Страница 9 из 18
И я не знала как нужно себя вести, ведь этот Герман – полная противоположность мужа! Что же делать!?
Дверь открылась, впустив в салон автомобиля белый хоровод снежинок и холод. Икнула! И тут же вжалась в сиденье.
– Замерзла? – покосился на меня мужчина.
– Не-ик-ет, – вылетело изо рта и я тут же его накрыла ладонью.
– Смотри не надудонь на сиденье от страха, – хмыкнул мужчина и, включив обогрев салона на полную мощность, подмигнул мне.
Добродушно?!
Мне кажется у меня и правда от страха в глазах начало мерещиться.
Я осторожно пододвинулась к двери.
– Куда вы меня везете? – судорожно спросила, дотрагиваясь до края куртки.
– Ну, вроде как на работу.
Отвечает Герман. У него с лица не сходила ухмылка. Веселиться, чтоб его. А мне не до веселья. Руки трясутся. В голове полный хаос.
– Но мне нужно сначала вещи отвезти, – покосилась на него.
– Хорошо, – скупо согласился со мной.
Перестраиваясь в крайнюю полосу, Герман разворачивается и едет по направлению к моему временному жилью.
Печка в машине греет знатно и уже через десять минут я полностью размякнув, будто хлебушек в теплом молоке, растеклась по сиденью. Теперь жутко хотелось спать. Бессонная ночь давала о себе знать, да и испытанный стресс от встречи с пока еще мужем и подругой тоже.
– Вот, – внезапно на мои колени лег белый конверт.
Меня аж затрясло. Что это? Деньги? Зачем? Или за что….
– Что вы себе позволяете? – мой голос дрожит от возмущения. – Вы меня пытаетесь купить? Или заплатить? Что это?
У Германа вытянулось лицо. И по тому какой он бросает на меня взгляд я понимаю, что сморозила несусветную чушь. Щеки покраснели. И чем дольше мужчина молчал, тем ярче они разгорались.
– Нет?! – бормочу и онемевшими пальцами открываю конверт.
– Это распоряжение от Светланы Петровны, – глухо, с вибрацией в голосе отвечает Герман.
И я чувствую, что ему с трудом удается сдерживать смех.
Боже, какая глупость вылетела из моего рта. Я готова провалиться сквозь землю. Готова сделать все, что угодно, лишь бы затолкать эти обвинения обратно.
– Простите, я немного расстроена, – смущаясь произношу, полностью сосредотачиваясь на том, что держу в руках.
– Да, я все понимаю. Не принимай близко к сердцу, – хлопает меня по плечу мужчина.
У меня под тяжестью его ладони затрещали кости. Поморщилась.
– У меня был тяжелый день и … ночь.
Специально делаю акцент на последнем слове, зачем? Надеюсь, что его загрызет чувство совести!? Но таких, как он, вряд ли такое замечание тронет.
Впрочем в подтверждение моих слов, Герман лишь скользнул по мне снисходительным взглядом. И за всю дорогу до дома, а это еще десять минут, между нами не было произнесено ни слова.
Когда машина затормозила возле подъезда, я даже и не сомневалась в том, что Герман мне поможет донести вещи до квартиры. Зайдя в коридор, мужчина, сделав пару широких шагов, заглянул вглубь.
– Никого нет, – поспешила ответить я и, прошмыгнув мимо, забежала в гостиную, подхватила свой саквояж для работы и вернулась тут же обратно. Герман уперевшись в стену плечом, молча наблюдал за мной.
– Я готова, – засуетилась в дверях, пытаясь обойти Гризли так, чтобы не прикасаться к нему.
– А где твой муж?
Вопрос был настолько неожиданным, что я не сразу сообразила, что он был адресован мне, хотя кроме нас двоих в квартире никого больше не было?!
Спину прожигал пристальный взгляд мужчины. От него шли по спине наэлектризованные мурашки, покрывая лопатки, позвоночник, собираясь в тугую спираль на пояснице скручивали талию стальным обручем.
Я медленно повернулась к нему:
– Зачем вам это? – мой голос показался мне абсолютно чужим и будто не моим, хриплый, злым.
– Ну, кольцо-то на пальце есть, а мужа не видно. Все бегаешь куда-то, переезжаешь. Случилось что?
– Мне кажется сейчас вы суете нос не в свое дело, – цежу сквозь зубы, глядя на него снизу вверх. – Я не намерена обсуждать свою личную жизнь с посторонними людьми.
