Страница 20 из 54
III. Королевская функция по мнению церковных писателей
Старейшие свидетельства, имеющие касательство к нашему предмету, содержат неясные формулировки, даже если общая идея в них уже присутствует. Имеются в виду уже проанализированные выше тексты, предписывающие императорам или королям охранять мир и веру и править по справедливости. Эти идеалы в эскизной форме намечены в конце VI в. у Григория Великого и Исидора Севильского,[260] в более конкретном виде — у псевдо-Киприана в середине VII в. В течение VIII в. миссия королей уточняется одновременно со все более резким отделением духовной власти от светской в церковной идеологии. Первой надлежит направлять руку королей, второй — защищать всех слабых, главным образом церковь и ее имущество.
С воцарением Карла Великого церковные писатели стали расточать императору обильные советы. Это эпоха «зерцал государей», каждое из которых содержит более или менее определенные намеки на королевскую функцию в том аспекте, в каком мы ее рассматриваем.
Уже ок. 793 г. Алкуин пишет, что миряне (читай: власть имущие) — это защитники епископов, а роль короля — оборонять церковь от нападений язычников. В посланиях королям, епископам, графам и другим властителям он развивает идею, что благословение Божье, залог успеха, приобретается справедливостью: пусть же короли будут правосудны и великодушны. Пусть, в частности, Карл неотступно следует своему долгу: защищать внутри страны церкви Христовы от набегов язычников и распространять среди последних истинную веру.[261] Проникнувшись идеей непременно поднять нравственность властителей, он пишет для графа Ги Бретонского трактат, где даже приравнивает тщеславие к порокам.[262] Конечно же, покровительство бедным, вдовам и сиротам он включает в число достойных деяний, которые графам надлежит выполнять.[263]
Эти идеи вновь и в более патетичной форме появляются в трактате, который к концу царствования Карла Великого аббат из Сен Мийеля в Вердене пишет для Людовика, в то время короля Аквитании.[264] Заботясь, прежде всего, о нравственности, Смарагд показывает, что мир, как, впрочем, и все, исходит от Бога. Распространяется мир в обществе через посредство священников и короля. Социальный мир естественным образом следует из нравственного мира. Поэтому он призывает короля к честности в жизни, в суждениях, подчеркивая, что вследствие некой имманентной справедливости прочность его трона зависит от его нравственной безупречности. Если король желает, чтобы Бог укрепил его трон, пусть не прекращает воздавать по справедливости бедным и сиротам, помогать в нужде вдовам и угнетенным, защищать пришельца и одинокого.[265] Как видно, здесь речь идет о моральном долге в гораздо большей степени, чем о политическом, а этические формулировки сильно напоминают библейские заповеди — в частности, в отношении пришельца. Кроме того, призывы касаются юридической защиты обездоленных, а также их поддержки нравственной и «финансовой» (возможность прокормиться). Смарагд обращается здесь больше к человеку, чем к королю, взывая к его великодушию, набожности, к его духовным потребностям, а вовсе не к осознанию долга, неотделимого от королевского сана.
Иона Орлеанский более конкретен. Проделанный анализ канонов Парижского собора избавляет нас от необходимости подробно описывать его точку зрения: известно, что он был составителем актов этого собора и что его трактат непосредственно следует из них.[266] Мы обнаружили там пространное определение «правосудия короля», заимствованное из псевдо-Киприана. К нему мы возвращаться не будем. Однако важно отметить, что из всех обязанностей короля Иона счел нужным выделить именно «рыцарский» аспект: главу о ministerium regis он начинает утверждением, что эта «служба» состоит в справедливом и правосудном управлении народом Божьим, дабы тот вкушал мир. И что для этого король должен, прежде всего, быть защитником церквей и их служителей, оборонять их оружием, а также защищать вдов, сирот и других pauperes,равно как и неимущих.[267] Различие, проведенное здесь между pauperes и бедняками, показывает, если в этом еще была нужда, что два этих понятия в IX веке уже не совпадали. В первой главе Иона определил епископов как естественных советников короля, сделав тем самым этот трактат выражением наивысших притязаний франкского епископата. Поэтому, по мнению Ионы, естественно, чтобы королевское покровительство распространялось, прежде всего, на церковь и на тех, защита которых доселе была ее миссией.
