Не красавица

– Привет, – выпаливаю я и, неловко обогнув его справа, вновь припускаю в намеченном направлении.

Да, и больше ни слова не добавляю. Какое бы сильное впечатление ни производил Дан, в приоритете у меня – добежать до кабинки и избавиться от двух чашек кофе и трех стаканов воды. И только потом начать думать, какой идиоткой я выглядела.

Теперь в список самых странных жизненных сожалений добавляется еще одно: я впервые жалею, что мочеиспускание не может длиться дольше нескольких минут. Потому что, как только тяжесть в животе исчезает, мучительность ситуации с треском обрушивается на меня. Ну вот почему ему нужно было появиться у нас в офисе именно сейчас, когда я… такая? Неужели нельзя было приехать вчера или позавчера, или на худой конец не приезжать вовсе, чтобы мое сердце сейчас не билось как на выпускном экзамене? Как, должно быть, нелепо я выглядела: сначала едва не сбила его с ног и следом, едва поздоровавшись, сбежала.

Застегнув брюки, я опускаюсь на крышку унитаза и принимаюсь разглядывать дверь туалетной кабинки, обдумывая возможность задержаться внутри на ближайший час. Для чего бы ни приехал Дан, за это время он наверняка уйдет, и мне не нужно будет снова с ним встречаться. От таких мыслей я стыдливо жмурюсь. Готова пренебречь рабочими обязанностями во имя собственной трусости. Просто браво.

Разозлившись на себя, я резко встаю и толкаю дверь. Желание прятаться нужно зарубить сразу и на корню, а то в будущем оно может дойти до маразма. Натура-то я увлекающаяся. Но по пути в приемную шаг все равно замедляю, на случай если Дан до сих пор стоит где-то там на радость Олесе. Может быть, он к ней приехал, как знать? И тем еще более нелепым выглядит то, как я на него налетела.

В приемной Громова нет. Облегченно выдохнув, прошмыгиваю в коридор, ведущий к моему кабинету, и ощущаю горячий укол в груди. А вот и он. Стоит с Дивеевым. По счастью, ко мне спиной.

Не дыша, я беззвучно дохожу до нужной двери и на цыпочках проскальзываю внутрь. Мягкие мокасины сослужили мне хорошую службу – шаги совсем не были слышны.

Целых пять минут у меня уходит на бесцельное перекладывание бумаг из одной стопки в другую. Ни на чем не могу сосредоточиться. Слишком остро моя нервная система реагирует на присутствие Дана за стенкой, и слишком правдоподобно память воспроизводит то, чем мы занимались в машине: его взгляды, слова, касания. Мне неуютно наедине с самой собой. Насколько же проще жить без всех этих приключений! Мысли текут ровно, и нет проблем с концентрацией.

Спустя десять минут я начинаю понемногу успокаиваться. Очевидно, Громов уже ушел, а если и нет, то столкнуться нам в любом случае больше не суждено. Обед я принесла с собой и из кабинета до конца рабочего дня выходить не планирую.

Потерев виски, разблокирую экран компьютера и тычу в значок браузера. Быстро, словно кто-то может за мной следить, забиваю в поисковую строку запрос: «Стрижка и окрашивание волос». Просто хочу узнать цены. Я ни разу не красила волосы. В школе и в университете мама запрещала, а потом я попросту перестала об этом думать. Зачем? Измененный цвет волос едва ли поможет построить карьеру.

Выясняется, что стрижка и окрашивание в хорошем салоне – удовольствие не из дешевых, но есть и хорошая новость: я могу себе это позволить. Денежный бонус за замещение Риммы Радиковны я собиралась потратить на покупку нового ноутбука, но может быть… Ну это так, как вариант.

От неожиданного стука в дверь пальцы начинают панически барабанить по мышке в попытке свернуть окно. Сердце колотится так, будто меня застали за чем-то постыдным: как минимум за разглядыванием порно или просмотром нового клипа Джигана.

– Войдите! – выкрикиваю, щелкая по окну программы.

При виде вошедшего меня бросает в жар и хочется сползти под стол. Дан, то есть Громов, никуда не ушел, потому что в данный момент стоит всего в паре метров от меня.

– Решил, что нужно зайти попрощаться, – не без иронии произносит он, оглядываясь по сторонам. – Чтобы у тебя не осталось сомнений в том, кто из нас двоих настоящий адепт вежливости.

