Желание

– Перестань, это некрасиво, – говорю я. – У него были другие планы на эти выходные, так что мы идем без него.

– Другие планы? – Хадсон поднимает бровь. – Что для него может быть важнее, чем эта маленькая прогулка?

– Он летит в Лондон…

– Ты шутишь? – Его британский акцент становится в сто раз заметнее, чем минуту назад. – Это что, сраная шутка? О чем он думает? Дебил несчастный…

Я кладу ладонь на его предплечье и жду, когда его яростный взгляд встретится с моим.

– Он опасается того, что планирует Сайрус. Для нас обоих.

– Я тоже опасаюсь, но я же не бегу в логово Сайруса, как какой-нибудь чертов болван, не так ли? – Он зол и впервые на моей памяти шагает так быстро, что мне приходится почти бежать, чтобы не отставать.

– Он мнит, будто он такой умный, черт бы его побрал, что он идет далеко впереди всех остальных. Но он не догоняет. Сайрус знает, что он опасен. Хоть он ему и сын, Сайрус убьет его при первой возможности. – Хадсон роется в своем рюкзаке, достает телефон.

– Конечно, он догоняет. Поэтому-то он полетел в Лондон – и взял с собой весь Орден.

Хадсон делает паузу, касаясь экрана большими пальцами.

– Он взял с собой их всех? Мекая? Луку? Лайама? Байрона и Рафаэля?

– Да, всех. – Я кладу руку на предплечье Хадсона и с изумлением обнаруживаю, что он едва заметно дрожит. – Я тоже беспокоюсь за него, но я с ним говорила. Он отлично понимает, что его ждет.

– Он не понимает ни черта. – Взгляд Хадсона стал ледяным. – Но теперь я уже ничего не могу с этим поделать, не так ли?

Тем не менее он быстро отправляет несколько текстовых сообщений. Вряд ли Джексон ответит ему – он сейчас в раздрае, – но, как ни странно, он сразу же получает ответ.

– Что он написал? – спрашиваю я.

– Я общаюсь не с ним. – Он опять набирает текст.

– О чем ты? Я думала…

– Я хотел получить ответ, так что написал Мекаю. – Он видит вопрос в моих глазах и кивает. – Ты права. Он клянется, что прикрывает спину Джексона – и что они отлично понимают, что делают.

– Ты ему веришь? – спрашиваю я, всматриваясь в его лицо.

– Я не могу сказать, что я ему не верю. – Он убирает свой телефон и застегивает молнию рюкзака.

Я делаю глубокий вдох и медленный выдох.

– Думаю, мне придется удовольствоваться этим.

– Что-то будет, – говорит он и идет к лестнице, не произнося больше ни слова.

Мы продолжаем молчать, пока не оказываемся снаружи.

– Я забыл спросить. Ты же знаешь, куда мы направляемся, не так ли?

– Джексон отправил мне координаты. Маршрут есть у меня в телефоне. И на бумажной карте.

Он улыбается.

– Тогда чего мы ждем?

– Ничего, абсолютно ничего, – отзываюсь я, затем тянусь вглубь себя и берусь за свою платиновую нить.

Глава 23. Живи и дай полетать

Хадсон издает совершенно не свойственный ему восторженный вопль, когда я принимаю обличье горгульи и взлетаю. Насколько же круче летать самой, чем когда меня несет Джексон.

Я подлетаю на несколько футов, затем кричу Хадсону:

– Эй, копуша, ты идешь?

– Я просто давал тебе фору, – отвечает он с чересчур притягательной улыбкой, – поскольку понял, что она может тебе понадобиться.

– Она может мне понадобиться? – Я бросаю на него оскорбленный взгляд. – Тот, кто последним спустится с этой горы, проиграет.

– Да ну? – спрашивает он, и я впервые замечаю, что он забыл о своей так называемой форе и просто не отстает от меня. Он не переносится, а просто бежит, очень, очень быстро. – Проиграет что именно? А если поконкретнее, то что при этом выиграю я?

– Ты это серьезно? Вы слишком уверены в своих силах, мистер Вега, – кричу я ему сверху. И ускоряюсь, чтобы показать ему, что я вовсе не такой слабый соперник, как он думает.

Но ему хватает одной секунды, чтобы догнать меня.

– Просто скажите мне честно, мисс Фостер. – Он улыбается и одним махом перепрыгивает через гигантский валун. – Что именно я выиграю?

