Грубиян

 Мыться я не стал. Лень мне. Не воняю, и ладно. Нюхать все равно меня некому. Надо было еще упражнения сделать, врачом рекомендованные и таблетки выпить, но я такое лечение вертел! Чё толку от него, если я инвалид теперь? Это, как мертвому припарка!

 Проворочался полночи, думая свои мысли невеселые. Как же трудно мне досталось все, что у меня было, и как же легко и быстро я все это потерял!

 Так и умру я больной и несчастный в одиночестве? Придут ко мне на могилку Борисовы, а больше и некому. А может, и они не придут.

  Кем я был? И кем я стал?

 Поплакал бы, если бы мог. Но не могу. Че я телка какая-то плакать? Злости только прибавилось от беспомощности, больше ничего. Разглядывал медали свои, на стене в спальне  развешанные, и тосковал о былых временах.

 Утром приехала новая повариха. Я не выспался, спина болела, но я  так жрать захотел, что даже ее рекомендации смотреть не стал, и вообще был очень любезен с ней. Есть захочешь, еще не так улыбаться начнешь! Скорее на кухню женщину затолкал. Назаказывал ей всего и побольше, чтобы проверить, так сказать, на месте нового сотрудника.

 Повар справилась быстро. Через полчаса приволокла мне в столовку омлетик с ветчиной и бутербродики с сыром.

– Мясо в духовке жарится, Роман Николаевич! – отчиталась женщина.

 Я так спешил позавтракать, что даже имени ее не запомнил, к своему стыду. Смотрю на еду и понимаю, что правильно я сделал, что не имя ее не запоминал, потому что такой повар никуда не годится. Я ей что, свинья?

– Помидоры крупно порезаны! – делаю я повару замечание, тыкая вилкой в омлет. – Ветчину надо было обжарить сначала до румяной корочки! А это, – показываю на бутерброды с сыром. – Вообще что?

– Я исправлюсь, Роман Николаевич! – виновато отвечает она.

– М-да, – протяжно изрекаю я. – Где вас только таких берут? Вы вообще готовить умеете? Что тут сложного? Это просто омлет!

– Оказывается, не просто! – перечит мне она.

– Оказывается, не просто! – скривившись, передразниваю я ее, потому что моему разочарованию нет предела.

Я в больнице хуеты постной и невкусной наелся на всю жизнь! Думал, дома хоть поем нормально! Позавтракал, называется! Спасибо!

– А знаете, что, Роман Николаевич! – снимает с себя фартук повариха. – Я передумала! Не хочу я у вас работать!

– Что, значит, не хочу? – еще больше накаляюсь я. – Я уже вас нанял!

– Я никакого договора с вами не подписывала! И подписывать не собираюсь! Счастливо оставаться!

 С этими словами женщина уходит из столовой, оставляя меня наедине со своей баландой. Смотрю на омлет еще раз, потом нюхаю его. Пахнет божественно! Есть? Не есть? Попробую хотя бы. Зря она что ли продукты переводила? Пока пробовал, все слупил. Очень вкусно! Раздобрел я от сытного завтрака, повеселел. Может зря я ее так?

 Да пошла она тоже! Сейчас еще раз в агентство позвоню. Пусть нормального повара пришлют! Делов-то! Достаю телефон…

 Не знаю, что там обо мне наплели мои бывшие поварихи, только в агентстве меня послали, да так далеко, что я даже не понял, куда конкретно идти. Одно я четко уяснил, что оттуда мне больше персонала не видать, как ушей своих.

 И чё теперь делать?

 А эта, помощница моя, которую мне Марина привезти обещала? Тоже слиняет в первый день? А кто мне будет все приносить, уносить, развлекать меня, холить и лелеять? Я позвонил юристу и велел ему такой каверзный договор составить для Танюшки, на какой он только способен.

 Пока пиздел по телефону, услышал запах гари. Мясо! Еб твою мать, мясо же в духовке! Сгорело на хуй! Дым один!

 Приехала Екатерина Ивановна. Получил я от нее пиздячек по полной программе за вареники к полу прилипшие! А потом еще за мясо горелое, по дополнительной программе!

 Я открыл было рот, чтобы на место ее поставить, ишь, распоясалась прислуга! Но потом язычок прикусил, вспомнив про разговор с агентством по набору персонала. Если еще и эта святая женщина меня бросит, я вообще буду тут один, как мудак последний, куковать?

