Страница 3 из 9
Игорь лежал на спине и, давя неприязнь, смотрел, как Нина одевается. Вероятно, стараясь походить на звезду стриптиза, она делала это нарочито медленно. Дура. Лучше бы убралась с ворохом одежды в ванную.
Странно. Вот вроде все при ней. Почему же ему не доставляет ни малейшего удовольствия созерцание этого процесса? И как, черт возьми, это случилось, что вот уже в который раз он оказывается в постели с этой чужой, и так и не ставшей ни на йоту близкой ему женщиной?
Тогда, в первый раз. дело наверняка было нечисто. Но утверждать это с уверенностью Игорь все-таки не мог. Нина, их соседка по подъезду, выскочила как-то из своей квартиры, когда он поднимался на свой второй этаж.
– Игорек, будь другом! У меня прямо беда – гардина упала…Помоги!
Конечно, он зашел. Поправил все как надо, но уйти сразу, не приняв весь груз восторженной благодарности, не удалось. Нина непременно хотела его чем-нибудь угостить. От спиртного он отказался наотрез. А вот чашка кофе ему, пожалуй, не повредит. Он так наивно полагал. Но, похоже, кофе тот был с сюрпризом. Сразу после той злополучной чашки он неожиданно почувствовал нестерпимое желание и сладкую тяжесть, от которой хотелось немедленно избавиться. А Нинка вдруг стала приторно назойливо заглядывать ему в глаза и приговаривать: «Игорек, что с тобой? Тебе нехорошо? Ты как-то в лице переменился. Ты приляг, полежи немного, и все пройдет…». Голова, действительно, немного кружилась, но дело было совсем не в ней. Он прилег, а она с нарочитой заботливостью склонилась над ним так низко, что ее завитые мелким бесом кудряшки касались его лица. Через секунду Игорь схватил ее и скорректировал положение их тел. Она ойкнула, но как будто была к этому готова…
А после этого он встал и ушел. Молча и не обращая внимания на восторженное кудахтанье Нины. И чувствуя себя виноватым за… Да, собственно, он и сам не мог бы сформулировать «За что». За осквернение себя, что ли? Словно выкупался в приятной теплой грязи. Но ее неистовство долго стояло перед глазами. И это было главное. Игорь, сколько помнил себя, всегда любил только Людмилу. И его опыт с другими женщинами лишь укреплял его в этом. Но никогда, никогда не мог он добиться от нее ответного взрыва, адекватного силе заряда его любви. «Льдинка моя». Так он называл ее в минуты мучительного счастья. А она по-детски виновато зарывалась на его груди, и сквозь разметавшуюся копну своих волос шептала: «Милый, ну я не знаю…Я, наверное, какая-то неправильная…».
Нина уже оделась и своими короткими пальцами с неимоверно длинными квадратными ногтями суетливо расправляла химические колечки на собственной голове.
– Ну что, Игоречек? Ты так на меня смотришь… Тебе нравится? запела она. – Мне так больше идет, правда? Но сколько стоит! Вчера в парикмахерской бешеные деньги оставила. А ты… Бука такой! Мог бы хоть когда-нибудь… Людмиле-то своей не забываешь, и на Женский день и так…
– Я тебя просил, не смей произносить ее имя!
Он поднялся с дивана и направился к входной двери. Нина засеменила следом…
– Да что ты, Игоречек, я же пошутила. Ты – мой лучший подарок.
Она протиснулась в тесном проеме коридора встала перед ним, заслонив собою входную дверь.
– Когда теперь ждать, а? Ну скажи… Ну не сердись, ну…
– Дай пройти.
– Ну нет, Игорек. Ты сначала скажи. А то я буду ждать, нервничать, вдруг нечаянно с Людкой обмолвлюсь чем…
– Слушай! – Игорь уже начинал злиться. – Давай по-хорошему, открой дверь!
– А куда тебе торопиться? Твоя-то ведь только завтра приедет. Сама мне говорила. Так, может, я вечерком зайду?
– Только попробуй.
Игоря утомлял этот уже ставший традиционным обмен колкостями. Но избежать его не получалось. Он чувствовал себя как выжатый лимон. Нина же, напротив, как подзаряженная батарейка, бойко тараторила:
– Да не волнуйся ты, я не собираюсь осквернять ваше священное ложе любви. Кувыркайся там со своей Людкой сколько тебе… А может, так просто почаевничаем. У меня и пирог есть.
В чем-чем, а в проницательности ей отказать было нельзя. Видя, как глаза мужчины начинают темнеть от гнева, она тут же заткнулась и распахнула перед ним дверь.
Но стоило ему сделать несколько шагов по лестничному пролету, как вслед ему она сочно прошипела: «Так жди с пирогом!».
И не дожидаясь ответа, захлопнула дверь.
