Страница 7 из 15
– Не забуду, – уверенно пообещал он. Встав так, чтобы быть лицом к зрителям, он начал тонким голоском:
И так далее, до конца, без единой ошибки.
Все зааплодировали, Эрнест покраснел и бросился к матери.
– Кто же в этих краях научил его декламировать так эмоционально и внятно? – поинтересовалась Люси Синклер.
– Жена нашего настоятеля, – пояснила Аделина, – женщина чрезвычайно одаренная. Она обучает детей декламации и игре на фортепиано.
– Фортепиано! – воскликнула Люси. – Кто же из них играет?
Оказалось, что Николас. Опущенные глаза и поджатые губы выдавали его смущение.
– Давай же, – велела Аделина, – сыграй нам ту красивую пьесу Шуберта.
– Нет, мама, – он замотал головой, – я не могу.
– Как же, ведь ты на днях играл ее мне и девочкам, – сказала миссис Лэси.
– Это другое дело.
– Сейчас же подойди к инструменту, – приказал отец.
Николас поднялся и с унылым видом уселся за фортепиано. Он сыграл пьесу почти без ошибок.
– Сколько огня, какой финал! – вскричала Люси Синклер.
– Моя жена разбирается, – сказал Кертис, – ведь она училась музыке в Европе.
– Пусть и она нам сыграет, – предложила Аделина.
– Если бы я выбирал, что мне больше по душе, так это музыкальный вечер, – объявил адмирал, который вообще не различал мелодии.
– Лично мне нравится декламация, – не согласилась миссис Лэси.
– Ах, вы еще не слышали, как читает наша дочь, – сказала Аделина.
Николас, который удостоился аплодисментов за свою игру, вернулся к учителю и молча сел на диван у двери.
– Гасси, – сказал офицер Уайток, – встань и прочитай нам «Атаку легкой бригады»[7].
Без тени улыбки и полная девичьего достоинства Августа встала и нашла подходящее место, вдали от зрителей, чтобы читать громко и с выражением. Несмотря на юный возраст, у нее была яркая внешность, бледное, но пылкое лицо и черные волосы аккуратными кольцами до талии. Произнося слова: «Долина в две мили – редут недалече… Услышав: “По коням, вперед!”» – она слегка взмахнула правой рукой и устремила взгляд вдаль – «Под жерла орудий подставлены груди – Но мчатся и мчатся шестьсот»[8].
Люси Синклер не выдержала и расплакалась. От ее эмоций глаза адмирала наполнились слезами. Аделина обняла Люси за плечи и погладила по спине. Люси рыдала:
– Какое благородство, какой героизм. Ты, Гасси, прочитала великолепно.
– Мне всегда хочется плакать, когда слышу эти стихи, – призналась Аделина, – но слезы мне даются трудно.
Люциус Мадиган, будто бы говоря сам с собой, произнес:
– Не понимаю, зачем славить трагическую ошибку. Лучше уж о ней забыть.
– А что бы вы сделали, если бы у вас был приказ? – спросил учителя Николас.
– Убежал бы подальше, и как можно быстрее, – без заминки ответил тот.
Так как он был ирландцем, ответ посчитали смешным. Все, кроме Люси, рассмеялись. Она утирала слезы. Миссис Лэси взглянула на нее без всякой симпатии. Какое имеет она, американка, право растрогаться стихами «Атака легкой бригады»!
– Вот бы мистер Мадиган, – сказал маленький Эрнест, – спел нам какую-нибудь ирландскую песню.
– Ах да, пожалуйста. – Аделина просила с сильным чувством. – Хотя у меня от них сердце разрывается. – Она всегда говорила так, будто ее разбитое сердце было в Ирландии, хотя на самом деле радовалась, что уехала из страны. Конечно, она любила семью, но не ладила с отцом. – Миссис Синклер, думаю, вам саккомпанирует. Она так хорошо играет. Пальцы бегают по клавишам, будто ручеек по камешкам.
Вскоре все зачарованно слушали превосходный ирландский тенор Мадигана, исполнявшего «Последнюю розу лета»[9].
