Страница 1 из 2
Узи знает, что скоро Эн сдастся. Она чувствует это всеми сенсорами своего тела, от зрительных, которые сканируют мучительное выражение лица демонтажника, до слуховых, которые улавливают его тяжкое дыхание, вызванное попыткой устранить повышение температуры в перегретом теле. Узи улыбается себе под нос, усаживаясь прямо на панель управления, потому что скоро настанет время для её любимой процедуры. Эн опять будет тянуть резину, боясь за свою подругу — ему кажется, что та страдает от чужих клыков, вогнанных под кромку её белоснежного металла, но Узи испытывает ненормальный кайф от этой боли. Как жаль, что Эн не может понять этой простой вещи. У его восприятия есть лишь один плюс — чем дольше демонтажник сдерживает свою жажду, тем яростнее он становится, когда набрасывается на Узи, позабыв про сдержанность и активируя свои убийственные инстинкты.
— Эн? — с едва заметной издёвкой в голосе позвала работяга. Демонтажник, уткнувшийся лбом в кресло в попытке заглушить жажду, вздрогнул всем телом и поднял голову. — Ты опять нуждаешься в помощи. Правда?
— Что-о-о ты, нет, вовсе нет! — нервно забегал туда-сюда взгляд Эн, а на лице появилась неуверенная улыбка. — Я в порядке, просто немного…
— Перегрелся? Хочешь пить? Не можешь думать ни о чём, кроме…
— Нет! Я смогу! Узи, я справлюсь, я уверен, мне даже не придётся снова пить масло! Я не хочу тебя беспокоить…
— Ты меня беспокоишь тем, что перегрелся, а от помощи отказываешься! — закатила глаза девушка. Потом снова улыбнулась, со звоном оттягивая замок на чёрной куртке вниз, и смахнула с одного плеча воротник, оголяя блестящий металл своего маленького тела. Девушка заметила, каким взглядом Эн уставился на этот блеск. Так смотрят на желанный кусочек торта, который нельзя съесть. По взгляду демонтажника читались смешанные чувства, которые тот активно пытался в себе подавить. Его системы наверняка уже не могут без масла, но Эн до последнего оттягивает этот болезненный и странный ритуал. Ритуал, ставший обыденностью, который все ещё будоражит воображение дрона-работяги и заставляет её испытывать множество коротких замыканий за критически малый промежуток времени — он же спасение от бесконечно мучительной жажды, с которой демонтажник выпивает её едва ли не до дна.
— Помни, чем дольше ты терпишь, тем больше масла тебе хочется выпить, — как бы между прочим добавила Узи, легкомысленно болтая свесившейся с панели ногой. Эн нахмурился, посмотрев на эту ногу, и наконец встал с кресла, хмуро подходя к работяге.
— Мне очень неловко опять это делать… — смущённо пробубнил он, отводя взгляд золотых глаз. Узи удовлетворённо хмыкнула, спуская свою куртку с другого плеча. На этом плече, на стыке деталей шеи и ключиц, был налеплен небольшой клочок синей изоленты. Этим кусочком Узи заклеивала шрам на своём теле. Именно этот шрам служил для Эн единственным источником масла в последнее время. Сначала Узи пыталась заматывать рану бинтами, но ткань впитывала много масла, которое для Эн было на вес золота, и тогда девушка придумала использовать изоленту — в любой момент можно снять её, а потом заклеить ранение снова — и никаких критических потерь, которые ей и так доставлял демонтажник со своим постоянным сдерживанием аппетита.
— Только не ной, что тебе жаль меня, и пей столько масла, сколько нужно, не меньше. А то потом опять будешь ходить, как пьяный, и мучать меня своим болезненным видом, — строго напомнила Узи, из-за чего её товарищ совсем поник. — Давай, не тяни Сатурн за кольца.
— Хорошо, только не ругай меня, если тебе вдруг будет больно, и… — начал мямлить Эн, но работяга недовольно перебила его:
— Да начинай уже…
— Всё-всё, понял!
Дисплей Эн пересёк ярко-жёлтый крест, говорящий об активации режима охоты. Узи при этом отметила приятную дрожь в своём теле — она знала, что будет дальше. Изолента с её плеча отклеилась, открывая небольшую, но длинную ссадину. Края этой ссадины уже были перепачканы в масле, и вскоре этот своеобразный аналог крови каплями начал стекать с плеча. Узи отвернула голову в противоположную сторону, сосредоточившись на тактильных ощущениях в ожидании самой желанной части ритуала.