Я не намерена продолжать разговор в этом игривом тоне. В конце концов, я ему не лохмушка с дороги, а добропорядочная пассажирка. И пусть он не сверкает своими глазами в зеркальце! Я больше ни разу не гляну туда. Не дождется. Смотреть только на дорогу! Кстати… Впереди на обочине показалась отчаянно голосующая парочка. Вот их обязательно бы надо подобрать!
– Юра, Вы видите? Может, им в больницу? – волнуясь, спросила я.
– Возможно. – Спокойно ответил он и стал плавно тормозить.
Мы поравнялись с интересной парочкой: суетливым худым пареньком и его спутницей, судя по всему, находящейся на последнем месяце беременности.
– Слушай, друг! – обратился парень к водителю. – Тут жене плохо стало. До больницы не подбросишь? Тут недалеко.
– Ну что, подбросим? – повернулся ко мне Юрий.
– Конечно! А как же! – с улыбкой согласилась я.
А я вдруг отметила про себя, что паренек увидел меня и почему-то слегка растерялся. Впрочем, мне могло это и показаться… Представляю себе его состояние.
Будущий отец сел на переднее сидение, девица – рядом со мной. Тронулись.
– Тут недалеко поворот будет. Там через поле – и участковая больница. Это не очень долго. Минут пятнадцать… Вот там нас и высадите…
Парень суетился, без конца озираясь по сторонам. Ну и папаша будет, подумала я, весь какой-то дерганый. Такому и ребенка-то не доверишь. Кстати, как он там, ребеночек-то? Я скосила глаза на девицу и не увидела на ее лице никакого страдания. Спокойна, как удав. Ну и хорошо. Значит, пока еще нет повода для волнений.
– Вот сейчас будет этот поворот! – нервно засуетился парень.
Беременная вся подалась вперед и замерла, напряженно вглядываясь в дорогу. Крайне необщительная особа. Но не это меня смущает, а ее поза… Она же просто вдавила свои коленки в собственный живот! Как же это можно! И разве ей так удобно? Никаких неприятных ощущений? Я уж не говорю о том, что это очень вредно для ребеночка. Да ни одна беременная женщина не станет так сидеть! А может, не такая уж она и беременная? Хороший каламбур. В другое время я бы обязательно посмеялась. А теперь… В голове пронеслась вереница криминальных дорожных приключений, коими кишат наши журналы, телевидение и людская молва. Неужели?.. Если так, то не лучше ли как-то подготовиться к возможным неприятностям?
У меня в сумочке есть один предмет, с которым я по настоянию Игоря не расстаюсь вот уже несколько месяцев. И пока, слава богу, в нем не было необходимости. Но вдруг?.. Я потерла глаз, словно мне что-то туда попало. Заморгала и полезла в сумочку за зеркальцем и салфеткой. И пока промокала несуществующую слезу, еще раз удостоверилась в том, что девица как-то особо, не по-доброму напряжена. Я сунула зеркальце в сумочку, оставив кисть погруженной в нее. И, как оказалось, не зря!
Юра уже съехал с шоссе и петлял по извилистой дороге. Дождь закончился, и солнце радостно играло в лужицах. Мы въехали в небольшой перелесок.
– Стой! – неожиданно скомандовал парень.
В его руке вдруг оказался направленный на водителя пистолет.
– Не шевелись! – услышала я змеиный шепот девицы.
Её ядовитый взгляд должен был, вероятно, вусмерть загипнотизировать меня. Но у меня был другой сценарий. Не успела машина затормозить, как я истошно завизжала.
– Какое «Тормози»! Вы что, не видите, у нее же воды отходят!? Она же сейчас родит. На полу уже целая лужа, да вы только посмотрите!
Парень с тупым выражением лица послушно потянул шею в заданном направлении, желая воочию лицезреть эту самую лужу. И тут мой перцовый баллончик, вплотную поднесенный к его озадаченному лицу, выпустил мощную струю. Одновременно с этим я свободной правой рукой неумело, но от души саданула девицу кулаком по носу и тотчас открыла дверь за глотком свежего, лишенного перцовой начинки, воздуха. То же самое сделал и Юра. В его руке уже был оброненный незадачливым налетчиком пистолет. А тому уже было не до пистолета. Он выл, чихал, отчаянно тер глаза и сквозь слезы невнятно матерился. Слегка беременная размазывала по щекам идущую из носа кровь, стараясь, вероятно, смешать ее в равных пропорциях со слезами. Конечно, досталось перчику и мне. Но это были скорее не перцовые, а слезы радости. Сквозь них я с удовольствием наблюдала, как Юра за шиворот вытаскивает парня из машины. Как затем он с озверелым лицом шагает к вывалившейся из салона девице, а та со сбитым на бок животом пятится от него, спотыкается о своего друга и соратника и падает на землю. А затем парочка дружно вскакивает и улепетывает в кусты.