Не красавица

– У тебя есть любимое место для танцев? – следом звучит рядом с ушной раковиной. – Если нет, то предлагаю остановиться прямо здесь.

По плечу ползут мурашки. Возможно, от работающих кондиционеров, из-за которых здесь довольно холодно. Кстати, с учетом того, что на танцполе многие потеют, риск продуть шею или спину многократно возрастает.

Я поворачиваюсь и сразу же встречаюсь с Громовым глазами. На этом меня посещает мысль, что в концепции темноты и тесноты определенно есть смысл: ты вынужден стоять близко, но благодаря полумраку ничуть этого не смущаешься.

Загадочно улыбнувшись, я поднимаю руки вверх и плавно встряхиваю головой. Не знаю, откуда берется это движение, – наверное, в свое время я все-таки пересмотрела рекламы шампуня. Дальше все получается само собой: покачивать бедрами в такт музыке, переступать с ноги на ногу. Совсем и не сложно, кстати. И самое приятное в этом – продолжать смотреть ему в глаза.

– А ты почему не танцуешь? – осведомляюсь я и быстро трогаю языком нижнюю губу, чтобы проверить, не съела ли помаду. Судя по липкости, она еще на месте.

Громов указывает пальцем себе на ухо и качает головой, мол, не слышу.

Я наклоняюсь к нему ближе и, коснувшись ладонью плеча, выкрикиваю:

– Почему ты не танцуешь?

От него пахнет чем-то терпко-пряным, вызывающим волнительную вибрацию в крови. Которая усиливается, когда Громов, положив ладонь на поясницу, тянет меня к себе и его горячее дыхание со вкусом солода и мяты касается моего виска.

– Потому что люблю смотреть.

Пульс частит, разгоняя по телу ощущение безграничной эйфории. Хорошо настолько, что я никак не могу перестать улыбаться. Сегодня мне удается все.

– Ну, тогда смотри внимательнее, – выговариваю шепотом, не забыв при этом кокетливо дернуть Громова за воротник.

Развернувшись к нему спиной, снова поднимаю руки. Спрашивается, чего я так боялась танцев? Это очень легко. Нужно просто позволить музыке вести твое тело. Ноги, талию, бедра, руки, шею, волосы, губы, глаза… И тогда все отлично получается.

В подтверждение этих мыслей парень, танцующий напротив, мне улыбается. Сразу видно, что он милый и добрый, и я без раздумий улыбаюсь и подмигиваю ему в ответ.

Прикосновение тела сзади не становится для меня неожиданностью. Оно кажется таким же естественным, как и то, что Громов оплатил мой коктейль. А для чего еще нужны танцы? Это же зов тела, на который идут.

Зажмурившись, я продолжаю движение. Я красивая и соблазнительная, и в мире нет силы, способной убедить меня в обратном. А мужчина рядом, двигающийся со мной в такт, – лучшее тому подтверждение.

– Хорошо пахнешь, – сообщает Громов, убирая волосы с моей шеи.

Хотя, пожалуй, сейчас мне нравится называть его Дан. Громов он для прессы и для Сергея Борисовича, которого я, к слову, не очень-то и люблю. Глупо тереться о человека бедрами и называть его по фамилии, согласитесь? Тем более, когда этот человек делает комплимент твоему запаху.

– Это самодельная маска для волос из йогурта и авокадо, – считаю нужным пояснить. – Хорошо увлажняет.

Затылком я чувствую его смех и тоже улыбаюсь. Маска и правда отличная – я нашла этот рецепт три года назад в Интернете и делаю дважды в неделю.

Все происходит настолько естественно и идеально, что я не чувствую ни малейшего отторжения. Мне нравится, как Дан пробегается пальцами от моего предплечья к запястью и то, что я чувствую его дыхание на освобожденной от волос ключице. Нравится, как его руки то слегка надавливают на мою талию, то отпускают – это особый вид наслаждения, от которого в животе сладко сводит. Просто сумасшедшая ночь. Лучшая в моей жизни – сейчас я в этом уверена.

А потом Дан меня к себе разворачивает. Его глаза так красиво мерцают в свете неоновых лучей, пересекающих танцпол, что я не могу перестать улыбаться.

– А твои зрачки сейчас как обсидиан, – говорю я и, поняв, что он меня, скорее всего, не слышит, тянусь к виску, чтобы повторить. Позволяя себе небольшую шалость, нарочно задеваю губами его щеку: – Твои зрачки черные, как обсидиан. Этот камень еще называют «коготь дьявола».