IV. Ночь
Когда Лэси уехали, Филипп Уайток и Кертис Синклер вышли на улицу, в бархатную темноту летней ночи – луны больше не было видно. Они прохаживались перед домом и говорили, говорили. Дверь оставалась открытой, и свет лампы из прихожей освещал фигуры проходящих мужчин. Контраст был разительным. Оба были без головных уборов, и Филипп был на голову выше спутника. Его румяная кожа, выразительные черты, широкие плечи и прямая спина, внешность, выдающая привычку отдавать команды, – все это у многих мужчин вызвало бы желание оказаться на месте Филиппа. Он укорачивал шаг, приспосабливаясь к неуклюжей походке южанина. Однако, несмотря на горб, в облике Синклера были благородство и яркость. И еще у него было лицо человека проницательного и ранимого.
Когда они наконец повернули к дому, южанин протянул руку:
– Спокойной ночи, офицер Уайток, и спасибо. Надеюсь, что никаким своим поступком не заставлю вас пожалеть о вашей доброте. – Они тепло пожали друг другу руки, и Филипп отправился к себе в комнату.
Он думал, что Аделина уже спит, но стоило ему на цыпочках войти в комнату, она резко села на постели. Статная фигура была едва различима в свете ночника, стоявшего на тумбочке в изголовье кровати.
– И чем вы там занимались? – требовала ответа жена. – О чем говорили?
– Спи. – Он был категоричен.
– Спать я не собираюсь. Я должна узнать, о чем был ваш разговор.
– Зачем? – Он подошел к ней.
– Затем, – она повысила голос, – что я женщина и не усну, пока не узнаю.
– Не дури и ложись спать, – ответил он.
Нащупав в темноте его руку, она приложила ее к своей щеке.
– Я вся горю от любопытства, – объявила она.
Он в шутку ущипнул ее за щеку.
– Боже милосердный! – воскликнула она. – Разве ты не понимаешь, что я женщина с сильным характером и могу принять участие в том, что вы замышляете.
Взбудораженный повышенным тоном попугай, громко протестуя на хиндустани, широко раскрыл клюв, откуда показался темный язык.
– Что мне была за охота жениться на ирландке, уму непостижимо. – Филипп уселся на постели рядом с женой.
Однако его настолько переполняли детали плана Кертиса Синклера, что он не удержался и кое-что поведал ей. По правде сказать, ей было совершенно необходимо знать об этом. Она не была обычной женщиной – от нее не отделаешься полуправдой. Она была человеком, с которым приходилось считаться. Иногда он почти хотел, чтобы она была слабовольнее, но, глядя в ее ясные глаза, в которых не было ни грамма печали, видя ее гордый, смело глядящий в будущее профиль, он просто не мог пожелать себе другую. Белоснежная оборка ее ночной сорочки доходила до шеи. Он ласково взял ее за подбородок.
– Так вот.
– Что? – нетерпеливо выдохнула она.
– Кертис Синклер является одним из организаторов подпольной группы – агентов Южной Конфедерации. Их посылает в Канаду президент Джефферсон Дэвис. – Запнувшись, Филипп теребил галстук. – Не уверен, Аделина, что должен все это тебе рассказывать, – заметил он.
– Я все равно все узнаю от Люси, – парировала она.
Он продолжал, став вдруг очень серьезным.
– Этим людям предстоит провести вдоль границы рейды с целью помешать поставкам Севера в районе Великих Озер.
Аделина откинулась на пышные пуховые подушки и от волнения задрожала всем телом.
– Какая восхитительная месть! – воскликнула она.
– Ей-богу, как злобно ты ухмыляешься.
– Меня охватывает злоба, когда я думаю об этих подлых янки. – Она вдруг тоже посерьезнела. – Какова наша роль во всем этом? – не успокаивалась она. – Ведь Синклеры наверняка ждут от нас участия, иначе он бы тебе не доверился.
– Роль у нас пассивная, – пояснил Филипп. – Просто позволить Кертису Синклеру принимать в нашем доме некоторых членов подпольной группы и отдавать им приказы.
6
Пер. Веры Соломахиной.
7
Стихотворение английского поэта Альфреда Теннисона (1809–1892).
8
Пер. Юрия Колкера.
9
Стихи ирландского поэта Томаса Мура (1779–1852), музыка ирландского композитора Джона Стивенсона (1761–1833).