Я смеюсь, затем делаю сальто и ухожу в глубокое быстрое пике. И не останавливаюсь, пока не повисаю в нескольких футах от его головы – впереди и над ним.

– Проигравшему придется выполнить дополнительное задание по этике в одиночку.

Он вздергивает бровь.

– Это не совсем то, о чем думал я, но обойдемся и этим, – говорит он. И, чтобы выпендриться, перепрыгивает через меня. – Пока.

В тоне, которым он произносит это свое «пока», есть нечто такое, от чего у меня все трепещет внутри. Но прежде чем я успеваю сделать попытку понять, что это значит, он посылает мне воздушный поцелуй… и переходит в режим полноценного переноса. Читер.

Я лечу вслед за ним, взлетаю над верхушками деревьев. И выжимаю из своих крыльев такую скорость, на которую они только способны.

Внизу Хадсон мчится между деревьями, перепрыгивает через сугробы, стремительно сбегает с зазубренных скал. Я не отстаю от него, но это труднее, чем я думала. Я знаю, что вампиры умеют двигаться быстро – я видела, как это делают Джексон и Мекай, – но быстрота Хадсона – это что-то.

Хотя мне и нелегко не отставать от него, я наслаждаюсь каждой секундой этой гонки. На Аляску наконец-то приходит весна, и хотя температуры здесь все еще низки, природа вокруг нас оживает. И она великолепна.

Многие из здешних деревьев вечнозеленые, но когда мы приближаемся к подножию горы, где снег уже начинает таять, я вижу проклюнувшиеся зеленые побеги. Сверху я могу видеть далеко, и там, где снег стаял, на берегах просыпающихся озер уже цветут полевые цветы.

Бесстрашные и красивые, они усеивают землю, расцвечивая ее розовым и желтым, лиловым и голубым. Части меня хочется остановиться и понюхать эти цветы – я не видела цветов с тех самых пор, как в начале ноября покинула Сан-Диего, – но если я сделаю это, то точно проиграю гонку. А проигрывать я не хочу. Не только потому, что мне совсем не улыбается в одиночку корпеть над этим чертовым заданием по этике, но и потому, что проигрыш Хадсону уязвил бы мою гордость. Не потому, что мне так не хочется проиграть вампиру вообще, а потому, что я не хочу проиграть именно ему. Я не затем с самого начала нашего знакомства постоянно старалась иметь над ним перевес, чтобы дать ему побить меня теперь, в нашем первом настоящем соревновании. Нет уж, ни за что. Цветы подождут.

Мы уже спустились почти к самому подножию горы, и Хадсон пропал из виду, скрывшись в купе деревьев далеко внизу. Поначалу я не очень-то беспокоюсь – трудно разглядеть человека в еловом лесу, особенно если ты летишь над ним.

Но идут минуты, а я все никак не могу различить между елками его ярко-синюю куртку, и это начинает нервировать меня. Очень и очень.

Не потому, что я думаю, что он обогнал меня (хотя, когда речь заходит о Хадсоне, такое опасение имеет право на существование), а потому, что это Аляска, черт побери. Здесь, в этих глухих диких местах, может случиться что угодно.

Стоит ослабить внимание на одну секунду, и ты окажешься на дне ущелья с сотрясением мозга или сложным переломом, и там тебя попытается съесть медведь или стая волков.

Или на тебя может накинуться рассерженный лось, решивший испробовать на тебе свои рога.

Или тебя может проткнуть гигантская сосулька, когда ты сделаешь поворот… этот перечень опасностей все продолжается и продолжается, с каждой секундой становясь все более и более иррациональным. Правда, надо признать, что самый опасный хищник здесь – это Хадсон, хотя на этой горе и полно свирепых диких зверей, и я уверена, что справиться с ними ему не составит труда.

Но мне все равно хочется поскорее увидеть его вновь. Хочется удостовериться, что он в порядке – и что он не свернул куда-то не туда. Ведь если он в самом деле свернул не туда, то сейчас уже мог преодолеть половину расстояния до Канады или до Северного полюса – и тогда мы не попадем в пещеру Кровопускательницы.

Именно эта мысль, а не беспокойство за Хадсона, заставляет меня снизиться, чтобы лучше видеть то, что происходит между деревьями – во всяком случае, так я себе говорю. Но его по-прежнему не видно.