Ткань на пояснице постепенно сминается. Это говорит о том, что Эн прижимает жертву ближе к себе, и движения его пальцев нельзя при этом назвать грубыми — скорее пугливые, боящиеся доставить беспокойство или как-то навредить хрупкому телу своей подруги. Одна рука скользит вверх, до лопаток, пальцами ухватывая воротник спущенной куртки, а другая прижимает чужое тело к своему. Узи, кажется, даже сквозь ткань их одежды ощущает перегрев демонтажника. Ну почему же он тянет время?
Мягкие белые локоны защекотили лицо Узи, задев её круглые щёки. Работяга с удовольствием зажмурилась, ощутив тяжёлое дыхание над своим плечом. У Эн уже текут слюнки — она почувствовала это, когда по плечу, до самых лопаток, поползли струйки прозрачной жидкости и раздался какой-то странный утробный рык. И, наконец, наступает самый долгожданный момент — клыки механического вампира входят в самый центр раны, с хрустом раздвигая металлические стенки и добираясь до внутренних механизмов жертвы. Узи с блаженством вскрикнула, чувствуя на своём дисплее выскочившую ошибку, и заёрзала в чужих руках от этой болевой вспышки. Эн, полностью отдав разум контролю собственной программы, навалился на девушку, прижимая её лопатками к приборной панели и кровожадно рыча. Масло хлынуло из раны на чужой язык, и парень жадно начал слизывать с белого покрытия работяги каждую драгоценную тёплую каплю этой роботизированной крови, вгоняя свои клыки ещё глубже. Масло вперемешку с чужой слюной текло по плечам Узи, груди, спине, в нём испачкались чужие губы и даже панель управления под дронами. Демонтажник с жаждой втягивал эту чёрную телесную жидкость, прошёлся языком там, где она пролилась, и с неуёмным желанием впился зубами в оболочку Узи с ещё большей силой, выдавливая больше сладких и тёплых капель на свой язык.
Узи стоически терпела боль, тихонько постанывая и двигая плечом, чтобы выдавить из венозных трубок больше масла для оголодавшего демонтажника. Её трясло от того, с какой мощной болью приходилось сталкиваться каждый раз, когда Эн оказывался в состоянии перегрева. Однако девушку не останавливала боль — она от природы была смелой и отважной. К тому же, данная процедура хоть и была не очень приятной для Эн, но доставляла какое-то ненормальное, извращённое удовольствие другой половинке дуэта. То ли ей нравилось ощущение лёгкого опьянения от недостатка масла в механизмах после процедуры, то ли момент, когда иглообразные клыки входят под металлическую кожу, вызывая помехи на дисплее и стопор в работе механики, то ли само положение жертвы, зажатой между панелью/стеной/полом/ещё чем-нибудь и устрашающим телом демонтажника с этими громадными смертоносными крыльями… А ведь ростом он был гораздо выше Узи! От этого ощущать свою хрупкость и беспомощность было ещё приятнее — особенно когда Эн с нежностью прижимал её к себе, все ещё боясь причинить вред самому близкому существу и по совместительству — единственному возможному источнику питания.
Так нежно и одновременно кровожадно мог трапезничать только Эн. Его клыки впивались в чужое плечо с ощутимой силой, а язык скользил по металлу Узи, пока тело работяги беспомощно извивалось в чужих руках. Казалось, из внутренних микросхем Узи летели искры, а провода звенели от возросшего в них напряжения из-за перегрузок, вызванных пробоиной в покрытии белого металла девушки. Такого же белого, как локоны голодного монстра, нависшего над ней и так сладко мучающего её в своей заботливо-безжалостной хватке. Но может, всё, что чувствуют эти двое — просто результат работы их программы, которая у одного из дронов была направлена на уничтожение, а у другой — на спасение от смертельной опасности и повреждений?
Узи прогнулась, прижимаясь своим телом к чужому, и болезненно выдохнула. Эн при этом напрягся, начав вытаскивать клыки из чужой раны, но девушка прохныкала: