Наследник для чемпиона

— Я тебе серьезно говорю, не вздумай нигде это выставлять.

— Та ладно… — расстроенно вздыхает и показательно захлопывает крышку ноутбука. — Умеешь ты настроение испортить.

Перед тем как пойти в душ, прошу маму начистить картошки. Мясо с грибами я предварительно протушила на сковороде. Бросим все на противень, успею до прихода Костика одеться и помочь Мише с новым костюмом Спайдермена. Он уже несколько раз забегал с вопросами «Долго еще?», «Ты идешь?», «Ну, когда уже?»… Пришлось позволить еще полчаса мультиков.

Выйдя из ванной, застаю маму с миской… очищенных мандаринов.

— Зачем ты это сделала?

— А шо? — пожимает она плечами. — Миша захочет и возьмет.

— Килограмм мандаринов?

— Я задумалась и увлеклась, — признается мама.

— Вот так бы сразу и сказала, в твоем стиле. Боже… Пора ставить в духовку картошку, а она не очищена. Теперь, наверное, мандарины вместо нее к мясу и грибам запихнем.

— Прекрати меня ругать.

— Я не ругаю.

— Ты такая противная, Полина. Вообще не представляю, как вы с Тихомировым уживетесь, — рассуждает, а у самой глаза горят, и на губах улыбка появляется. Фантазирует. — Жаль, я этого не увижу.

— А нам с Тихомировым, — повторяю его фамилию с нажимом, — не надо уживаться. Мы, скорее всего, даже пересекаться не будем, — саму себя в этом убеждаю.

Было бы прекрасно! Спокойно работать, проводить с Мишей время на пляже и не видеть Тимура. Идеально!

— Угу, угу… — мычит мама, пережевывая очередную конфету. — Ой, оставите меня совсем одну, — переключается на новую песню. Шлягер со дня смерти папы и по сегодняшний. — Что я делать буду?

— Тебе не будет скучно, мам. У тебя же книги, — как могу, стараюсь подбодрить.

— Та да, — быстро соглашается. — Когда мне скучать? У меня там такая любовь разворачивается, такие страсти — закачаешься!

— Ну вот!

С картошкой мы успеваем, но к приходу Костика я все еще бегаю в халате. Пропускаю его в квартиру и вспоминаю, что у меня пару дней назад сломался фен.

— Ты не мог бы посмотреть?

— Конечно.

Однако буквально пару минут спустя в дверь снова звонят. Решаю, что кто-то ошибся — в новогодний вечер такое случается — но иду открывать. Только не успеваю. Мама, очевидно, вертелась возле ванной и, естественно, опережает нас.

Картина маслом — мама в бигудях, я в халате и с мокрыми волосами, Костик с феном и Тихомиров с ворохом пестрых блестящих пакетов. Пронзив нас убийственным взглядом, сваливает их на пол.

— Что это? — спрашиваю я.

— Подарки, — голос Тимура режет грубостью. — Тебе, твоему ребенку и Ларисе Петровне.

— Ой, и мне тоже?! — радуется мама. — Спасибо!

Я же ощущаю очередной укол в сердце.

— Моего ребенка зовут Миша.

— Понятно, — в этот раз сухо, без каких-либо эмоций отвечает Тихомиров.

— Полина, — выразительно шепчет мама. Знаю, чего она хочет, но упрямо продолжаю молчать. Ее это, конечно же, не останавливает. — Ой, Тимурчик, ты заходи, давай. Мы как раз накрываем на стол, — ничего мы еще не накрываем. По нашему виду понятно, что до застолья еще далеко. — Проводим Старый год! Встретим Новый!

Тимур переводит взгляд с меня на Костю и обратно. Не понимаю, чем тот ему так ненавистен.

— Спасибо, Лариса Петровна, — сдержанно благодарит. — Вынужден отказаться. Есть планы. Зашел только поздравить.

— Как жаль!

— Очень, — поддерживаю я немного едко.

И Тихомиров пронизывает меня таким взглядом, что мне вдруг становится сначала страшно, будто он меня прикончить решил. А потом так же внезапно неловко перед мамой и Костей, потому что Тимур смотрит до неприличия долго и пристально.

По спине жаркая волна сходит, и хоть я убеждаю себя, что всему виной слишком теплый халат, осознаю, что помимо этого возникает внутренняя дрожь.

— С наступающим, — бросает Тихомиров и выходит.

