Лекарь

Я ничего такого не думал, мало того, даже не рассматривал версию о проявленном героизме. Сейчас меня тревожило другое. Неуправляемая машина вихлялась по асфальтированной трассе, норовя съехать на обочину, но военного совершенно не беспокоил этот факт. Он продолжал выговаривать мне свое спонтанно возникшее недовольство, то и дело гася в себе желание засветить мне в рожу пудовым кулаком.

Наконец, справившись с внезапно охватившей злобой, военный выровнял машину и снова погрузился в собственные мысли.

До столицы мы докатились в полном молчании, насквозь пропитанным взаимным неприятием. Когда же пришла пора попрощаться, военный, вместо обычного рукопожатия или любого другого общепринятого жеста, от души вмазал мне кулаком под дых и развернувшись, тяжело зашагал к грозной технике, отчетливо бормоча про себя: «Мажоры, мать их! Ничего в жизни не видели, а все туда же! Мамкины герои!»

Я с трудом перевел дыхание и, усмехнувшись, отрешенно подумал, что скоро в мире станет одной дикой тварью больше. Почему-то эта мысль не вызвала у меня пугающего сожаления. И ничего не вызвала.

Глава 7.

Вечно суетливая и никогда не спящая столица встретила меня непривычным безмолвием. Некогда яркие высотки теперь казались серыми и безжизненными, а пустынные улицы вызывали настороженность. Я торчал посередине широкого проспекта и размышлял над очевидным вопросом. Куда мне нести свою идею, и кто согласиться выслушать меня без снисходительных насмешек? Я знал, чего опасался. Первое время, когда эпидемия еще не приобрела масштабы вселенской катастрофы, среди ученых выдвигались разные способы, как остановить наползающее безумие. Поначалу каждая из озвученных версий принималась как неоспоримое, совершенное и эффективное решение. Однако, практика показывала, что любое из озвученных лекарств и противоядий не вызывало ничего, кроме пугающих побочных эффектов. Население разочаровалось в науке и теперь самым безобидным считалось просто утопить в насмешливом презрении любого, кто осмелился выдвинуть очередную идею по спасению человечества. В более сложных случаях, озверевшие граждане могли побить, растерзать и предать справедливому суду, выигрывая в своей ненависти у диких тварей.

Я медленно брел по пустым тротуарам, не узнавая свой родной город. За десять лет моего отсутствия на месте веселых кафешек выросли унылые здания с серыми стенами и безликими окнами. Вывески, неаккуратно развешанные по фасаду, гласили, что отныне вместо дорогих ресторанчиков граждане могут посетить Центры поддержки граждан. Граждан поддерживали многие Центры. Одни специализировались на социальной адаптации и восстановлении связей с реальностью. Другие обещали надавать советов по налаживанию отношений с детьми, переступившими опасный рубеж ясельного возраста, а также помогали пережить сезон осенних дождей. Третьи готовили жителей столицы к адекватному восприятию возможных финансовых катаклизмов и предлагали перечень советов по экономному распределению семейного бюджета. При этом, за все эти советы по экономике быта взималась весьма увесистая сумма денег. Словом, на любую проблему, настойчиво высосанную из пальца, находился свой какой-нибудь Центр. Я нашел даже табличку, приглашающую москвичей на открытый психологический семинар, посвященный проблемам проведения долгосрочных отпусков. Возле этого заманчивого объявления я остановился и попытался осознать, что могло пойти не так во время отпуска с точки зрения психологии?

Не найдя в том никакой проблемы, я с грустью подумал, что этому зданию не хватает Центра возвращения гражданам здравого смысла. Именно про его отсутствие у меня часто напоминал мой, ныне давно покойный, старший брат. Если бы он дожил до этих дней, он учредил бы такой Центр и сделал бы меня там главным.

Наконец, завернув за угол, я воткнулся взглядом в самую подходящую мне табличку. Она гласила, что прямо под ней располагается центр научных инноваций. Я посчитал, что изобретенная мной вакцина от тварей может посчитаться инновацией и уверенно шагнул за порог.

