Председатель

— С тобой, Вася, с тобой. Поехали, макнемся в гущу народной жизни.

Гуща тем временем заваривалась все круче. Рюмкин по дороге в Совет разнес весть и на Колькин ручей бежали, ехали и валили участники с обеих сторон. У ближайших к месту событий изб, не разбирая, где “артельные”, где “авдеевские”, уже разметали частоколы, оставив только сиротливые тонкие жердины. Две гудящие толпы пока стояли напротив и переругивались, поминая старые обиды, реальные и выдуманные. И если артельщики выглядели более-менее однородно, то вот авдеевские наглядно демонстрировали “классовое расслоение в деревне”: несколько “справных хозяев” заметно выделялись одеждой на фоне тех, кто победнее. За прошедшие после переселения годы “самые умные” либо разорились в конкуренции с артелями, либо свои наделы продали сразу. Те же, кто переселялся, имея какой-никакой капиталец, пускали его в рост, понемногу выкупали участки умников, а их самих нанимали батрачить. Именно так все и происходило в моей истории, именно так произошло бы и здесь, не раскрути мы артельное движение. И вот сейчас передо мной встала картинка в буквальном смысле противостояния старого и нового образа жизни.

— Да ваши коровы нам посевы сколько раз травили!

— А вы наш покос захапали! — высоким голосом завопил батрацкого вида мужик, которого явно подначивал стоявший чуть позади “справный”

— Как же, у тебя покосу-то — шиш да завалинка!

— А вы зажрались!

— Голь кабацкая!

Кто начал драку, я не углядел, но вспыхнуло мгновенно, взметнулись колья и пошла потеха.

— Стой! Стой! — заорал Баландин и кинулся разнимать.

— Куда, Степаныч! — попытался его остановить один из артельных.

Месились в полную силу, одни уже размазывали по лицам юшку и с ревом лезли обратно в свалку, другие, наоборот, вываливались и, баюкая свернутую челюсть или отбитую руку, брели в сторону. А уж выбитых зубов, наверное, и не считали. Баландин безуспешно метался между стенками, оттаскивая и распихивая, до тех пор, пока не получил колом по голове и не упал на землю.

— А-а-а, падла, совет твою мать! — гаркнул мужик в новой рубахе и саданул Васю сапогом под ребра.

Это был край. Во всех деревенских драках, до какого бы ожесточения они не доходили, лежачего бить западло. Ребра там поломать, глаз подбить, череп проломить колом, а то и убить насмерть — но только не бить упавшего.

— Лежачего??? — взревели артельные.

Грохнул выстрел, потом еще.

— Назад! Все назад! — орал я, потрясая задранным в небо “кольтом”. — Кто сунется — пристрелю!!!

Бивший Васю мужик с белыми от бешенства глазами осклабился и шагнул ко мне. Пустая это идея, братан — приходить с колом на перестрелку, — я опустил ствол и бахнул в полуметре у него над головой. Мужик вздрогнул и остановился, пелена безумия в его глазах сменилась осмысленным выражение и он со злостью шваркнул кол об землю.

Сзади скрипнули тормоза, из кузова АМО посыпались сторожа артельных складов. Еще минут через пять заполошный Рюмкин бегом пригнал из Михайловского взвод работавших в селе военнопленных. Немцы довольно быстро навели орднунг, растащили побитых, даже повтыкали колья на место в ограду. Васю и еще трех пострадавших увезли на грузовике в больничку, я отправился следом.

***

Больше всех проведение выборов в Учредительное собрание оттягивали как раз те, кто эти выборы декларировал. Кадеты, взявшие власть “временно”, совершенно не желали с ней расставаться и затягивали процесс как могли, надеясь с помощью “административного ресурса” получить до выборов более прочные позиции.

Ресурс-то у них был, вроде той же государственной типографии, а вот с опорой внизу дело обстояло куда хуже. Кадеты были широко представлены на Дону и Кубани, но у казаков и свои мысли насчет будущего устройства имелись, и потому рассчитывать на них всерьез конституционные демократы не могли. По всей же остальной стране низовые органы власти именовались Советами, с редкими вкраплениями земств. И в Советах преобладание Союза Труда было подавляющим, за исключением Армении, Азербайджана и нескольких областей Туркестана. Там приходилось сотрудничать с местными националистами, коии все, по нынешней моде, именовали себя “демократами”. Так что было у нас даже не двоевластие, а полуторовластие, поскольку из кадетов полноценной власти пока не получилось.