Остаток вечера, несмотря на праздник, проходит в каком-то унынии. Если бы не Миша, не знаю, что и делала бы. Нет никакого желания поддерживать беседу мамы с Костиком, а телепередачи раздражают. Фотографирую Мишу в новом костюме у елки. Потом долго разбираем подарки. Машина на радиоуправлении, которую принес Тимур, конечно же, вызывает больше всего восторга. Но я не обижаюсь, радуюсь вместе с сыном. Счастлива, когда он счастлив.

— И на сколько вы туда летите? — хмуро интересуется Костя, когда я отношу уснувшего сына в спальню.

— Месяца на четыре.

— А потом?

— Потом, думаю, будет какой-то отпуск.

— А потом?

— А потом я снова должна буду находиться там, где Тихомиров.

— Значит, ты теперь редко будешь приезжать?

— Не знаю, Костя, — вздыхаю. — Не хочу заранее загадывать.

— Полина, — решительно говорит он, словно собирался с силами весь вечер. — Ты мне нравишься, и я против того, чтобы вы с Мишей ехали куда-то с этим… гризли!

Осознаю всю серьезность его чувств, но мне почему-то так смешно становится, что я не могу сдержать смех.

— Кость, ну ты как скажешь… Решение уже принято.

— А потом? После возвращения? Ты слышишь меня? Ты мне нравишься. Я хочу быть тебе мужем и отцом для Миши, — горячо шепчет, прижимаясь лбом к моей переносице, а я… ничего не чувствую. Ничего. — Что ты скажешь об этом?

— Поцелуй меня, Костя…

9

Птичка

— Еще долго? Ты видишь? — сыпет вопросами Миша. Всю дорогу от дома до аэропорта провертелся в автокресле, так ему не терпится поскорее увидеть самолет, на котором нам предстоит лететь в Америку. — Видишь? — мотаю головой, но буквально через пару секунд сын повторяет вопрос. — А сейчас видишь?

— Нет, медвежонок, — я смеюсь, а водитель присланной Тихомировым машины качает головой и улыбается. — Мы только подъезжаем…

Автомобиль поворачивает, и мой голос тонет в громком вопле Мишиного восторга.

— Они огромные… — выдыхает он пару секунд спустя, неотрывно глядя на часть летного поля, которое видно с улицы. — Намного… Намного больше, чем я представлял!!!

— Да, малыш, огромные.

При виде счастливого личика сына который раз думаю, что делаю все правильно. И неважно, если трудно мне самой придется. Тимур с Нового года не объявлялся, даже не звонил. Мне удалось расслабиться и провести последние дни относительно спокойно. А сейчас… Черт возьми, я снова нервничаю от одной лишь мысли, что скоро увижу его. И немного расстраиваюсь от того, как происходит эта встреча.

Тимур выходит из своей машины, мажет по мне взглядом и направляется к какому-то мужчине. Не то чтобы я рассчитывала на какой-то разговор, но уж поздороваться мог бы… Незаметно выдохнув, беру Мишу за руку и иду следом за водителем, который несет наши чемоданы к самолету. Сын все это время болтает, а я мысленно напоминаю себе, что с сегодняшнего дня Тихомиров — мой босс. Конечно же, он не собирается меня выделять среди остальных. И хорошо! Я понимаю, что такое субординация, и никакое прошлое ее не отменяет.

Уже в салоне самолета звук входящего сообщения вынуждает меня остановиться, чтобы вытащить из сумки смартфон. Миша вырывает ладонь и, пронесшись по проходу, прилипает к одному из иллюминаторов. Я тоже продвигаюсь, но медленно. Не могу игнорировать сообщение, переживаю, что у мамы уже что-то случилось.

Костя: Спасибо за чудесный вечер и прекрасную ночь, любимая.

Я знаю, как должна отзываться на это нормальная влюбленная женщина. И судорожное сокращение в районе желудка — явно не та реакция. Это не трепет, и не волнение. Мне неприятно.

Я вроде как иду и одновременно смотрю на экран. Неосознанно задерживаю дыхание, пока тот не гаснет. Рвано втянув воздух, оглядываюсь и только тогда замечаю, что прямо за мной идет Тихомиров. Наши взгляды встречаются. И хоть его лицо выглядит абсолютно непроницаемым, меня охватывает дичайшее смущение. Когда представляю, что он видел это сообщение, к щекам приливает жар, и сердце принимается безумно биться в ребра.

Спешно отворачиваюсь и продвигаюсь дальше по салону. Помогаю Мише снять куртку, прошу занять свое место и пристегнуть ремень безопасности. Когда он выполняет все эти требования, опускаюсь в соседнее кресло. Пытаюсь нормализовать дыхание. Только вот не уверена, что мне суждено это сделать в ближайшее время, потому как Тихомиров садится напротив нас.

Конец ознакомительного фрагмента.