Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 5 из 20



– Необходимо уточнить некоторые формальности, – после короткой паузы произнёс доктор Нил. – Это касается вашей выписки, – сосредоточившись, продолжил он. – По законам нашей планеты, в случае подтверждённой амнезии брак, заключенный ранее, считается недействительным. Это значит, что официально вы и ваш муж супругами не являетесь. Далее, поскольку я, как лечащий врач, вас выписываю, следовательно, признаю ваше состояние вменяемым, или, проще говоря, адекватным и дееспособным, отныне вы имеете полное право распоряжаться своими счетами, приобретёнными вне брака, нажитое же совместно имущество делится согласно брачному договору. Надеюсь, я объяснил доходчиво, но, если возникнут вопросы, можете смело обращаться в любой момент.

– Всё предельно ясно.

– Ну тогда…

Достав из ящика белый свёрток, доктор осторожно положил его на стол передо мной.

– Что это? – попятившись, заволновалась я.

– Ваши документы, – спокойно пояснил он, – отныне вы свободны.

За период реабилитации я настолько свыклась с ролью больной, приспособившись к жизни в госпитале, что почувствовала, словно отрываю кусок от собственного сердца, покидая родное убежище. Что таилось там, за высокими стенами пансиона? Пьянящее чувство свободы и страх перед неизведанным, смешиваясь, порождали бурю эмоций. Кто-то, желавший моей смерти, там, на воле, с нетерпением ожидал, пока я покину безопасное место, где мирно отсиживалась всё это время, дабы смело прийти по мою душу.

Доктор Нил проводил меня к выходу.

– Если будет что-то беспокоить вас… тебя… – запинаясь вымолвил врач, – вы… ты… всегда можешь обратиться ко мне.

– Хорошо, спасибо, – растерянно отозвалась я, мысленно благодаря его за поддержку, – до свидания.

– До встречи.

Приобняв напоследок, Нил стремительно исчез за оградой, оставив меня в полном смущении, вызванном внезапным проявлением мужского внимания. По другую сторону ворот в предвкушении встречи суетилась Ирина. Подкравшись сзади, я коснулась бархатной накидки. Вздрогнув от неожиданности, её владелица резко обернулась.

– Марли, ты меня напугала, – возмущённо воскликнула она.

При виде обомлевшего лица я, не удержавшись, весело рассмеялась. Всмотревшись в хохочущее лицо, Ирина, покраснев, улыбнулась в ответ.

– Ладно, милая, – собравшись с мыслями, серьёзно проговорила она, – сложилась такая ситуация: у меня нет гражданства Земли. Покидать планету тебе небезопасно, мало ли что случится. Поэтому некоторое время тебе придётся пожить у одного замечательного человека – хорошего друга нашей семьи. Остаться, как ты понимаешь, я не могу, но обещаю: это ненадолго.

Опешив, я замерла. В предвкушении скорого прибытия в пусть и забытый, но собственный дом я мысленно уже представляла, как, скитаясь по комнатам в своей одежде, попиваю свой кофе и, ложась в свою постель, укрываю уставшее тело своим одеялом.



– Прошу, Марли, не расстраивайся, скажи хоть что-нибудь, – умоляла меня тётушка.

– Всё нормально, – соврала я.

Удобно устроившись в транспортном средстве, мы двинулись в путь. Рассекая воздух, летательная капсула мчалась на полной скорости. За окном лесной ландшафт, сливаясь с выжженными радиацией чёрными полями, проносился перед настороженным взором, неустанно следившим за чередой стремительно сменявших друг друга картин. И примерно через пять часов, стоя перед воротами огромной усадьбы, мы осторожно разминали затёкшие конечности.

Глава 2. Усадьба

Архитектурный ансамбль усадьбы, окружённый неприступными стенами, состоял из главного дома и нескольких пристроенных флигелей. Один из них предназначался для проживания прислуги и охраны, второй – для хранения и обслуживания техники, роботов, автомобилей, летательных капсул и прочего оборудования, а последний представлял собой летнюю кухню. Также на территории поместья находились сад, небольшая спортплощадка, роща с тенистыми аллеями, обрамлявшими каскад озёр, и оранжерея.

