действительно ждали, причем с магистром Буру я столкнулась в дверях приемной.
— Ага, Дарн, наконец-то! Где ты ходишь? Тебя уже обыскались… — он бесцеремонно схватил меня за плечи и подвел к своему кабинету: — Иди, и не болтай там лишнего…
Гном втолкнул меня внутрь, после чего дверь за моей спиной захлопнулась.
Сбитая с толку его стремительностью, а еще больше тем, что не имею ни малейшего понятия, чего от меня хотят, я огляделась. За ректорским столом никого не обнаружилось, кресло было отодвинуто к стене, словно Буру резко вскочил с него. У меня перехватило дыхание: на небольшом диванчике у окна расположился, закинув ногу на ногу, принц-консорт Дитрик, герцог Аццо. Он спокойно читал «Новости Ильса» и не прервал своего занятия, когда я вошла. Как всегда, мой дядя был в строгом черном мундире с серебряным галуном по вороту — мрачная одежда сейчас показалось недобрым знаком.
Конечно, я моментально поняла, в чем дело. Не понятно только, как он догадался, что я — автор статьи. Принц читал еще с минуту, а затем отложил газету и поднял на меня свои небесно-голубые глаза. Я склонила голову в почтительном поклоне.
‘Ни в чем не признавайся!’ — пропищал Билли, и я была благодарна, за то что он сейчас со мной.
— Светлого дня, Миарет, — произнес принц спокойно.
Я не смогла угадать настроение его высочества. Вот лицо его брата, моего родителя, гораздо выразительнее (или я просто привыкла выискивать явные признаки недовольства и гнева). Безупречно красивые черты принца выражали лишь благожелательную приветливость, и я подумала, что он постоянно носит эту маску при дворе, и, вероятно, с таким же благостным видом подписывает смертные приговоры или отправляет подданных в Темную башню.
— С-светлого дня, Ваше высочество, — промямлила я робко.
— Садись, дитя, нужно поговорить, — принц приглашающее похлопал рукой по сидению диванчика рядом с собой.
Я несмело приблизилась и аккуратно уместилась на самом краешке, подальше от властительной особы. Руки благонравно сложила на коленях, и принялась их рассматривать, гадая, что же мне грозит.
— Ну, рассказывай, как тебе живется здесь?
Начало беседы удивило. Я ожидала грома и молний.
— Замечательно, Ваше высочество. Я всем довольна.
— Это прекрасно. И ты сама прекрасна. И очень похожа на свою мать. — Он немного помолчал, все также пристально рассматривая меня. — Тебе известно, что Рейна когда-то была предначертана мне в жены?
Я тут же забыла о роли скромной девы, изумленно вытаращилась на принца и замотала головой. Глядя перед собой слегка расфокусированным взглядом, Дитрик пустился в воспоминания. Я жадно ловила каждое слово.
— Наши отцы дружили и, когда у дей’Гизов родилась дочь, ее, единственную наследницу, предназначили в жены старшему сыну дей’Холлиндоров, то есть мне. Я тогда был еще студентом, учился в академии Синей звезды и совсем не думал о женитьбе. — Дитрик дей’Холлиндор немного помолчал, словно полностью погрузился в воспоминания. — Когда я вернулся на родину по окончании учебы, у нас вышла ссора с отцом. Мы расстались чуть ли не врагами. Я снова уехал, довольно беззаботно жил в Зангрии, а когда через восемнадцать лет вернулся в Ильс, обнаружил, что у меня прехорошенькая невеста. Рейна подросла и стала вот такой же прелестной, как ты. И я влюбился как мальчишка. Впрочем, с отцом я так и не помирился, и, когда два года спустя он умер, обнаружилось, что все состояние досталось Винерту. Для меня это вовсе не стало трагедией — все-таки с обязательной долей наследства я не был нищим, да и привык сам обеспечивать себя. А вот для Рейны это явилось поводом отказать мне и предпочесть брата. Я не виню его: брат всегда был прагматиком и стремился упрочить положение рода, а Рейна дей’Гиз считалась завидной партией.