Страница 6 из 11
— Не знаю. — Ромка пожал плечами. — Мне не сказали.
И мне тоже — в этом была вся странность.
— А что тебе делали? Какие нибудь уколы? — забеспокоилась я, потянувшись к телефону. Плевать, что девять вечера: если в школе сделали манту или какие-нибудь прививки, классная руководительница должна была сказать! Или хотя бы написать в чате.
— Не, не уколы, — замотал головой сын. — Мне сказали открыть рот и немного поводили палочкой с ватой. Совсем не больно, — на всякий случай добавил Ромка.
— Да? — я притворно улыбнулась, не желая пугать сынишку. — Ну хорошо… А горько не было?
Насколько я помнила из собственного детства, единственная прививка, которую нам «капали» в рот, была горькой. Может, Рома что-то напутал.
— Нее, не было горько.
Горько не было, палочка с ваткой.
Я написала учительнице, попросив объяснить, что зачем сегодня Ромку водили в медицинский кабинет.
Честно говоря, я не ожидала, что она ответит скоро (всё таки девять вечера), но учительница прислала сообщение буквально через десять секунд — так, будто она всё это время только и ждала моего вопроса.
Впрочем, её ответ показался мне мало вразумительным. Она написала, что попросила медсестру проверить Ромкино горло, потому что он кашлял.
«Видимо у него взяли какие-то анализы», — написала учительница. — «Это же наоборот, хорошо, что у нас есть такая возможность в школе».
«Тогда почему вы не сказали мне, что Рома кашлял на уроках», — задала я логичный вопрос.
«Потому что он перестал».
Я с опаской посмотрела на дисплей телефона: это я дура или учительница отвечает как-то странно?
Рафаэль
Каюсь, я не поверил матери, когда она вещала мне про несчастную сиротку с сыном. Во-первых, я никогда не был большим любителем невинных цветочков — к таким девчулям нужен особый подход, на которого у меня никогда не хватало сил и терпения. Во-вторых, если грубо прикинуть возраст мальчишки, то получалось, что цветочек этот я опылил во время своей отсидки, что тоже как-то не срасталось. Благодетельницы, к нам, конечно, иногда заглядывали, но несчастных невинных сироток, к сожалению, не поставляли… Так что мать просто выдавала желаемое за действительное.
В голову закралось одно сомнение — о моей бывшей: во время судебного процесса она призналась, что беременна от погибшего хахаля — благодаря этому, я получил значительно больше, чем предполагалось вначале.
Могла Лейсян наврать? Вдруг этот ребенок был моим? — Меня даже передёрнуло от этой мысли.
«Но мать узнала бы Лейсян, а это девчонка ей была явно не знакома».
Я усмехнулся, решив, что хорошо бы взглянуть на идеальную невестку своей матери: бывшую мать едва терпела, а эта девочка ей явно понравилась.
А вообще, никаких по настоящему стоящих зацепок, кроме фамилии отчества пацана (которые мать случайно увидела в его свидетельстве о рождении), не было. Так себе зацепка: столько по России ходит Валеевых, наверняка наберется с десяток и Рафаэлей. А самое фиговое, что матушка моя, подсмотрев фамилию парня, не успела проверить его родителей — то есть как звали девчонку, сиротку эту, мать тоже оказалась не в курсе.
— Оксана она, фамилии не знаю. — Растерянно сказала мать. — Рафаэль, неужели ты не помнишь женщин, с которыми у тебя были отношения? Может быть, Оксана не единственная? Может быть, у меня вообще уже несколько внуков — а я живу и ничего о них не знаю.
— Успокойся, пожалуйста, — мысленно застонал я. — Я же тебе сказал, что у меня никогда не было девиц с подобной внешностью.
— Но мальчик — твоя полная копия! — возмущённо воскликнула мать.
— Хорошо, — тяжело выдохнул я. — Мальчик похож на меня. Мальчика зовут Роман, его мать Оксана. Валеевы. Что ты ещё помнишь?
— Оксана говорила, что где-то в центре работает, — протянула мать. — Да, она же мне смску написала, когда деньги перевела.
— Смску? — я многозначительно замолчал. — Мам, так у тебя есть её номер?
— Ну да… — мама я явно не понимала… то есть делала вид, что не понимала. — Я просто надеялась, что ты сам вспомнишь Оксану.
