Дикий, дикий запад

Некромант постучал пальцем по чашке.

- Как бы то ни было, я буду весьма благодарен, если вы поделитесь вашей историей…

Мы с Чарли переглянулись.

Поделимся.

Отчего б не поделиться. История, чай, не золотишко, от деления не убудет.

Рассказ начал Чарли. Издалека. В смысле от сестрицы своей. Я слушала. И его, и перестук колес, которые громыхали не так уж сильно, скорее было что-то донельзя успокаивающее. Душу грел чай и остатки конфет. И еще вдруг потянуло прилечь.

Не важно, где.

Но я устала. И с трудом подавила зевок, а второй не подавила… и кажется, отключилась. Помню, что начала вдруг заваливаться набок, но меня подхватили, подняли и перенесли куда-то. Я хотела возмутиться, но сил не было совершенно.

И спать хотелось.

Дико.

А потому я позволила себе утонуть в мягкой перине, когда на плечи опустилось вдруг одеяло, тоже легкое, воздушное. Стало тепло и хорошо.

Одно беспокоило: Эдди так и не появился.

Сон был… сон был странным. Я видела город, тот самый, только другой. Живой. Он утопал в зелени, которую пробивали белоснежные башни. И на солнце они казались настолько яркими, что я почти ослепла.

Гудели барабаны.

И рога.

Звенели браслеты на ногах обнаженных женщин, кожа которых была покрыта золотой краской. И сами они были подобны ожившим статуям. Они кружились в танце, и алые ленты, привязанные к их рукам, трепетали в воздухе.

Но тут музыка стихла и раздался низкий вибрирующий звук. Он сменился гулом, будто стадо бежит… точно стадо… огромные бизоны. В жизни таких не видела.

И видеть не хочу.

Женщины плясали. Быки…

…наверное, блевать во сне – не лучшая идея. И я сдержалась. Это ведь сон. Просто сон. Сладкого переела. Еще когда мамаша Мо пугала, что, мол, если переесть сладкого, то кишки узлом завяжутся. Вот, видать, и завязались.

Главное, что не было этого.

Ни быков, ни женщин, что не прерывали безумного танца своего, взлетая на огромные спины, удерживаясь на рогах или не удерживаясь.

Не было!

И мертвеца, вперившегося в меня взглядом, тоже не было.

Какой взгляд у мертвеца? Но нет, череп дернулся и стремительно оброс плотью, и вот уже передо мной не мертвец, но человек настолько красивый, что просто невозможно.

Смотреть.

И не смотреть.

- Проклятая кровь, - он говорит на другом языке, но я понимаю. И брезгливо кривит губы. – Проклятая кровь!

- Иди на хрен! – возмутилась я. Будут тут еще всякие покойники обзываться!

- Никакого уважения, - мертвец не собирался исчезать.

А я дала себе зарок, что больше не буду объедаться сладким. И вообще. А то ведь свихнуться недолго от этаких слов.

- Слушай меня, отродье!

- Сам отродье, - ответила я, и взглядом на взгляд ответила. Что? Я тоже так пялится умею. И не только пялится. – И вообще… ты мертвый давно.

- Давно, - согласился он. – Я устал быть мертвым.

- Ну… тут извини, - я развела руками. – Ничем помочь не могу.

- Можешь.

- Как?

Я это исключительно из любопытства интересуюсь, а не из желания помочь.

- Позволь нам уйти.

- Вам?

Он махнул рукой, и тут мы, как это только во снах бывает, оказались на площади. Не было девушек. И быков. И горящих людей. Или разодранных зверьем, как самих зверей тоже не было. А был лишь камень и кхемет.

Мужчины.

Женщины.

Молодые и красивые женщины и мужчины. А детей вот не было. И стариков. И никого-то, кто не был бы красив.

- Что за… - я поворачивалась, но куда ни глянь… их не так и много, сотни две или три. Город-то вмещал куда больше, а этих, кхемет, всего-то… и красивые. Настолько красивые, что тошно становится от понимания собственного несовершенства.

- Проклятая кровь, - сказала та, что стояла ближе всех. Её кожа была бела, а волосы темны. Ее тело покрывали узоры драгоценных камней, и не было иного одеяния.

- Проклятая кровь… - выдохнули эти вместе и потянули ко мне руки.

