Исчезновение в Романово

– Тридцать пять только. Успею.

– А жена?

– Что жена? Нету. Развелись.

– Отчего же так?

Дмитрий схватил фломастер черного цвета. И написал на доске по центру слово «Виктория». Он находился в смятении – в другой раз он бы уже высказал Дарье, что ее вопросы не имеют никакого отношения к делу, и что ей вообще не в рамках субординации задавать ему личные вопросы. Но, почему-то его никак это не задевало. Дарья умела расположить к себе на каком-то женственном уровне и способами, которые Матвеев не понимал.

– Мы рано поженились. Как часто так происходит у студентов, мы думали, что это большая любовь на всю жизнь. Поторопились мы. И любовь со временем прошла.

– Грустно.

– Так, – Матвеем вернул разговор в рабочее русло. – Пока у нас только один человек. Евгений Филимонов. – Он справа от «Виктория» написал «Филимонов» и соединил два слова линией. – Хочу, чтобы вы проследили за ним сегодня вечером и завтра, пока я буду с Борисом Викторовичем.

– Вы завтра мэра допрашивать будете?

– Нет. Не допрашивать. Полетаем с ним над местностью на вертолете. Хотел и вас с нами взять, но посмотреть за Евгением важнее будет.

– Есть основания все еще подозревать его? Коллеги сказали, что поговорили с ним основательно, и что он точно не причастен.

– Виктория дважды отшила Филимонова. И два случая – это только из того, что он сам рассказал. Предполагаю, он весь вечер бросал свои сальные шуточки, и его компания ей была вообще противна – как вам противен Корпеев. И что он пошел ее проводить, уверен, не очень ее обрадовало. Парень выпил, понравилась девушка, хотел продолжения вечеринки с ней наедине, но она отказала. Кто знает – может он там курил рядом с ее домом, и увидел, как Виктория выходила из подъезда. Евгений пошел за ней. Догнал ее у леса и, вдруг ты права, она поняла его намерения и побежала в лес. И только через пять километров он нагнал ее. Изнасиловал и убил. А от тела избавился.

– Ужас, – Дарья побледнела. – Кто бы ни был на такое способен, он тварь конченная.

– Я бы высказался более грубыми, нецензурными, словами. Но про Евгения – хочу, чтобы вы дали аргументы, что это все же не он. Во-первых, есть ли камеры, которые подтверждают время его возвращения домой?

– Смотрели. Нет. У нас вообще камер мало в городе. Даже на домах – только у единиц на подъездах камеры висят.

– Понятно, – Матвеев нарисовал еще два слова, которые также соединил стрелками с «Виктория»: «Начальник» и «Сестра». – Продолжу сегодняшний день с ними. Найдите мне их телефоны. В отделе просмотрите камеры с трассы – какие машины въезжали в поселок после полуночи до десяти утра. Нет ли среди них иногородних. И отдельно – какие машины приехали после пяти часов также до десяти утра. И третий список – кто выехал из поселка с десяти ноль-ноль двадцать второго числа и вернулся только двадцать третьего.

– Будет сделано. Но если преступник вернулся лишь на два-три дня позже?

– Это будет уж очень большой объем. Не проверим всех, – Дмитрий продолжал смотреть на доску, сделал шаг к флипчарту и написал по пунктам «Проверить Филимонова», «Проверить машины», «Составить список последних контактов». – У вас водительское удостоверение есть? Машину водите?

– Права есть. Водить умею, хоть и своей машины нет.

– Заберите под нас дежурный автомобиль. Хоть и поселок небольшой, но не хочу терять время на прогулки. Особенно – под вашим солнцем – хватило уже прогулки с Борисом Викторовичем.

– У них тогда останется лишь машина начальника, – возразила Дарья от испуга, что наслушается она из-за этого и от коллег и от Рогова.

– Потерпят несколько дней.

Закрыв за Дарьей дверь, Матвеев отправился в душ, чтобы наконец-то освежиться после перелета и смыть с себя последствия тридцати градусной жары.