Она явно не желала сдаваться.
— Хорошая девочка, сын. Очень хорошая.
— Диктуй телефон своей хорошей девочки, — усмехнулся я, полагая, что очень скоро эта нелепая история будет закончена.
Получив от матери телефонный номер сиротки, я набрал Павлу.
— Рафаэль? — удивился мой подчинённый. — Ты же в отпуске.
Ага, вместо того, чтобы блаженствовать в СПА со своей кралей, сижу как идиот на телефоне, попивая минералку.
— Мне надо, чтобы ты пробил информацию об одном человеке. Сделай всё тихо, без шума.
— Конечно, босс. Как можно.
Я мысленно кивнул: на Пашу всегда можно было положиться. Паша — молоток: он так замечательно изображает недалёкого дурачка, что никто не воспринимает его всерьёз. И напрасно, кстати.
Продиктовав номер телефона, я назвал имя девицы, и тут же мне прилетело удивленное:
«Так бы и сказали, что хотите проверить мать своего сына».
У меня чуть телефон из рук не выпал.
— Повтори, — рявкнул я, с силой прижимая трубку к уху. — Откуда этот бред, тебя моя мать тоже обработала?
— Роза Ренатовна? — удивился Павел. — Нет, Рафаэль… Но мальчишка ведь твоя полная копия.
Скажу честно: в этот момент я напрягся.
— Неужели настолько похож? — делая вид, что меня это не очень волнует, как бы невзначай спросил я.
— Да одно лицо, — хмыкнул Павел. — Как раз тот случай, когда тест ДНК не нужен: отцовство написано на лице.
Хм… интересное кино.
— А девица, его мать?
— Ну… — Павел явно замялся.
— Говори, как есть, — рявкнул я, чувствуя, что завожусь.
— Девица — явно домашняя девочка. Из тех, которые книжки умные дома читают, а не по клубам ночным бегают… очень напоминает Яну Владимировну.
Упаси Боже, мысленно вздрогнул я, вспомнив, чем закончился брак моего друга с «хорошей домашней девочкой».
И всё же, девица — точнее её описание — заинтриговали меня.
Я вдруг подумал о том, что Сочи утратили для меня всякую привлекательность. Нет, конечно, горы с проплаченной подругой — тоже не плохо, но я почему-то сейчас даже где-то завидовал Павлу, пробивающему всю подноготную этой девицы, случайной попутчицы моей матери.
Целый день я вроде веселился, а вроде то и дело поглядывал на телефон. Хотя был уверен, что это просто совпадение.
А потом цокнуло уведомление о том, что мне пришло сообщение.
Прочитав информацию несколько раз, я всё равно не мог поверить в то, что это правда.
Ребенок моей бывшей живёт в одной квартире с чужой девицей, которую мальчишка называет её матерью.
Или не называет? Мать сказала, что парень не слышит. То есть, получается, говорила только одна девица — а что там сам парень считает, никто не знает.
Интересно кино…
И ведь как гладко всё вышло, как по написанному: девица, ребёнок — и «случайная» встреча в аэропорту с матерью. Ещё и свидетельство о рождении моей матери сунула — чтоб мать уж точно пацана не пропустила.
Ни один нормальный человек не поверил бы в подобные совпадения! А я был как раз нормальным.
Только вот как они смогли подстроить погоду? То, что Москва перестанет принимать рейсы, и самолёт развернут в другую сторону, подстроить было невозможно. Девица с мальчишкой летели в Москву совсем другим рейсом — из совершенно другого города.
Пацан, по ходу, мой. Возраст, внешность… нет, ДНК я, конечно, всё равно сделаю — чтобы уж точно удостовериться, но Паша прав — тут сама фотография смогла бы зайти за ДНК анализ.
А девочка ладная… Глаза большие. Строгие…
Я мысленно усмехнулся. Неужели судьба решила возвратить мне должок?
Решив не торопить события, набрал Павлу и рассказал, что мы будем делать дальше.
Глава 4
Рафаэль
Анализ, взятый у мальчишки, показал очевидное — зрение у матери не подкачало.
Пацан оказался моим.
Получив результат, я вышел на улицу и какое-то время просто стоял у дверей лаборатории, дыша морозным московским воздухом и как ненормальный снова и снова перечитывал заключение врачей.