Монета и сталь

Девочка с удивлением отметила, что Рафни не смотрит на нее снисходительно и не разглядывает одежду с брезгливым видом. К такому отношению она не привыкла.

– Я к вам с очень конкретной целью, – она достала из кармана артефакт. – Мне сказали, вы знаток по части магических вещиц. Вот это попало ко мне самым нелепом образом, а теперь жжется и пытается меня куда-то отвести. Я хочу от него избавиться, мне не нужны проблемы.

Рафни сразу проснулся, заморгал большими, блеклыми глазами и подбежал ближе. От неожиданности Тристл чуть качнулась назад, но продолжила держать артефакт на раскрытой ладони.

– Жжется? Ядом? Электричеством? Укусить не пытается? – тут же обрушил старик ряд вопросов. Он отвернулся лишь на мгновение, чтобы пошарить на одном из ближайших столов и вернуться с увеличительным стеклом.

– Иногда нагревается, как вода в чайнике. Я пыталась его выбросить, но он вернулся мне в карман.

Крейнинг шмыгнул крючковатым носом, почесал подбородок с трехдневной щетиной и вновь уткнулся в артефакт. Будто позабыв про Тристл, он водил лупой над поверхностью амулета и еле слышно бормотал себе под нос. Вдруг он вздрогнул, выпрямился и посмотрел по сторонам: девочка в смятении отзеркалила его движение, пытаясь понять, что он увидел. Кроме них, в лавке больше никого не было. Старик пожевал сухими губами и наконец вернулся к вещице, перевернул ее прямо на ладони девочки и осмотрел с обратной стороны.

– Владельца не знаете? – произнес он почти утвердительно. – Ай-яй-яй. Занятно… Узоры напоминают эльфийскую гравировку.

Тристл вытянула шею, чтобы понять, о чем идет речь. Заметив интерес клиентки, старик поставил увеличительное стекло так, чтобы ей было видно. И правда: позолота формировала паутинку из бездумно расчерченных линий по всей изнанке предмета. Они были настолько тонкими, что увидеть их можно было только с помощью инструмента.

– Как думаете, он позволит вам его забрать? – нетерпеливо спросила Тристл, переживая, что артефакт вновь взбунтуется и превратится в переносную печку прямо на ее ладони.

– Вещи часто привязываются к владельцам. Возможно, хватит простого перекупа, чтобы она потеряла к вам интерес, – предположил тот, убирая лупу. – Вот только…

Девочка уже сама была готова заплатить, лишь бы ее избавили от этой штуковины. Правда, показывать она этого не стала, всё надеясь получить выгоду.

– Я не видел ее в действии. Может, вы притащили с улицы какую-то безделушку, а теперь пытаетесь продать ее мне под видом волшебного артефакта.

На этих словах он резко дернул головой, внимательно посмотрел направо (там были только шкаф да книги), кому-то кивнул и вновь вперился взглядом в Тристл. Той стало не по себе.

– Да я бы никогда… – штуковина, проснись, пожалуйста! Я хочу отдать тебя в руки специалисту, который знает, что с тобой делать! – Давайте подождем немножко, она обязательно заработает, и вы убедитесь в том, что я не лгу!

Ты же слушала меня до этого! Ну же, включайся! Забыв, что перед ней не простое изобретение людей, воровка состроила несчастное лицо, постучала по поверхности треугольника и даже встряхнула его пару раз. Рафни смотрел на нее очень скептично: вся его дружелюбность куда-то испарилась, и нехорошее предчувствие все сильнее сжимало сердце Тристл.

– Давайте я положу ее сюда на стол и выйду за дверь, – предложила девочка. – Вещица вернется ко мне в карман, и это будет вашим доказательством.

Надеясь на его вразумительность, она, не дожидаясь ответа, осторожно положила артефакт на ближайшую поверхность и вылетела в дверь. Перевела дух и с наслаждением вдохнула свежий воздух: сильный запах полыни уже стал ей ненавистен.

Левый карман оставался подозрительно легким. Тристл ощупывала его вновь и вновь, но в нем не было ничего, кроме скорлупки орехов.

– Надо возвращаться, – обреченно подумала она. – Гном его знает, что этот старик выкинет. Я устала разбираться с озлобленной стражей.

