Страница 18 из 39
Скривился вон теперь, бедный, то зубом цокал, то за бок хватался. А вот и правда: нечего было тянуть в рот все, что под руку подсовывали! Так у нас и остановки становились все более частыми, потому как с лошади сползи, в лесок загляни, там с полчаса делишками занимайся и бледным да неприятно пахнущим вернись обратно. Лучше бы местные боги придумали не рыцарство, а лоперамид какой. Или хотя бы уголь активированный.
— Прокляли, собаки! — жаловался Хьюберт. На что у меня было свое собственное мнение. Проклял он себя сам своим отношением к здоровью.
— Вам бы, мастер, водички попить, а не на еду налегать, а то сейчас, как говорят, не в коня корм идет, — скептически тянула я, посматривая, как он откусывает от окорока. Последнего, между прочим! Перевод продуктов как есть! Как бы не стошнило, болезного.
— У тебя что, вода, благословенная Великими, есть? — скривился Хьюберт, обхватив урчащий страшным воем живот.
— Нет, только обычная, но если надо какую-то благословенную, так давайте вы быстро молитву над ней прочитаете — и все, проклятье развеется! Слова и мысли работают в сочетании, если правильно задать вектор, то есть тему молитвы, то вода поменяет свою структуру и целебное зелье готово! — вывернулась я, чуть ли не с ностальгией вспоминая помешательство людей на всяких целителях и ауроведах, на зарядке воды через телевизор, лечении видеозаписями и другой ерунде. Авось и здесь сработает! Хотя почему «авось»? Если человек хочет верить, то будет это делать.
Хьюберт поступил так, как я ожидала: схватился за бурдюк с водой и стал нашептывать что-то ну очень быстрым шепотом, а потом так же быстро стал заливать эту воду внутрь. Вот только мгновенного действия не было. Пришлось нам снова останавливаться, а Хьюберту с криком «за что, Великие, за что» мчаться в ближайшие лопухи… Или это не лопухи были? Потому что уже с задранной рясой он оттуда выскочил с круглыми глазами и нырнул за соседнее дерево.
Я только вздохнула: половину леса уже пометил, а толку от этого никакого. А еще эти проплешины странные. Как будто кто-то так же мчался по дороге и окурочек бросил на ходу, все не загорелось, но все равно приятного мало — выжгло пятно до черного следа. Но вряд ли здесь такое развитие событий было.
Потом пятен становилось больше, и это было воистину дико — то черная выжженная земля, а рядом в схожем, но давнишнем пятне уже вовсю местная пшеничка колосится — здоровенная, пышная. Что там писали про рост растений на пепелище?.. Вроде бы как золу добавляли в почву, чтобы рост улучшить?..
Местные хлебопашцы тем временем попадались все чаще, пока просто поглядывали на нас издали — на телегу, на Принца — и шугать Хьюберта из кустов не пытались. Хотя вопросов могло и не быть, все же вокруг обычные селяне, а я все же оруженосец, а Хьюберт нынче в рясе — у него вообще местный дипломатический статус.
Вдоль дороги появился деревянный заборчик, кое-где, к собственному удивлению, я обнаружила и смотровые башни. Зачем они вообще? И очень много бочек с водой… Это все наводило на странные подозрения, но они все никак не могли собраться во внятную мысль.
Вдали виднелось поселение — большое такое, пусть и не город, а за ним — замок. Неужели Хьюберта? С такого расстояния было сложно распознать что-либо, но впечатляло. И пусть я понимала, что я всего лишь оруженосец при так себе рыцаре, еще и беглом, и в замке мне покоя не будет. Но все равно на сердце расцветала надежда. Наконец не надо будет отлеживать бока на твердой телеге, уже синяки на ребрах. Не будет задувать со всех сторон. Не будут выть по ночам волки. И не надо разжигать костер, чтобы хоть немного согреться. Я с задачей справилась в последний раз на двоечку, после чего Хьюберт решил показать мастер-класс и едва не спалил свою рясу вместе с собой.
Замок — это и крыша над головой, и кровать с хоть каким-нибудь матрасом. Замок — это… В общем, я размечталась. До замка было еще тащиться и тащиться.