Ту-то я и проснулась.

На свое счастье.

Ну их… прекрасных до ужаса.

Я села в кровати, судорожно оглядываясь по сторонам. Сердце все так же бешено колотилось о ребра. Во рту стоял отчего-то привкус гари. И… да, с конфетами стоит быть осторожней.

- Милли? – графчик обнаружился рядом. Он дремал, прислонившись спиной к кровати. А некромант, тот в кресле сидел и не спал. Смотрел.

На меня.

И на Чарльза. И взгляд у него был задумчивый-презадумчивый… а потом он сказал:

- Вы видели сон?

- Видела, - я прикусила язык, чтобы не сказать, чего именно я думаю по поводу подобных снов.

- Если… это не является очень личным… вы бы не могли поведать содержание?

- Чего? – поинтересовался Чарли до боли знакомым тоном. Прям почудилось, что братец мой объявился.

А ведь надо отправить кого, поинтересоваться, куда он, сила нечистая, подевался.

Бросил меня тут.

Одну-одинешеньку…

- Дело в том, что этот сон был, полагаю, не совсем сном в его классическом толковании, - сказал некромант, сцепивши пальцы под подбородком. – Я ощутил серьезный всплеск мертвой энергии, а это напрямую указывает, что вы, леди Милисента…

…еще один.

- …прочно связаны с тем миром.

Чарли выругался.

Вот ведь. Говорю же, осваивается человек. Вот уже и говорит, чего думает, про всякое стеснение позабывши.

- И мне хотелось бы понять, сколь глубока эта связь. И может ли она представлять для вас опасность.

Ну…

Сон… не сказать, чтобы вдохновляющий, но и особо страшного в нем нет, кроме что разве тех, которые… стоило вспомнить кхемет и меня передернуло.

Получасом позже мы сидели за столом. И оказалось, что пока я спала, чайник не остыл, а конфет в коробке только прибавилось, хотя теперь я глядела на них с некоторым подозрением. То есть, головой я понимала, что дело не в конфетах, а скорее всего во мне или той дряни, которую мы унесли. Но вот… осадочек остался.

- Танец с быками, стало быть… - некромант, выслушавший сбивчивый мой рассказ превнимательно, задумался. – Знаете, существует теория, что наша цивилизация в этом мире далеко не первая. И не последняя. Что цивилизации, как и люди, имеют обыкновение стареть. И умирать, сменяясь иными… о каких-то мы слышали, от них остались материальное наследие. Память о других сохраняется в сказках и преданиях.

- Тогда это была бы очень страшная сказка, - пробормотала я.

Почему-то знобило. Не сильно. Я вообще была на редкость здоровым ребенком, а потому заболевала быстро, выздоравливала и то быстрее.

Сейчас же… знобило.

- Бывают и такие, - не стал спорить некромант. – То, что вы описали… относительно недавно во время раскопок на Крите удалось отыскать развалины дворца. Предположительно им несколько тысяч лет. Так вот, я читал описания, и не только. В частности о фреске, на которой изображены акробаты и бык. Причем мой знакомый, который весьма интересуется археологией, утверждает, что бык для эгейской культуры – яркий символ. И встречается весьма часто. С другой стороны, если вспомнить великий Рим и его культуру, в частности кровавые гладиаторские бои или игры со зверями…

Озноб прошел.

- …вновь же найдем много… позаимствованного.

- Где Рим, а где это.

- Ну, мой друг, все не так однозначно. Вспомним, что некогда континенты были едины, а люди… люди населяли самые разные места.

- Ты в это веришь?

- Я верю, что память – странная штука, особенно совокупная.

- Сиу могут память передать, - влезла я, хотя никто и не спрашивал.

- Тоже слышал о подобном явлении, хотя и не сталкивался. Было бы интересно встретиться.

Я покачала головой. Что-то подсказывало, что сиу эта встреча не обрадует.

- Но интересно иное… если подытожить все, что я услышал, получается донельзя занятная картина. Сиу и орки лишились племенных артефактов, оказывающих немалое влияние на жизнь их народов. Более того, рискну предположить, что артефакты эти были наследием некогда весьма могущественной цивилизации. Но проще приписать их появление божественной сути, чем признать себя обязанными тем, кого искренне ненавидишь.