Наследник для бывшего

Нет, я не планирую обижать стариков. Думаю предложит им равносильные пакетные доли новой компании, но, конечно, даже вместе ничего не решающие. И делиться своим детищем с Нелли не входит в мои планы категорически. Я пахал на неё один!

– Для решения всех спорных моментов у нас имеется брачный договор и это, – заглядываю в документы и не нахожу того, что мне больше всего нужно. – А где заключение? – зло смотрю на Нелли.

– Ой, – она тупо хлопает наращёнными ресницами. – Я не знаю…

– Садись в машину, – рявкаю на неё. – И чтобы не смела дёргаться с места до того момента, как я вернусь!

Возвращаюсь в клинику и сразу направляюсь в сторону кабинета.

– Молодой человек, а бахилы? – несётся мне в след голос администратора. Черт!

Возвращаюсь и надеваю пакеты на ноги.

Коротко постучав, дергаю дверь кабинета и, заглянув внутрь, понимаю, что там занято.

Ай как неудачно… Приваливаюсь к стене и прислушиваюсь к глухому диалогу, пытаясь понять, как скоро кончится приём.

Неожиданно, женский голос кажется мне знакомым. От него волосы на загривке поднимаются дыбом, а по позвоночнику прокатывается ледяная волна.

Да ну не может этого быть, Царицын. Тебе показалось! У такой женщины, как Гордеева, уже, наверняка, целый выводок.

Просто интонация похожа, и… накатывает иногда, да. Только повод дай. Сны снятся такие, что до печёнок пробирает. Волосы ее, запах, губы, стоны… Ааааа! В груди жжется. Ничего не забывается! Просыпаюсь злой, неудовлетворённый…

Дверь резко распахивается. Меня автоматически дергает от стенки к кабинету.

В кармане вибрирует телефон. И в ту же самую секунду в меня влетает девушка.

– Извините, – поспешно пытаюсь собрать выпавшие из ее рук документы, подаю и… зависаю в этих зелёных, до боли когда-то родных глазах. Настя.

И запах духов тот же. И… я глохну, переставая соображать.

Поздороваться? Что-то сказать? Спросить, как дела?

И пока все эти мысли несутся у меня в голове, Настя скользит по мне равнодушным взглядом, будто не узнала, или будто я-пустое место.

Молча забирает у меня из рук свои бумажки и, взмахнув волосами, уходит к выходу.

Я стою, чувствуя, как начинаю прикипать. Да как эта зараза посмела меня не узнать? Она должна была также, как я…

Что Царицын? Бухать две недели, а потом на пол года превратить свою квартиру в отель, просыпаясь почти каждое утро с новой женщиной?

– Максимилиан Дамирович, вы будете заходить? – до меня доносится голос врача, и я прихожу в себя от болезненных воспоминаний.

Настя и Настя! Ну и черт с ней! Вспомни, как она продала тебя, Царицын. Да ещё так за дёшево. А ты был готов за неё… да что угодно!

Захожу в кабинет.

– У вас остались какие-то вопросы? – моет руки женщина.

– Извините, супруга у вас заключение забыла… – я оглядываю глазами стол.

– Ничего она не забывала, – жмёт плечами врач.

– Странно… – отзываюсь в замешательстве. – Потеряла?

– Давайте я просто напишу новое, – садится Вера Марковна за стол. – Мы с вами дольше выяснять будем что к чему. Вы присаживайтесь, – показывает рукой на стул.

– Да, спасибо…

В ожидании, блуждаю взглядом по столу врача и натыкаюсь на знакомую фамилию. Гордеева Анастасия Ивановна. Год рождения.

– А скажите, – не выдерживаю я. – К вам приходят только пары с проблемами?

– Ну почему же, – тянет она и бегло скребёт ручкой по бумаге, – есть и просто желающие завести ребёнка без второй половины, но чаще первая категория, да.

– А девушка, вот что только что у вас была?

Вера Марковна ставит точку, откладывает ручку в сторону и поднимает на меня глаза.

– А вот это уже врачебная тайна, господин Царицын. Держите, – протягивает мне новый бланк заключения.

– И все-таки, – пристально всматриваюсь в глаза женщины за увеличительными стёклами. – Та девушка здорова? Просто – да или нет. Я даже лица ее не запомнил.

– Здорова, – кивает врач.