Неловко покачнувшись на каблуках, я собираюсь отстраниться, но Дан не дает этого сделать, уверенно обнимая за талию. Его лицо находится совсем близко к моему, будто бы для поцелуя.

– Хочешь отсюда уйти, Таня? Я очень хочу.

Его глубокий голос действует на меня словно доза подогретого спиртного: поочередно вспыхивают низ живота, грудь и щеки. И, кажется, Дана все же немного продуло кондиционером, потому что я улавливаю нотки хрипотцы. Мне нравится, как он на меня смотрит. Требовательно и выжидающе. Мужчины так никогда на меня не смотрели, хотя сейчас я уверена, что, если захочу – таких взглядов будет навалом.

С улыбкой глядя Дану в глаза, я выдерживаю короткую паузу, нащупываю его руку и молча тяну за собой. Лица людей сменяются одно за другим, пока мы выбираемся с танцпола. Сердце колотится, с губ не сходит триумфальная улыбка. Палец Дана поглаживает мою ладонь.

– Куда ты меня тянешь, командирша? – с усмешкой спрашивает он, едва мы выныриваем из толпы.

– Ты же очень хотел уйти, разве нет? – смеюсь я. – Веду тебя знакомиться с моими друзьями.

– А вот и мы-ы! – весело объявляю я, остановившись перед нашим столом. – Знакомьтесь, это Дан! Дан, люди, которые удивленно тебя разглядывают, – это моя лучшая подруга Василина и ее жених Карим. Поправочка! Выйти замуж он ей пока не предложил, но скоро точно предложит, потому что влюблен в нее по уши. – Я прикрываю рукой вырвавшийся смешок. – И улыбайся осторожнее, а то Карим жутко ревнивый.

– Спасибо за столь подробное знакомство, – усмехается Дан и, выпустив мою руку, здоровается с Каримом. – Видимо, можно поздравить тебя с будущей свадьбой?

– Классный, да? – хихикаю я, опускаясь рядом с Василиной. Замечаю недопитый коктейль и незамедлительно обхватываю губами соломинку.

– А ты в ударе, как я посмотрю, – восхищенно шепчет она, проигнорировав мой вопрос. – Мне кажется, тебе стоит всерьез рассмотреть перспективу стать алкоголичкой. Я за вами все время наблюдала. Этот Громов к тебе как банный лист прилип.

Посасывая сладко-пряный коктейль, я с улыбкой смотрю, как Дан и Карим разговаривают. Отличная идея была – привести его за стол.

– Женщина выбирает себе жертву, а не наоборот, – цитирую невесть откуда всплывшую фразу и улыбаюсь еще шире, потому что в этот момент Дан смотрит на меня.

Я задорно киваю ему, мол, иди сюда, после чего Дан делает короткий знак официанту и направляется ко мне.

– Что пьешь? – Красиво сверкнув зубами, он указывает на коктейль в моей руке.

Я снова перебираю в голове всю известную мне алкогольную карту, которая оказывается очень скудной и, помимо названия первого антибиотика, содержит всего одно – «Кровавая Мэри», и то лишь потому, что совсем недавно я перечитывала историю Марии Тюдор.

– Это «Секс на пляже», – приходит на помощь Василина.

– Мотивирующее название, – замечает Дан и просит подоспевшего официанта принести один виски и повторить для меня коктейль.

Хихикнув, я перевожу взгляд на Карима.

– Не волнуйся, ладно? Мы с Даном поедем на такси.

Василина давится смехом, а Карим выглядит так, будто не знает, что сказать.

– Я о чем-то не знаю? – осведомляется Дан, наклонившись ко мне.

– Это наша шутка на троих, – не задумываясь, выпаливаю я. – Если вкратце: на четвертом курсе университета меня тошнило у Карима в машине. Наутро я ничего об этом не помнила – мне потом рассказали. Иногда я предпочитаю думать, что они специально это выдумали.

Пару секунд Дан смотрит на меня с удивлением, а потом разражается громким смехом.

– Если уж мы поедем с тобой в одном такси, тогда, пожалуй, стоит отказаться от секса на пляже. Я о коктейле, конечно.

– В прошлый раз я пила текилу, поэтому, возможно, всему виной моя непереносимость агавы, – с улыбкой возражаю я. – Так что сексу на пляже быть.