Здоровяк ухмыляется, вскидывает бровь. Оценивающе смотрит.
– А ты остра на язык. За словом в карман не лезешь. Не удивительно, что мужик свалил от тебя. Запилила беднягу?
Меня обдает жаром от его нахальных слов. Как он быстро сделал выводы. Ничего не скажешь.
– Да я смотрю вы, Герман, сотканы из мужской солидарности, – зло ухмыляюсь. – Или что, по себе судите? Сами жену бросили ради короткой юбки? -кидаю ему дерзко.
Лицо мужчины мгновенно превращается в маску. Глаза темнеют, наливаются гневом.
На скулах играют желваки.
– Пошли, чего затормозила, – грубо бросает он и, тесня меня в узком проходе коридора, первым покидает квартиру.
Вот как… задела значит за живое. Ну и пусть, прощение просить не буду. Пусть в следующий раз тоже думает, что говорит. Мне было крайне неприятно слышать в свой адрес подобные высказывания. Вот пусть теперь жуёт.
После нашей короткой перепалки, Герман уже не так учтив и заботлив. Не дожидаясь меня он спускается по лестнице. Я же, захлопнув дверь, еду в лифте. В голове все еще прокручиваю разговор с ним. И мне становится любопытно, что же могло произойти такого между ним и его женщиной, раз он так разозлился?
Я пытаюсь самостоятельно сесть в машину. В высокий внедорожник не так легко забраться. Но мужчина мне не спешит на помощь, просто сидит и ждет, когда я перестану корячиться и уже усядусь на сиденье.
Как только за мной захлопывается дверь, джип в ту же секунду срывается с места. Вцепляюсь мертвой хваткой в дверную ручку и, выпучив глаза, пялюсь на дорогу.
– Это лишнее! Нам некуда спешить, – выдаю со свистом.
Но мое мнение, конечно же, не ставят в расчет. Герман, игнорируя мои слова, лихо лавирует на предельной скорости по заснеженным дорогам нашего городка.
И те немногочисленные машины, которые встречаются на нашем пути, просто шарахаются в стороны, видя такого неадекватного водителя на дороге.
– Хватит! Стой! – взвизгиваю, когда он со свистом тормозит перед пешеходным переходом, которому перебегает собака с двумя щенками.
Зажмуриваю глаза, потому как машина продолжает двигаться не останавливаясь.
К горлу подкатывает горький комок. Он ее сбил? Точно сбил. Потому что оказавшись под колесами внедорожника вряд ли можно выжить.
Я распахиваю глаза, как только чувствую, что машина останавливается. Припадаю лицом к лобовому стеклу и … боже… это чудо! Собака скалясь вылетает из-под колес, за ней – два щенка. Она с лаем перебегает дорогу и сразу же скрывается в зарослях кустарника на обочине.
– Вы больной, – не сдерживаясь, кидаю обвинение в сторону мужчины, подхватываю саквояж с инструментами и уже хватаюсь за ручку, чтобы открыть дверь, когда мне на колено ложиться огромная ладонь, накрывая практически половину моего бедра.
Я застываю на месте.
Сердце в груди грохочет с такой силой, что отдает пульсацией в висках. Мне становится тяжело дышать.
– Отпустите.
– Моя жена… – выдыхает, и я слышу, как его голос вибрирует от надрыва, он не хочет говорит, но зачем-то себя заставляет.
Не дышу.
– Она – редкостная дрянь. Не женщина. Потому что нормальная баба не откажется от своего только новорожденного ребенка и не сбежит.
Он почти прорычал последние слова, а я так и осталась сидеть заледеневшая от услышанного на сиденье и слова вымолвить не могла.
Он говорит что-то страшное. Нереальное. Да такого просто быть не может! Я не могу в это поверить!
***
Я прихожу в себя от длинного, громкого сигнала. Вздрагиваю. Перевожу взгляд на мужчину. Щурю глаза.
– Извините. Я доберусь до работы сама, – говорю осипшим от пережитого и услышанного голосом, открыв дверь, выскальзываю на улицу.
Меня тут же пробирает до костей мороз. Запахиваюсь плотнее и не оборачиваясь иду в сторону остановки. До работы мне еще ехать как минимум три остановки – пешком их не преодолеть.
Уже через пять минут я чувствую, что закоченела, как сосулька.