Указание на эту функцию покровительства, как ни удивительно, отсутствует в переписке Лупа Феррьерского, а ведь он с 829 по 862 гг. направлял послания многим королям и князьям, напоминая им об обязанностям, связанных с их саном. Моральные вопросы здесь в изобилии: как и Иона Орлеанский, Луп Феррьерский рекомендует королю Карлу Лысому выбирать хороших советников, не допускать легкомыслия, избегать общества злых, быть скромным и сдержанным, а также — что красноречиво свидетельствует о возвышении «магнатов» и угрозе феодализма — не бояться сильных, «созданных» самим королем; наконец, честно исполнять свою судейскую функцию, невзирая на лица.[268] В этой переписке нет ни единого намека на функцию защиты церкви или слабых, равно как и на военные задачи короля. Возможно, это умолчание объясняется неприязнью, которую сам автор питал к военной службе: он просил епископа Пардуля избавить его от нее, не считая себя к ней способным, так как не получил должной подготовки.[269]
Ирландец Седулий Скот, приближенный Лотаря, немного дальше развивает королевскую идеологию, но лишь по темам, по которым уже высказались Алкуин, Смарагд и Иона. По его, как и по их, мнению, король прежде всего должен показывать пример достойного поведения, потому что он — должностное лицо Бога. Он остается королем, пока хорошо исполняет свою должность, правя благочестиво и в соответствии с указаниями епископов. Но если он не соблюдает этих требований и совершает нравственные проступки, Бог покидает его и отбирает его королевскую должность, состоящую в том, чтобы вести свой народ к вечной жизни. Как и священники. Стало быть, добрый король поддерживает мир в обществе своей добродетелью: ведь социальный мир основан на нравственном. Отсюда естественно следует, что король, чтобы дать королевству стабильность и чтобы фортуна не отвернулась от него, должен будет поддерживать порядок и защищать церкви, предоставляя им льготы.[270] Можно опятьтаки констатировать, что и здесь «рыцарский» аспект функций короля едва намечен. Моральный аспект имеет значительный перевес над функциональной моралью. Другими словами, автор гораздо более стремится морально воздействовать на короля как личность, нежели на его функцию.
У Хинкмара Реймсского политический аспект выражен сильнее. Возможно, это связано с тем, что все более явственными становятся грозящие со всех сторон опасности, побуждая классифицировать, разграничивать задачи всех во избежание распада королевства. Конечно, главной его заботой остается мораль. Но уже бросается в глаза, что Хинкмар постоянно стремится дать каждому политикосоциальному уровню конкретную функцию, особую этику ради максимального блага всех. На вершине пирамиды, которая малопомалу оседает и становится феодальной, — король. Важность его роли обуславливает для него необходимость быть добродетельным.[271]
260
См с 70
261
Alcuin Lettres 17, 69, 71, 95,100,137 Р L 100, col 155,156,300 et M G H Eptstolae Karohni AeviII, p 137 et p 48
262
Alcuin Liber de virtutibus et vitus,P L 101, col 613638
263
См, в частности, письма 69 и 71, а также исследования А Клейнклауса Klemklausz А Ор ей, р 118, и Р Бонно Деламара Bo
264
О датировке работы Смарагда см Laistner M L W The Date and the Recipient of Smaragdus «Via regia» // Speculum,1928, p 392–397 Новые аргументы — в работе Г Г Антона Anton H H Furstensptegel und Herrscherethos in der Karohngerzett Bo
265
Smaragde Via regia,с 8 et с 9 поп cesse justificare pauperem et pupillum, поп cesses subvemre vtduae et oppresso, поп cesses defendere advenam et desolatum (непрестанно воздавай по справедливости бедному и воспитаннику, непрестанно помогай вдове и угнетенному, непрестанно защищай пришельца и одинокого) Р L 102, col 949
266
О связях между Парижским собором и «De institutione regia» Ионы см ScharfJ Studien zu Smaragdus und Jonas / / Deutsches Archwfur Erforschung des Mittelalters,17,1961, S 333–384, Dom Wilmart L'Admonition de Jonas au roi Pepin et le flonlege canoraque d'Orleans // Revue benedichne,45, 1933, p 214–242 He слишком оригинальный характер воззрений Ионы здесь для нас имеет мало значения
267
Ipse enim debet pnmo defensor esse ecclesiarum et servoi um Dei < > eorumque armis et protectione Ecclesia Chnsti debet tuen, viduarum, orphanorum, ceterorumque pauperum, necnon et omnium indigenhum inopia defendi (Ибо сам должен быть прежде всего защитником церквей и слуг Божьих < > оружием и покровительством оборонять церковь Христову, а равно вдов, сирот, прочих бедных и всех, кто нуждается в защите) Jonas d'Orleans De Institutione regia, с 4, ed J Reviron, op at, p 145
268
Loup de Ferneres Correspondance,ed et trad L Levillam, Paris,1927 et 1932, см особенно письма к Карлу Лысому, t I, p 141–147 etp 160165
269
Ego, ut nostis, hostemfet ire ac vitare поп dedici, nee vei о cetera pedestns ac equestns mihtiae officm exequi(Я, как ты знаешь, не научился истреблять врага, равно как нести прочие обязанности, необходимые в пешей либо конной воинской службе) Ibid,t II, р 13
270
Sedulius Scot Liber de rectonbus chnstiams,19, P L 103, col 328
271
См прежде всего De cavendi vitus et virtutibus exercendis(vers 869), P L 125, col 857–930 О задачах короля см Deregis persona et regio ministerio(vers 873), P L 125, col 833–856 О политической морали Хинкмара см Anton H H Furstenspiegel Op at,S 404409