Страница 37 из 70
Или, точнее, советники вынуждали рассматривать кандидатуры.
А потом появилась Ливия, и… все изменилось.
— Что ты ей наговорила?
Снежный метнул взгляд на служанку, и та поспешила ретироваться. Выскочила за двери, осторожно их прикрыв, оставив его один на один с маркизой.
— О чем это ты? — Обернувшись, она посмотрела на него большими, полными удивления глазами. Светлый, ясный, совершенно невинный взгляд.
Его величество мысленно усмехнулся. Оказывается, Хелена та еще актриса.
— Ты говорила с Ливией. Я хочу знать, о чем.
— О тебе, — девушка взволнованно закусила губу. — О… нас.
Хьяртан приблизился к ней и, взяв за подбородок, заставил вскинуть голову.
— Хелена, не ври мне. Я сейчас не в том состоянии, чтобы слушать сказки, и терпением сегодня не отличаюсь.
Прекрасные глаза маркизы заблестели от слез. Медленно поднявшись, она с раскаяньем (тоже наверняка фальшивым) призналась:
— Я… я пыталась поссорить вас. Знаю, это не делает мне чести, но в последние дни… в последние… — Она резко вздохнула и обиженно выпалила: — Я схожу с ума от ревности! Ты не приходишь, совсем обо мне не вспоминаешь. А я… я так скучаю… Раньше все твои ночи принадлежали мне, а теперь ты проводишь их с ней!
Может, и стоило сказать, что не проводит, но последнее, чего хотелось Хьяртану, — это объясняться перед вероломной любовницей.
Начав говорить, она уже была не способна остановиться:
— В последнее время отовсюду только и слышится: нэри Селланд то, нэри Селланд это… Все только и говорят об этой безродной девчонке, словно она ясное солнце! Девчонке, которая, оказывается, еще и опасна!
С желанием схватить идиотку за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы вышла вся засевшая в ее голове дурь, Хьяртан справился. Хоть совладать с порывом оказалось непросто.
— Больше похоже, что ты не за наши отношения переживаешь, а за титул первой нэри столицы… Еще раз спрашиваю: что ты ей сказала?
Хелена отвела взгляд и даже попыталась отстраниться, но Хьяртан схватил ее за руку, не давая возможности отвернуться.
— Говори, — приказал холодно и резко.
— Я слышала, что она ненавидит Снежных, из-за пропавшей матери, этим и решила воспользоваться. Сказала, что ее здесь… казнили.
Теперь уже Хьяртану хотелось от нее отшатнуться.
Лживая с…
Сразу стало ясно, отчего Ливия потеряла голову. Представила на месте сводного выродка свою мать, напридумывала себе, что теперь Снежные уничтожат всю ее семью, какой бы она ни была. А он еще и про Фабиана добавил… Уже не говоря о сдерживающем силу артефакте.
Впрочем, от последнего его величество не собирался отказываться. Ради безопасности Эрнхейма, ради ее безопасности.
— У тебя есть время до конца дня, чтобы убраться из моего замка, из моего города.
— Но Хьяртан… — жалобно начала маркиза. Слезы раскаянья (тоже, вполне вероятно, лживого) катились по бледным щекам.
— Если останешься в надежде, что остыну и передумаю, я прикажу тебя отсюда вышвырнуть. Прощай, Хелена. Больше даже не показывайся в Леверне, и уж тем более в Эрнхейме.
Оказавшись за дверями спальни, Хьяртан услышал, как бывшая фаворитка разрыдалась, но слезы красавицы маркизы его больше не задевали.
— Отведите нэри Селланд к брату, — приказал он одному из стражников. — А ко мне приведите кухарку Селландов.
«Посмотрим, что она сможет рассказать об исчезновении матери Ливии», — подумал Снежный и отправился в свой кабинет дожидаться повариху.
❄ Глава 13 ❄
Ливия Селланд
— Так, а теперь — садись. — Каэтан отступил в сторону, позволяя моему брату самостоятельно приподняться на руках, а потом переместиться в необычное кресло, благодаря магии Снежных парящее над полом.
Передвигалось оно с помощью специальных встроенных в подлокотник артефактов, которыми Фабиан мог управлять самостоятельно, и сейчас я видела, как сверкают глаза брата. Впрочем, за эти несколько дней в Эрнхейме он полностью преобразился. Я, наверное, за все время после случившегося на горке не слышала, чтобы он столько смеялся, как в эти дни.