Широкая дорога, причудливо изгибаясь, пролегала вдоль живой изгороди и соединяла парадный въезд с трёхэтажным особняком. Фасад дома, оформленный в стиле барокко, окаймляли пилястры, а меж них врезались высокие окна. Над фронтоном особняка возносился бельведер, а прямо под ним перед главным входом, к увенчанному арочным сводом крыльцу поднималась прямая лестница с балюстрадами по краям.

На заднем дворе за купой уходила вдаль узкая тропинка, которая по мере углубления в рощу расширялась и переходила в роскошную парковую аллею, окружённую водоёмами. Вдоль их каскада тянулись вереницей деревянные беседки. В озёрах сквозь прозрачную воду виднелись маленькие золотые рыбки. А если подняться вверх по ручью, с холма открывался потрясающий панорамный вид на всё имение.

На краю усадьбы за чащей в чистом поле расположилась оранжерея. На белом металлическом каркасе был закреплён светопроницаемый материал, а вход охраняла невысокая живая изгородь. Внутри под сводами купола царил ботанический рай, наполненный изысканными растениями и их ароматами.

В спальном крыле мне отвели целую комнату. Сквозь высокие арочные окна, прикрытые шёлковой прозрачной органзой, проникало много света. По бокам сплошными полотнами свисали атласные портьеры нежного кремового оттенка. Посреди комнаты раскинулась двуспальная буковая кровать, устланная блестящим бежевым покрывалом, а по её краям на маленьких тумбочках светились низкие торшеры. В стене напротив ложа крепился большой экран. Также из спальни имелся выход в ванную и скромную гардеробную.

Обслуживающий персонал в усадьбе состоял из пяти человек: два охранника, две горничные и инженер, их задача в основном заключалась в обслуживании роботов, на которых полностью возлагался физический труд. Камеры, закреплённые по всей территории, помогали не только отслеживать результаты деятельности техники, но и выполняли охранную функцию, регистрируя все возможные перемещения по имению, в том числе и по спортивной площадке, спрятанной глубоко в чаще.

Ирина пробыла со мной ещё два дня, успев провести экскурсию по усадьбе. Однако срок действия визы её истекал, и в скором времени молодая женщина покинула планету, оставив меня одну до прибытия владельца имения. Казалось бы, вот я, наконец, на свободе, но день ото дня ничего не менялось.

Каждое утро я продолжала усердно заниматься, наблюдая, как крупные капли пота, остужаемые прохладным ветром, стекали по оголённой руке от плеча к бицепсу и дальше вниз вдоль локтя, как мокрая майка, пропитанная влагой, облегала кубики живота, как измождённое худое тело постепенно покрывалось крепкими мышцами. А после, стоя в прохладном душе, было приятно насладиться плотными струями воды. Бурлящим потоком, очищая кожу, они сбегали по обнажённой плоти.

Скитаясь в уединении по пустынному дому, я, окружённая изысками замысловатого интерьера, пристально изучала роскошные старинные предметы, которых здесь было в избытке. На заднем дворе в одном из флигелей мне довелось обнаружить лук со стрелами. В нетерпеливом ожидании опробовать находку я немедля выскочила из помещения. Закрепив паз в гнезде и уложив стрежень на полке основания лука, я тщательно прицелилась в дерево и, натянув тетиву, резко отпустила её. Стрела исчезла в траве, не долетев до цели. Прежде чем выстрелить, нужно было приложить больше усилий, на которые оказались ещё не способны мои неокрепшие руки.

Большую часть времени я проводила в библиотеке. Там, устроившись на тёплых ступеньках, я, погружённая в сюжет очередной книги, упивалась дивными историями. Но изредка мне попадались сводки минувших лет, в одной из которых любопытный взор случайно привлёк интересный эпизод, произошедший в год моего обучения в институте. Повествуя о трагических событиях, строчки документа, проскальзывая перед глазами, открывали страшную тайну. Вскользь в своём рассказе Ирина упомянула, что моё обучение по непредвиденным обстоятельствам было прервано, а затем возобновлено, но на другой планете. Однако тётушка ни словом не обмолвилась, что под «непредвиденными обстоятельствами» она понимала гибель тысячи человек в результате неудачного эксперимента некоего учёного, повлекшего утечку смертельного вируса из стен лаборатории на территории института. В голове не промелькнуло ни единой искры, ни единого образа не возникло в сознании. Что я чувствовала тогда? Что случилось с моими друзьями, если таковые, конечно, имелись? Может, потеря памяти являлась вовсе не карой, а искуплением?