Монета и сталь

– Проголодался?

– Вчерашняя магия меня измотала, – кое-как ответил чародей, проглотив большущий кусок еды и сразу принимаясь за следующий.

Девушки переглянулись с одинаковым выражением встревоженности на лицах. Чтобы занять мысли и руки, Мэнс изящно взяла столовые приборы и принялась резать кусок утки на своей тарелке. Тристл последовала ее примеру и набила рот свежим хлебом.

– Удивительно ты исцелился после нападения, – заметил Лайтбрингер, наливая себе сидр. Тристл перестала жевать и покосилась на паладина, пытаясь понять, подозревает ли он что-нибудь. – Вы знаете, что это была за тварь в платье?

– Какой-нибудь лесной дух, – пожал Дельвиг плечами. – Мы сбились с пути, пришлось расплачиваться.

– Извините за это, кстати, – коротко бросила Дилони. Ее лицо было непроницаемым, как гладь озера.

Ребята промычали что-то неопределенное как знак, что извинение принято. Тристл всё порывало спросить, почему их бесстрашная воительница купилась на дешевый трюк с детьми, но первым заговорил чародей:

– Знаете, что странно? Волк собирался откусить мне лицо, но ему в морду ударил поток воздуха. Что это могло быть?

– Тебя это интересует? Не то, что мы оказались за мили от Другой части Леса? – тут же перебила парня полудемоница. Ее волосы, обычно пышной копной лежащие спереди, сейчас были откинуты за спину.

Лайтбрингер вдруг уронил приборы на стол с громким звоном. Приключенцы вздрогнули.

– Мы, паладин, который тренировался всю свою сознательную жизнь, чародей, бросивший обучение в Академии Магии Разрушения, но способный подпалить целый лес, демоническое существо со способностью контролировать разум и умелая воровка, проиграли первую же битву! Не знаю, что насчет вас, но вот что беспокоит меня!

Громогласность Хардена разом свела на нет радостный гул за столом, вызванный приятным утром и вкусной едой. Тристл так и не проглотила кусочек картофеля, Круазар не донес вилку с нанизанной уткой до рта, и только Мэнс хладнокровно отпила чай и демонстративно поставила чарку обратно на стол.

Паладин часто дышал, переводя взгляд с одного на другого. Проигранное сражение не давало ему покоя, и сейчас накопленная злость – в основном, на самого себя – вырвалась наружу. От привычной улыбки и мягкости, которые не всегда вязались с его образом воина, не осталось и следа.

Когда стало ясно, что никто не хочет тушить случившийся пожар, Мэнс вздохнула и начала говорить.

– Харден. У нас есть проблемы поважнее, чем твое пострадавшее эго, – на этих словах паладин встал из-за стола так резко, что его сидение с грохотом отъехало. С разъяренным видом он отошел к окну и уставился в него. – У Дельвига пропала его магия, а наши вещи утеряны.

На словах про чародея Лайтбрингер обернулся, и злость на его лице сменилась тревогой. Ага, что, забыл уже?

– Друг, – осторожно начал Дельвиг. – Одна проигранная схватка – не поражение во всей войне. Думаешь, твоя семья поставила бы тебе это в упрек?

Харден молчал.

– Что бы на самом деле сказали Лайтбрингеры? – не отставал маг.

– «Когда ты падаешь на поле боя, ты не проигрываешь. Если ты поднимаешься и продолжаешь бороться, сражение еще не окончено. Поражение наступает тогда, когда ты решаешь сложить оружие».

Круазар удовлетворенно кивнул. Он встал из-за стола, подошел к другу и тихо заговорил с ним. Девушки разговора не слышали, и даже острая на слух Тристл не стала подслушивать, а вернулась к еде и зашумела столовыми приборами. Пока ребята разговаривали, хмурое лицо Лайтбрингера понемногу разглаживалось. Вскоре они вернулись к столу. Харден заметно остыл.

– Накопилось, – сдержанно бросил он.

Паладин кривил душой, притворяясь, что это был минутный взрыв; в его душе было посеяно зерно сомнения. Он знал, что им предстоит пройти, и был к этому готов. Но готовы ли остальные?