Каэтан к нему приходил несколько раз в день, и помимо общего лечения они делали какие-то физические упражнения, поэтому сейчас брат самостоятельно подтянулся на руках и пересел в кресло. А уж каким гордым он в этот момент выглядел! Я даже губу закусила, когда он улыбнулся. Самостоятельно! Впервые за все это время он передвигался самостоятельно.
Не говоря уже о том, как сверкнули его глаза, когда Фабиан прикоснулся к артефакту, и кресло подлетело к окну.
— Ура! — Фабиан вскинул руки, и Каэтан тоже улыбнулся в бороду.
Что же касается Бьяртмара, младшего брата его величества и автора идеи, он ему подмигнул:
— Ты молодец, парень. Правда, скоро оно тебе не понадобится.
Фабиан даже покраснел от похвалы, Дорота приложила руки к груди, а я повернулась к рыжеволосому Снежному. Из всех троих он меньше всего походил на Снежного, слишком уж теплой была его внешность: начиная от огненных волос и россыпи веснушек на светлой коже и заканчивая глазами. Серыми, с удивительно теплыми оранжево-рыжими крапинками.
— Спасибо вам, — искренне произнесла я.
На миг мне даже показалось, что он чуть смутился, но потом покачал головой:
— Не за что, Ливия. — Снежный взглянул на Фабиана. — Это дорогого стоит. Правда. Он же светится весь.
Я улыбнулась:
— Благодаря вам.
— На самом деле не только мне. Без Хьяртана я бы все это не провернул. Тут интересная магия, и заклинание мы доделывали вместе.
Упоминание Хьяртана было как ушат ледяной воды на голову. Даже несмотря на то, что за окном рассыпался искрами морозный солнечный день, даже несмотря на то, что Фабиан сиял от счастья, на то, что мы могли быть вместе… Не знаю, что произошло с его величеством, но к брату мне разрешили выйти практически сразу. И вот теперь, если верить Бьяртмару, я еще и обязана ему счастьем брата. Которого он угрожал наказать, если снова начну дерзить или не подчиняться.
Настроение стремительно портилось, и я поспешила снова сосредоточиться на хорошем. То есть на Фабиане, который что-то горячо обсуждал с Доротой и Каэтаном. На губах брата сияла улыбка, глаза сверкали.
— Тем не менее, идея была ваша, — сказала я.
Бьяртмар понимающе хмыкнул:
— Хьяртан неплохой, Ливия, он просто… его величество.
Ну да, разумеется.
К ошейнику я так и не привыкла — не привыкла к тому, что на мне этот… знак принадлежности. В первый раз было даже страшно заходить к Фабиану, не говоря уже о том, чтобы пройтись в таком в сопровождении воинов по замку. Прошло уже несколько дней, сегодня Ночь тысячи огней, а я до сих пор не могу избавиться от чувства, что меня заклеймили. Как породистое животное! Хотя в моем случае, судя по словам его снежности, скорее, беспородное.
Ненавижу его! Вот прямо ненавижу!
И даже мысли о всем хорошем сейчас не спасали. Особенно когда я вспоминала о том, что этот ошейник еще делает — помимо наказания непокорной меня — он подавлял мою силу! Я понятия не имела, зачем мама его сохранила, но, судя по тому, что я узнала из разговора с Хеленой, скорее всего, на нее тоже его надевали. Чтобы укротить солнечную стихию, которая жила в ней.
Я поняла это, когда попыталась вызвать магию: попытка обошлась мне головной болью и чувством, будто меня всю ночь целовал Хьяртан. То есть бессилием, какого я раньше даже не испытывала. В следующий раз была осторожнее и попыталась обратиться к магии потихонечку, мягче, хотя бы через крохотную искорку, но получила тот же самый эффект. Просто не такой мощный. По всему выходило, что меня запечатали, чтобы я больше не могла пользоваться своей силой.
Только когда она потребуется его величеству, тогда, очевидно, эту дрянь с меня снимут. Ошейник больше не казался мне красивым, напротив, он был громоздким и мерзким, а камни — ледяными осколками.
— Не злитесь на него, Ливия, — снова ворвался в мои мысли голос Бьяртмара. — Он иногда принимает резкие решения, но он…