Как же хорошо, что монитор прячет мои руки, добела сжатые в кулаки. Хуже того, чтобы столкнуться с ним в приемной, может быть только тета-тет в моем кабинете.

– Я ведь поздоровалась. – Всеми силами пытаюсь сложить губы в правдоподобную улыбку. – Прости, немного торопилась.

– Немного? – Дан насмешливо приподнимает брови. – Ты бы без раздумий наступила мне на голову, если бы я посмел преградить тебе путь.

– Я торопилась в туалет, – выпаливаю, снова не успев подумать. – Еще раз извини.

На секунду на лице Дана мелькает замешательство, а уже в следующий момент он воздевает вверх ладони в пораженческом жесте.

– Извинения приняты. Туалет – это святое.

А твоя прямота очаровательна.

Этот день может стать еще хуже? Уже вряд ли. Для таких, как я, человечеству просто необходимо придумать специальную опцию с замедлением времени. Чтобы, пока собеседник моргал, у меня была дополнительная пара минут для составления ответа без неуместного упоминания о походе в туалет.

– Так ты к нам… э-э-э… по делу? – выдавливаю я, отчаявшись придумать что-нибудь путное.

– Скажем так, у нас с вашим генеральным появились общие темы для бесед.

Я опускаю взгляд себе на руки. Нет, все же я дурочка, которая в глубине души лелеяла мысль, что Дан мог приехать сюда ради меня. Видимо, сказки о Золушке передаются русским женщинам с молоком матери и вытравливаются исключительно мышьяком.

Решив перестать лихорадочно нащупывать возможность поддержать диалог, я роняю неопределенное «ясно» и перевожу взгляд на экран для демонстрации видимости работы. Злюсь на собственные наивность и глупость и хочу себя отрезвить. Так Дан поскорее уйдет и шлейф от выходной сказки исчезнет совсем. Пару часов я поварюсь в разочаровании, зато вновь продолжу жить без иллюзий.

– Выглядишь по-другому.

Странные ноты в его голосе заставляют меня вскинуть глаза. Кажется, будто Громов находится в недоумении. «Конечно, он недоумевает, потому что в клубе видел другое лицо, сильно приукрашенное макияжем», – безжалостно подсказывает внутренний голос.

– На работу я не крашусь.

– Дело не в косметике, – усмехается он. – Но не буду тебя отвлекать, Татьяна Викторовна. Хорошего рабочего дня.

Его высокая фигура, облаченная в темно-голубой костюм, с каждой секундой отдаляется, рождая острую потребность что-то сказать… Ну хоть что-нибудь, чтобы сгладить это поганое послевкусие, которое я наверняка после себя оставила.

– И тебе тоже хорошего дня, Дан. Извини, если что-то… – Окончательно смутившись, я стискиваю мышку так, что она начинает трещать. – В общем, прощай.

На последней фразе Дан оборачивается. Улыбается, будто мои слова его позабавили.

– Прощаться пока рано. Родина все же подкинула мне пару идей, так что в ближайшие две недели будем до посинения согласовывать договор. Ваш генеральный за год едва ли стал менее упрямым, да и я далеко не подарок.

Подмигнув, он берется за ручку двери.

– Так что готовься, красавица.

7

– Привет. – Я по традиции обнимаю маму и протягиваю ей пакет с шоколадом: – Это ассорти: здесь молочный, темный, белый и трюфели. Ручная работа.

Не заглядывая внутрь, мама благодарит за гостинец и кивком указывает на кухню.

– Пойдем чай пить – я с травами заварила. Конфеты зря купила: все же зубы не молочные уже, правильно? Ты, кстати, на метро добралась? – доносится ее удаляющийся голос. – Такие пробки сегодня, это кошмар какой-то. Видимо из-за дождя.

Настроение, испорченное появлением Дана, а точнее, моим нелепым поведением, продолжает ползти вниз без видимой на то причины. Ведь не из-за конфет же? В смысле не из-за того, что я полчаса провела в бутике шоколада, обшаривая десятки полок в поисках самого вкусного, а мама в итоге сказала, что все было зря? Прекрасно ведь знаю, что ничего плохого в виду она не имеет, а просто по долгу профессии немного помешана на уходе за зубами. В любой другой день я бы, наверное, принесла к чаю что-то иное: например, ее любимый мармелад со стевией или овсяные печенья с цукатами, но сегодня хотелось именно шоколада. Выраженно сладкий, вязнущий на зубах, способный перебить горький осадок этой недели.