Глава 4

Дневной свет пробивался в комнату квартиры-студии через неплотно закрытые шторы. Остролицый тридцатилетний мужчина с глубоко посаженными глазами сидел в кресле своей квартиры и размешивал чай. Он наблюдал за девушкой, которая, покуривая электронную сигарету, неспешно наматывала шаги от окна до кухонного гарнитура и обратно. Когда-то Максим и Анастасия обожали друг друга. Они учились в одной школе, потом были однокурсниками в колледже, и все три года студенчества они состояли в отношениях, начавшиеся в самом начале первого курса с празднования Дня студента, а закончились они незадолго до получения диплома. Максим, ожидая, когда Анастасия заговорит после своих слов «Дай подумать», не мог оторвать глаз от ее обтянутых в белые короткие джинсы бедра и плоского загорелого живота, оголенного под коротким белым топом. Он посмотрел на свой пивной живот, растягивающий до неприличия его домашнюю серую футболку с коротким рукавом, и ему в очередной раз стало стыдно, что позволил себе запустить форму.

Ранее он был красавчиком-студентом с модельной внешностью, и Анастасия также выделялась своей привлекательностью. Но если он с годами растерял то, из-за чего девушки готовы были падать к его ногам: чрезмерное увлечение алкоголем и работа в тяжелых условиях сказались на нем, что даже ранняя седина пробилась на висках, – то девушка из просто «красивой» превратилась в настоящую женщину-вамп с фигурой фитнес-модели.

– Зря ты прилетела все же. Я бы смог все сам разрулить, – Максим устал от тишины и понял, что лучше продолжить разговор, чем вспоминать, как некогда при помощи лишь взгляда и улыбки парой фраз покорил Анастасию, которая тогда была стеснительной белой овечкой.

– Еременко, не начинай опять, хорошо? – Анастасия даже не посмотрела на своего бывшего парня, а продолжала ходить и курить. – Сейчас я не думаю о том, что и как надо было сделать раньше. У нас тут столичный следователь – вот главная проблема. И проблема у нас перед носом, надо ее решать.

– Ну и что? Насть, бросай это. Все равно ничто сейчас на нас не показывает. Почему бы тебе не вернуться домой, а я тут буду сидеть тише травы? Все само собой разрешиться, я уверен. – Максим страдал от духоты и запаха от электронной сигареты. Когда Анастасия только вошла в его квартиру, то первым делом закрыла и зашторила окна. Сейчас он ждал, что она наконец-то уйдет, в предвкушении опустошить две бутылки пива, которые, охлаждаясь, ждали его в холодильнике.

Она на секунду остановилась и посмотрела на Максима с презрением. И продолжила идти. Поборов в себе желание высказаться на счет его умственных способностей, Анастасия заговорила:

– Улететь сейчас это стать сразу подозреваемым. Я буду человеком, который прилетел перед убийством Виктории Тарасенко, и почти сразу улетел после ее убийства. Пока на нас не вышли, мы должны придумать и сто раз отрепетировать безупречную легенду, чтобы было, что говорить при допросе.

– Кажется, ты сейчас преувеличиваешь, – Максим не стерпел и все же встал с кресла, подошел к холодильнику и достал оттуда бутылку дешевого пива. Сделав сразу пару глотков, он с бутылкой вернулся в кресло.

– Преувеличиваю?! – грозно произнесла Анастасия и подошла к собеседнику. Она выхватила из его рук бутылку и поставила ее на стол так сильно, что из горлышка полилась пена. – Преувеличиваю?! Максим, мы не знаем, что и кому Вика успела рассказать.

– Да перестань ты! – Максим взял в руки бутылку и отпил из нее, не обращая внимания на капли, падающие ему на рубашку. – Если бы она что-то кому-то рассказала, мы тут не сидели. Да и если б не моя Аня, мы бы вообще про этого следователя не узнали, и летела бы ты сейчас домой.

– Вика позвонила мне и сказала, что время пришло рассказать всем правду. И что звонок ее это лишь предупреждение, чтобы я была готова. Она могла в тот же день кому-то что-то сболтнуть. И у нее было два дня до моего прилета, чтобы кому-то все рассказать. Знать бы, кому. Как думаешь, сестре? – Анастасия перезарядила электронную сигарету и опять принялась расхаживать по комнате.

– Да хватит ты уже! – Максим смотрел на свою бывшую девушку с кресла снизу вверх и представил, как наматывает на кулак ее шикарные длинные крашенные в цвет смолы волосы. Хоть его девушке Анне и было всего двадцать три, Анастасия в части сексуальности и интеллекта обходила ее на несколько ступеней.