 Извиняться я не очень умел. Совсем не умел, но пришлось.

 Ладно, блять!  Чё с помощницей своей делать? Моя тревога по поводу нее только усилилась, переходя в панику, как будто Таня – это последняя баба и человек на Земле! Помощь мне очень сильно нужна! Я, как выяснилось, совершенно к жизни в коляске не приспособлен и приспосабливаться не желаю.  Пусть сначала эта краля договор подпишет, а потом уже все остальное. Буду заей! Бабам я всегда нравился, да и педикам всяким разным тоже. Из-за фигуры своей по большому счету, но тем не менее! Побежал, пополз точнее, фигуру свою мыть и наряжать. Побрился даже! И лицо, и подмыхи, и в мудях порядок навел, на всякий случай! Надушился, как фраер!

 Прекрасно! – думал я, разглядывая красивого, нереально сексуального мужика в зеркале. И штанишки обтягиваюшие и футболочка к месту! А плечи? Плечи-то какие! А грудь! Вы только гляньте на эту красоту!  Бицуха – во!

 Будем брать помощницу обаянием. Она же телка? А телкам только таких самцов и подавай! Может, уже сегодня потрахаюсь даже! Ну, минет она мне хотя бы сделает? И что, что парень у нее есть? Я вообще женат. Ничего страшного. Мы же не станем с Танечкой о наших шалостях рассказывать всем подряд? И вообще, это часть моего лечения, залог скорейшего выздоровления и хорошего настроения. Может быть я даже стану добрее и милее, если меня приласкать хорошенько? Я, как и все мужики, люблю, когда меня гладят по шерстке.

 Господи, я так себе понравился, что сам себе был готов отсосать!

 От этой мысли у меня настроение приподнялось вместе с членом.

  Договор, который наскоряк  набросал и привез мне мой юрист, я читать не стал. Один фиг, я в юриспруденции не очень секу, вообще не в зуб ногой! В зуб ногой я могу только в прямом смысле слова. Мог. Раньше… Сейчас только рукой могу. Да и читать я не очень люблю.

– Если сбежит твоя красота раньше оговоренного срока, – коротко пояснил мне юрист суть договора. – Отсудишь у нее неустойку в десять миллионов. Но смотри, Ромка, если сам ее выгонишь, будешь ей должен то же самое! Так что соблюдайте договор, ребятки, лечитесь и не ссорьтесь!

  Это все, что меня интересовало, поэтому я быстренько выпроводил мужика, потирая руки в предвкушении светопреставления! Лично я выгонять никого не собирался. Дурак я что ли сам себе все портить? Потерплю, повыеживаюсь перед девочкой, пока она каракулю свою не чирканет. Будет моей рабыней безмолвной на целых три месяца! Это ж сколько веселья и радости меня ждет! Придется ей все мои прихоти выполнять! Откуда у врачихи десять миллионов, чтобы от меня откупиться?

 Все было готово к приезду Борисовых и Тани, поэтому я принялся ждать их появления с особым трепетом и нетерпением!

5. Роман

– Раздвиньте шторы, пожалуйста! – попросил я домработницу.

 Екатерина Ивановна открыла мне обзор на улицу, и я подъехал к окну гостиной. Сижу. Жду гостей. Надеюсь, Борисовы ненадолго? Угощать их все равно нечем. Может, Марина че пожрать сготовит? Я опять есть хочу. У меня такой аппетит, как будто меня год не кормили. Да в больнице это жратва разве? Одно название!

Знаю, что вредно мне всякую «незнакомую» еду есть, особенно тяжелую и жирную, после длительного лечения, но так хочется мясца с прослоечкой, вы бы знали!

 Да и когда жрать-то, как не сейчас? Я же всю жизнь на диете, клории эти сраные считаю. То поправься, то похудей, чтобы в весовую категорию уместиться. Переешь – будешь со здоровяками хуячиться на ринге. Недоешь – от малохольных пизды получишь, потому что мало каши ел и ослабел. Засада кругом! Ни выпить тебе, ни закусить. Режим, опять же!

 Это я сейчас себе все разрешил, потому что жалко мне самого себя стало. А я очень себя люблю! Кто еще меня будет любить, если не я? Больше некому.