– Спасибо, до свидания, – забираю бумагу из ее рук и ощущаю, как сердце начинает разгоняться.

Выхожу из клиники и оглядываюсь по сторонам. Курить хочется так сильно, как никогда, с того момента, как пытаюсь бросить! А здесь запрещено, да.

Падаю за руль тачки и откидываюсь на подголовник.

– Звери за тобой гнались что ли? – посмеиваясь, издевается Нелли.

Стискиваю зубы и завожу машину. Резко разворачиваюсь и, проезжая мимо клиники, поддаю газу.

Видеть их не могу! Обеих! К черту всех баб!

Глава 3. Неприятности

Ася

– Анастасия Ивановна! – борзо окликает меня студент с говорящей фамилией Козловский.

– Что вы хотели спросить, Виктор? – Я отвлекаюсь от заполнения ведомости и поднимаю глаза. – У вас, между прочим, на подготовку пять минут осталось. Поэтому, советую приберечь словарный запас. – Тонко напоминаю ему о том, что сегодня экзамен он мне не сдаст. И козырный папа ему в этом не поможет. Видала я таких пап…

– Спешите? Вас сегодня к нам ненадолго отпустили? – ехидничает студент.

– Откуда отпустили, Козловский? – Спрашиваю стало и смотрю на парня, как на клоуна из цветной коробки.

– Так из больнички, Настасья Ивановна, – начинает он ржать своей тупой шутке. Ему вторит его компания таких же золотых папиных прихлебателей.

Я в панике начинаю соображать, как он мог узнать про то, что я была в клинике.

– Анастасия Ивановна, – шепотом зовёт меня студентка с первой парты. – Вы бахилы не сняли.

– Спасибо, Лиза, – я с облегчением выдыхаю и снимаю с сапог бахилы.

Выбрасываю их в мусорное ведро и возвращаюсь к кафедре.

– И так, – обвожу глазами студентов, – кто желает показать всю глубину познаний русской литературы первым – прошу ко мне.

– Я так и знал, что вы поглубже любите, – продолжает скабрезничать Козловский.

Я сжимаю зубы и стискиваю ручку. Не реагировать! Приказываю себе. Все равно управы на него не найдёшь.

– Вы, Виктор, если готовы, то можете выходить и отвечать, – отзываюсь на его пошлости совершенно безразличным тоном.

Он, криво ухмыляясь, встаёт из-за парты и спускается к кафедре.

– И так, – выпрямляю спину. – Назовите ваш номер билета и первый вопрос.

– Билет номер три. – Пафосно декламирует Козловский. – Тема любви. В лирике А. С. Пушкина.

– Начинайте, – киваю ему. – Вам повезло.

– Ну скучища же, – скалится студент. – Он теоретик любви, а я-практик. Могу и вам… – он становится локтями на столешницу и наклоняется ближе ко мне, – семинар провести.

– Я думаю, что меня все равно не удовлетворят способности вашего языка, – отвечаю ему в тон.

Аудитория затихает, навостряя уши.

– Словарный запас Пушкина составлял двадцать одну тысячу слов, – я откидываюсь на спинку стула, увеличивая расстояние между мной и студентом, – вы уверены, что можете претендовать хотя бы на половину? Мне кажется, что ваш предел – это пост в социальной сети.

– Я уверен, что мой список женщин будет однозначно побольше, чем у Александра Сергеевича. И в нем не хватает только вас Анастасия Ивановна. Даже против мамы лучшего друга в моем блокноте уже стоит галочка… – он противно ухмыляется, замечая, что ему все-таки удалось меня смутить.

И, может быть, в другой день я не позволила бы этой перепалке случиться. Просто нужно признать, что смотрю я на своего студента, а вижу этого гадского Царицына.

Он умел вгонять меня в краску взглядом. Долгим, многообещающим… Внучку почетного проректора, гордость института. Господи, что мы Максом творили в подсобках и лабораториях. А в первый год, когда он уехал, я думала что сойду с ума от бесконечных моральных якорей и воспоминаний.

– Вы так покраснели, Анастасия Ивановна, – тянет студент. – Это ответ «да»?

– Ну достаточно! – чувствуя в горле клокочущую ярость и обиду, вскакиваю с места. – Выйдите вон отсюда, Козловский.

– Мне отлично? – он машет перед моим носом зачеткой. – Или на личную пересдачу?