Старик стоял ровно на том же месте, где и был. Он сложил руки на груди и очень недовольно смотрел на явившуюся посетительницу.

– Забирай свою фальшивку и пытайся обдурить кого-то другого, пока я не рассказал всем о твоем мошенничестве.

Девочка быстро схватила амулет, и, не поворачиваясь спиной к Крейнингу, с такой же скоростью покинула помещение. Трудно сказать, кто из них после этого вздохнул с бо́льшим облегчением.

Вот и проси после этого помощи у знакомых… Может, штуковина просто растеряла свою магию или сдалась?

– Если ты ожидала, что, попав в карман к мелкой воровке, сможешь выполнить свое предназначение или вершить какие-то великие дела, то ты ужасно ошиблась, – заявила она мысленно, обращаясь к артефакту, вернувшемуся в ее карман. – Я хочу растранжирить заработанное «честным» трудом и продолжить проживать свои дни без дополнительных проблем. Тебе лучше поискать кого-то еще.

Артефакт молчал. Может, обиделся, но Тристл было всё равно: она надеялась, что он перестанет возвращаться ей в карман, и тогда она отдаст амулет какому-нибудь ювелиру. Так она сможет получить хоть какие-то крохи за позолоту на нем или за сам материал.

На душе стало тягостно. Безумно злая на артефакт за то, что она не может даже вдоволь насладиться приобретенным богатством, воровка решила пройтись по магазинам. Ничего не улучшает настроение так, как возможность купить всё, что захочется.

Сумка на длинном ремне болталась на плече Тристл, пока она кружила от одной лавки к другой. Из нескольких девочку выгнали, хорошо знакомые с ее репутацией; напоследок показав язык, а еще внушительный мешочек с монетами, та легко покидала помещение и направлялась к следующему. В итоге воровка обзавелась новой курточкой, крайне удобной и не сковывающей движения, и ботинками. Прошлые совсем потрепались, и при ходьбе Тристл чувствовала каждый камушек под ногами; перед тем, как взять новые, она прошлась в них, крадучись, и, довольная, что шагов совсем не слышно, щедро отсыпала ремесленнику серебряников. Сейчас она направлялась к «Зельям миссис Зельды», хотя обычно любви к подобным заведениям не испытывала. Люди и нелюди там закупались, в основном, странные, а от запахов диковинных трав и ингредиентов хотелось чихать, но ноги сами повели ее внутрь.

Опьяненная количеством денег и открывшимися возможностями, Тристл зашла внутрь с уверенным видом человека, который точно знал, что хочет приобрести. В магазинчике было не слишком много народу: те, у кого в интересе были магические снадобья, варили их сами или обращались к знакомым, чтобы выходило дешевле. Простой люд волшебства тоже не гнушался, но едва ли нуждался в зелье восстановления здоровья, если их самым опасным приключением было пойти косить пшеницу или рубить дерево. Вот и здесь были либо неосведомленные, либо безрассудные и богатые. К последним зачастую относились Приключенцы: так называли тех, кто отправлялся на разные опасные миссии и путешествия. Кто ради карьеры, кто ради славы, кто ради денег… Причин – множество, а мир спасать нужно постоянно.

У крайнего шкафа с причудливой резьбой на дереве как раз устроилось двое ребят, одним своим видом кричащих, что ищут приключений на свою пятую точку. Тристл хоть и пребывала в хорошем настроении после покупок, но не настолько; она двинулась вдоль стеллажей, специально держась подальше от шайки громких парней, спорящих о чем-то над склянкой с розовой светящейся жидкостью.

– Я тебе говорю! У Беспокойного Предела точно водятся виверны! – паренек в длинной черной рясе, на которую он сам же неуклюже и наступал, горячо доказывал что-то товарищу.

Тот хмурил лоб над зельем и ответил не сразу. Светлые волосы чуть вились и спадали ему на лицо; внешность у него была прямо-таки ангельская, от тонких губ до идеальной формы лица. Лик парня совсем не вязался с громоздкими латами, но он чувствовал себя в них так свободно, будто это были рубаха и штаны.

– Да хоть дракон, Дельвиг! Мы не будем скупать снадобья на каждый случай жизни, – наконец отмахнулся он, ставя склянку обратно. – До Забытых Болот путь не такой уж и далекий. Справимся.