Ни для кого из Приключенцев не было секретом, что их отправили на такую глупую миссию – «убить Гигантскую Лягушку» – только чтобы от них отделаться. Более серьезную миссию им попросту не доверили, пришлось довольствоваться тем, что предлагают. Паладин боялся не оправдать ожиданий, но еще больше он горячо желал показать, на что они способны. Когда Приключенцы вернутся с трофеем, а потом пойдут за другим заданием и выполнят и его, и все следующие, уже никто не сможет сказать им, что они ни на что не способны.

Тристл заерзала на стуле. Свою порцию она уже доела, а несколько кусков хлеба завернула в ткань и положила в сумку.

– Ребят. Вы ешьте побыстрее, ладно?

– А что? – с набитым ртом поинтересовался чародей. – Нам же тавернщик еду принес, мы никуда не торопимся.

– Ну-у, с одной стороны можно и так сказать, – протянула девочка. – Но я бы на вашем месте не рассиживалась. Дел по горло.

Дельвиг замер с широкой керамической кружкой в руке. Сверху у нее была простенькая оловянная крышка; емкость явно использовали для распития пива.

– Тристл. Откуда у нас эта еда? Ты ее купила?

Мэнс вдруг громко расхохоталась. Она вскочила с табурета, быстро нашла свой ремень с карманами и обтянула его вокруг своей талии.

Воровка растянула губы в невинной улыбке и пожала плечами. Паладин поперхнулся, кое-как дожевал кусок мяса и тоже побежал собираться; за ним, ругаясь на нескольких языках сразу, из-за стола вылетел и маг.

– Дьявол, Тристл!

«Три Кружки» Приключенцы покинули очень быстро. Бадрика не было за стойкой, когда они уходили, поэтому паладин то и дело нервно оглядывался назад. Он ожидал увидеть охрану, но вместо этого по улицам сновал простой люд: многие несли крючные снасти, сети и специальные ловушки. Со взрослыми рыболовами ходили и дети, которые с малых лет учились тому же ремеслу. Те, кто не хотел идти по стопам родителей либо искали другую работу в Хилфаре, либо отправлялись испытывать судьбу в близлежащую столицу.

Солнце стояло высоко: после вчерашнего сражения Приключенцы отсыпались аж до полудня. Несмотря на ожидаемую весеннюю свежесть, было душно, будто кто-то закрыл окно и не проветривал помещение сутками.

– Я принял решение, – громко объявил Дельвиг. Не прекращая шагать, он повернулся к друзьям лицом. – В Мирстоуне я найду лучших магов и переговорю с ними. Кто-нибудь должен знать, что со мной случилось.

– Магия не вернулась? – уточнила Тристл.

Круазар перевел на нее полный внимательности взгляд. Какое-то время он молчал.

– Нет, не вернулась, – выплыв из своих мыслей, подтвердил парень. – В Академии никто с таким не сталкивался, а подходящих книг у меня с собой нет. Это – единственный вариант.

Судя по разговору с Мэнс, он не только не единственный, но еще и самый бесполезный. Вместо сомнительной траты времени они могли сразу пойти к Элиону, но Тристл послушно проглотила всё, что хотела сказать. Слова, как кусок черствого хлеба, встали у нее в горле; она не будет лезть чародею в душу. Судя по быстрому взгляду Дилони в ее сторону, полудемоница думала также. Харден выглядел крайне обеспокоенным. Он привык, что вокруг магии строилась вся жизнь Круазара, и не мог представить его отдельно от своих способностей.

– Тебе есть чем защищаться?

– Это мирное место, мне не придется, – немного неуверенно ответил чародей. Кажется, он сам не верил тому, что говорит, но, в конце концов, с ним были его друзья.

Из таверны Приключенцы сбегали как можно быстрее, из-за чего Дельвиг выглядел немного помятым после сна. Зато Мэнс как будто собралась на прием к королеве; Тристл так и не поняла, где она достала новое платье кровавого оттенка с длинными рукавами, которые можно было легко закатать. Юбку опоясывал привычный ремешок с вещами. Если бы не кинжалы, полудемоница была бы похожа на иноземку, пришедшую в город за покупками.

– Тут есть рынок? Давайте сходим, – предложила Тристл, стараясь поддержать дух новоиспеченной команды. – Купите себе что-нибудь… И Круазар, может, найдет чего.

Все посмотрели на нее с недоумением. На это воровка достала из поясной сумки три увесистых мешочка и кинула по одному каждому из Приключенцев. Громко звякнули монеты.