— Дальние поля, — закряхтел Хьюберт, в очередной раз влезая на Принца. — Надо же, уже распахали. А я разве разрешение давал? Наверное, давал, да…
После этой его фразы я стала внимательнее приглядываться к рабочим. Одеты они в принципе были неплохо, а по сравнению с некоторыми горожанами, на которых я насмотрелась в столице, так и вовсе отлично. Работали мотыгами и серпами, прореживали все ненужное в позе «задом кверху», чуть вдали показалось поле с коровками… Потом мы обогнали телегу со скошенной травой, запах стоял такой, что от свежести голова немного закружилась. Проехали мимо расположившихся на перекус работяг, я наметанным глазом углядела отличный кусок сала. Впрочем, не одна я, Хьюберт тоже держал нос по ветру.
Но тут относительную тишину разорвал далекий вой трубы, первый звук подхватили еще несколько труб. И я поняла, что дули в инструменты люди на смотровых башнях.
— Дракон! — раздался крик со всех сторон. — Дракон с юга!
И тут же начало твориться что-то странное. Люди подхватывали вещи и куда-то прятались — просто исчезали из виду.
— От зараза! — рявкнул Хьюберт и тоже сполз с Принца, потянул его к лесу. А мне оставалось только следовать за ним. — Брось телегу, не унесет. Осла только отпусти.
Это я быстро, это я уже была способна сделать. В голове щелкали шестеренки и наконец вспыхнула лампочка озарения. Дракон! Да вы издеваетесь?! Реальный дракон? То есть вот эти вот проплешины, это дракон сделал?
Интересно, это же сколько раз он огнем плюнул? Хотя, может, он просто сверху испражнился? Мало ли, что у него такого еще горючего в организме. Если дракон большой и много жрет, то он и всякого другого должен производить в том же объеме. Хотя вопрос «пьет ли дракон воду» оставался открытым.
В том, что он жрал, вопроса не возникло, уже через минут пять раздалось истошное мычание, потом и над нами низко пролетела большая крылатая штука, наверное, размером с самолет. Этакий «Боинг» из мира фэнтези! Дракон! Лап когтистых у него было всего две штуки, в них он держал зазевавшуюся корову, то есть летала местная тварюка на манер летучей мыши. Цвета дракон был желто-красного, плевался неприцельно, просто… как будто от нечего делать, а может, слюна у него образовывалась от скорого обеда. Плевался он не огнем, как в фильмах выдумывали, а такой себе огненной кислотой, что ли, — пшик — и еще одно почерневшее пятно. Но так даже и лучше, нет открытого возгорания, и понятно заодно, почему леса не выгорели.
— Низко пошел, — произнес Хьюберт.
«К дождю», — машинально закончила я за него фразу, но дело было же в другом, да?
— То есть на ваших землях, мастер, дракон?!
— Ну дракон, — пожал он плечами. — Зато налоги платить на надо. Никакой сборщик податей сюда не сунется.
— Очень удобно, да, — промямлила я. — А риск не слишком велик? Все же дракон!
— Не, этот еще долго не вернется, низко пошел, — ткнул он в ту сторону, куда улетел ящер. — Значит, сыт, а это добавка. Месяц его не будет, а может, и больше.
— Ладно корова, но он же плюется! Людей-то не жаль?
На меня посмотрели как на дурочку. Видимо, корову было жальче, чем людей.
— Да что с ними станется? — отмахнулся Хьюберт. — Вон землянок себе наделали, а как дракон летит — фьють — и под землю прячутся. Тут главное скотину прикрыть, а то тварюка от жадности глаза вылупит и резко воспылает желанием побольше взять. Или тут же на поле что-то сожрать.
— А людей тоже? Ну, того? — внутри неприятно все сжалось. Как-то не хотелось стать закуской монстру.
— Раньше и того, оставляли преступников… Но какой человек заменит мясную корову? На месте дракона я бы не стал человека жрать, — поморщился Хьюберт. — Все, пойдем дальше, до Ртишвельи уже недалеко. Сегодня в селении переночуем, пусть накормят меня, напоят, вспомнят, что есть у них благородный владетель. Ну и денег взять надобно.
Мы дружно выбрались из леска, я поймала и впрягла осла, а селяне тем временем выбирались из своих укрытий. И, что характерно, никто перед Хьюбертом ниц не падал, а кое-кто, завидев рясу, так и вовсе через плечо поплевывал. Отчего здесь такое отношение к священнику или монаху? В других селениях все совершенно по-другому было. Как-то подозрительно.