И оттого попытки Временного правительства затянуть с выборами результата не дали. Создать Особое совещание для подготовки проекта Положения о выборах в Учредительное собрание? Да зачем же, вот “Правозащита” подготовила проект. Вы не согласны со всеобщими, равными и прямыми выборами? Или с тайным голосованием? Ах, согласны, тогда в чем же дело? Придраться в проекте было не к чему — все демократические хотелки были нами вписаны без изъятий. Никаких ограничений по вероисповеданию, сословию, полу, имуществу и так далее. Женщинам! Женщинам предоставлено право голоса! И молодежи с двадцати двух лет. И даже солдатам.

Ах, это неожиданно, надо еще обдумать? Хорошо, тогда низовые Советы тоже берут паузу, пока вы думаете, разбирайтесь там с городским хозяйством самостоятельно. И гарнизонный Совет считает необходимым снять охрану с Таврического дворца, а то караул сильно устает.

Приперли мы кадетов к стенке со всех сторон, да еще газетная кампания о зашкаливающем воровстве им подгадила, так что договорились — выборы срочно и, самое главное, никаких зарубежных кредитов без одобрения Петросовета и Моссовета. А то знаем мы, “хоть день, да мой!” — раздадут обязательства, профукают полученное, а мы отдувайся.

На голосование отвели две недели — страна большая, до глухих уголков не сразу и добраться можно. Зная за кадетами склонность к мелкому жульничеству, мы продавили институт наблюдателей, куда записывали иностранцев, представителей партий и вообще известных на местах людей с хорошей репутацией. Союз Труда вообще действовал подчеркнуто честно, хотя при моих-то знаниях выборных выкрутасов “святых девяностых” и поздне, набрать 146 % — как два пальца об асфальт. Тех же партий-спойлеров насоздавать в проблемных областях. Пусть выбирают между, скажем, Партией народной свободы, Партией демократов-конституционалистов, партией “Конституция и Демократия” и Народно-демократической свободной партией. Не говоря уж о “каруселях”, голосовании в воинских частях, вбросах бюллетеней и прочих грязных технологиях. Но зачем пачкаться, если нас обойти некому? Ага, “не соблазняй малых сих”, не надо тащить в это время всякую дрянь, пусть оно подольше остается таким же неиспорченным.

На выборы я поехал в Екатеринбург, несмотря на то, что избирался в Москве. Просто так решил Исполком — все его члены разъехались по крупным городам в помощь местным практикам. Чисто руку на пульсе подержать, и чтобы было кому оперативно принять решение в случае чего. Ленин в Питере, Чернов в Самаре, Муравский в Одессе и так далее, а я вот на Урал, в сопровождении трех бойцов Красина. Только в белокаменную никого не снарядили, тут и так все под контролем, есть кому проследить.

Мда. Сколько я по стране не ездил? Почитай, лет пятнадцать, со времен кругосветки за пулеметами… Последние годы все в Москве да Питере, на крестьян смотрел в образцово-показательном Можайске, на рабочих — в образцово-показательном Симонове. Знать, что в стране делалось по рассказам и докладам это одно, а вот так, своими глазами… Россия, как говорится, за МКАДом не заканчивается, она там только начинается. Во всей красе, и со всеми язвами.

Но сколько же всего изменилось! Вот завод новый, вот мост красивый, вот мачты Шуховские, склады артельные, элеваторы в цветах Центросоюза, рабочие поселки… И там же, рядом — неухоженные города, разбитые дороги, и вечные кривые заборы. Гордость за то, что так много сделал, оторопь от того, как много еще надо сделать. Что там заборы, когда через Волгу на восток всего два моста — в Сызрани и Симбирске! Ну ладно, три, еще Романовский в Казани, но… в Казани ветка заканчивается, железку на Екатеринбург когда еще дотянут, так что мост ведет в тупик, А в Твери — вообще в другую сторону, да и Волга там всего метров сто-сто пятьдесят. А в среднем и нижнем течении, где от берега до берега и километр не редкость — всего два! Два моста! Ни в Царицыне, ни в Саратове нет железнодорожного перехода. Даже в Нижнем нет, хотя казалось бы — торговая столица России! Еще есть паромные переправы, но этого для Урала, Сибири и Дальнего Востока мало. Или взять Туркестан — на весь край одна однопутная (!) дорога.