Меня встретил активный сотрудник, тут же начавший рассказывать мне о всех преимуществах своего детища. Я невнимательно прослушал вступительную часть и позволил себе вклиниться в словесный поток.

«К кому я могу обратиться за помощью в изготовлении противоядия против диких тварей? — поинтересовался я, а активный тут же скривился, видимо разглядев во мне шарлатана. Однако, я решил стоять до конца. — вакцина работает, я проверил и протестировал ее на одной особи, отловленной мной в горах. Она преобразилась в человека, стала менее агрессивной и даже заговорила. Вообще-то это он. И может считаться полноценным человеком».

«Как к вам обращаться?» — заученно пробубнил сотрудник, разом растеряв пыл убеждения.

«Меня зовут Моськин Прохор Степанович, — представился я, — я врач, имею высшее медицинское образование и хорошо разбираюсь в вопросах фармакологии. Кроме того, хорошо осведомлен в воздействии на человеческий организм препаратов растительного происхождения. Иными словами, я знаю, о чем говорю!»

Мои пламенные речи остались без должного внимания.

«Мы не занимаемся этими вопросами, Прохор Степанович, — с видимым облегчением проговорил сотрудник, — если хотите, можете обратиться в медицинский центр по изучению чрезвычайных явлений»

Я был разочарован. Мне почему-то казалось, что мое заявление вызовет больше энтузиазма, учитывая текущую обстановку. Словно отвечая на мои размышления, мимо меня пронеслась неясная фигура, в сумерках напомнившая мне существ, встреченных мной в горах. Впрочем, это мог быть обычный прохожий, торопившийся домой.

Сотрудники «Чрезвычайных явлений» встретили меня более серьезно, тут же проводили в кабинет и предложили подождать.

Стены очередного Центра выглядели более чем солидно и я, со своими откровенно грязными шмотками, чувствовал здесь себя крайне неуютно. Наконец, спустя невероятно долгое время, в дверях кабинета появился высокий человек в строгом черном костюме. Он важно протянул мне руку и стараясь игнорировать мой непрезентабельный вид, вежливо поинтересовался.

«Так по какому вопросу вы хотели поговорить с сотрудниками наших лабораторий, господин Моськин?»

Я вкратце обрисовал ситуацию и замер, приготовившись пойти лесом. Однако деловой костюм внимательно выслушал и покачал головой, выражая сомнения.

«Понимаете, господин Моськин, — размеренно проговорил он, — то, что твориться сейчас в мире, вызывает опасения в скором закате человеческой цивилизации в целом. Нам нужно такое средство, которое уничтожало бы причину, а не боролось со следствием. Вы предлагаете способ борьбы, равносильный уборке снега во время снегопада. Твари множаться, и чтобы уничтожить их всех, потребуется слишком много сил и финансов. Мы ограничены в бесполезных тратах. Экономика разрушена, это вы видите сами.»

Я с полным непониманием уставился на эскулапа. Во-первых, я не предлагал уничтожать тварей. Моя вакцина была способна вернуть им человеческое обличие. А, во-вторых, и возможно, главных, созданный препарат не требует чрезмерных затрат. Никаких не требует. При известном соотношении слюны и крови зараженной особи получается то самое противоядие.

«Кто будет заниматься всем этим? — с явным недоверием уточнил деловой костюм, — на отлов тварей и изготовление препарата тоже нужны средства, поймите, Моськин, вы пытаетесь сражаться с водяными мельницами!»

«С ветряными, — автоматически поправил я и попрощался, — приношу свои извинения, что отнял ваше время, несомненно оторвав вас от изобретения более эффективного способа борьбы. Только не стоит забывать, что эти твари были когда-то людьми, и их возвращение к нормальной жизни могло бы возродить стремительно угасающую популяцию. К тому же у них могут быть родные, которые обрадовались бы их возвращению.»