Монета и сталь

Лужайка была в форме идеального круга, будто кто-то поставил кружку и очертил ее грифелем; в самом центре поляны друг к другу жались две сестрицы. Дилони затормозила на полной скорости, из-за чего под ее ногами поднялось облачко пыли.

Из-за спин девочек и правда вышло двое волков, но они нисколько не проявили враждебности к малюткам: угрожающе расставив лапы, животные скалились на прибежавшую. Нехорошее чувство, словно яд, пущенный по венам, закралось в сердце девушки.

– Похоже, драки всё равно не миновать, – заключила она, с насмешкой пожимая плечами. – Только я думала, что сражаться буду с волками.

Сестры вдруг рассмеялись, и эхо подхватило их голоса: тихий, но от того не менее жуткий смех наполнил всю поляну. Вместе с тем кожа девочек изменила цвет, стала грязно-зеленой, будто в ступке смешали болотную тину и пепел. Глаза их расширились, а изогнутые в улыбках губы стали светло-коричневыми, как кора дуба. От прежних детишек не осталось и следа; вместо обычной одежды девочек опутывали корни и листья, делая их похожими на куколок на ярмарках. Только длина волос да изящные носики остались прежними.

С треском и грохотом что-то зашумело сзади: послышался топот пары ног, забряцали доспехи… Дилони позволила себе облегченно вздохнуть.

Сначала появился Харден, и не успел он сделать пару шагов, как следом, спотыкаясь и почти падая, выбежал чародей. Его длинная мантия подлым образом запуталась в ветках, и Круазар, ругнувшись на эльфийском, дернул ее сильнее. Выбраться он наконец выбрался, но кусок черной ткани так и остался висеть на дереве, словно трофей. Тристл, в отличие от остальных Приключенцев, появилась почти бесшумно. Она выплыла из леса, словно тень, с угрожающим блеском в глазах.

– А… Э-э… – глубокомысленно изрек Дельвиг, уставившись на двух существ.

Те в замешательстве смотрели на появившуюся подмогу в ответ. Дилони вдруг почувствовала себя лишней. Обитатели леса пришли в себя первыми и зашипели на Приключенцев: у них было по два ряда ровных и очень острых зубов, похожих на колья забора. Волки нетерпеливо переминались с лапы на лапу, будто уже чувствуя вкус крови на клыках.

– Что! Это! За! Хрень! – воровка пригнулась, стрельнула глазами по сторонам, анализируя местность. Других врагов видно не было, если, конечно, голубые огоньки не начнут слепить им глаза.

– Древесные фейри, – сообщила Мэнсуелла тоном, будто завтракает с ними каждый день. – С такими я еще не сталкивалась.

– Зато я сталкивался, – подал голос чародей. Он, кажется, играл в гляделки с левой фейри. – … В книгах, правда. Вот что странно…

Он не успел договорить: существа решили атаковать. У левой фейри, которая до этого была старшей, были светлые волосы, и в этом было ее единственное различие с сестрой: у той они были темные и чуть рыжеватые, как поспевший желудь. Обе ринулись к полудемонице, стоявшей ближе остальных.

Мэнсуелла увернулась от первой атаки с нечеловеческой быстротой – только копна волос мелькнула в воздухе.

– Стой, – приказала она старшей. Та удивленно заморгала и начала двигаться медленно, словно муха в меду.

Девушка хищно улыбнулась. С пояса Мэнс исчез один стилет, чтобы потом, блеснув в серебристом мерцании, оказаться в ее руке.

Сказать честно, от вида двух волков, направившимся к ним, Тристл струхнула, но отступать не собиралась. Вторую фейри Лайтбрингер взял на себя, тут же выступив на поле боя; воровка удивилась скорости, с которой он преодолел всё расстояние и поравнялся с Дилони. Когда только успел? А на ее стороне… Тристл бросила взгляд на мага. Лучше бы она осталась с паладином, который, неожиданно для нее, вполне достойно управлялся с мечом. Были слышны только разъяренные вскрики фейри, лязганье лат и вкрадчивый голос полудемоницы, убеждающей существо то споткнуться, то вовсе остановиться.

– Вот что происходит, когда вы сходите с Тропы, – прорычал Дельвиг сквозь зубы. – Я пытался сказать, что…

Мягкая поступь волков вдруг ускорилась: под лапами животных поднялась пыль и полетели комки земли. Дельвиг, не договорив, подбежал к воровке и стал водить руками, будто формируя шарик из глины; между ними вспыхнули искры, похожие на те, что запускают по праздникам в небо. Они были голубого и белого цветов, угрожающе потрескивали и освещали нижнюю часть лица чародея, от чего тот выглядел зловеще. На сомкнутой челюсти ходили желваки.

– Тебе лучше отойти, – бросил Круазар, будто Тристл была незрелым ребенком, влезшим в дела взрослых за столом.

– Я тебе щас по роже отойду, – тут же взбрыкнулась та. – Я могу и буду драться.

За перепалкой ребят волки успели приблизиться так, что еще чуть-чуть, и можно было бы разобрать смрад, как от промокших собак. Приключенцы разом замолчали.

– Выбирай, какой нравится, – тут же поменял свое мнение чародей; его напущенная смелость испарилась, точно ее смахнули тряпкой.

Тристл фыркнула и встретилась с желтыми глазами волка слева. Тот спокойно смотрел на нее, не выражая страха. Девочка интуитивно знала, что делать: она двинулась по кругу от животного, не делая резких движений. Тот отзеркалил ее действия, мягко ступая лапами по рыхлой земле. Волк показывал зубы и низко рычал, но нападать не спешил.

Если эти двое танцевали ритмично, то у Круазара что-то пошло не так; сфера, которая должна была сформироваться и полететь в противника, упорно липла к его ладоням. В спокойной обстановке домашней библиотеки создание заговоров давалось проще… Круазар раздраженно тряс руками, пытаясь стряхнуть сферу, которая, как репейник, прилипла к ним. Животное подбиралось ближе и ближе. Оно не стало дожидаться, когда парень наконец разберется с магией; оттолкнувшись от земли сильными лапами, животное прыгнуло, раскрыло пасть в полете, и… Вместо теплой крови, которую волк вот-вот бы распробовал, что-то неосязаемое, как поток воздуха, ударило его в морду и откинуло назад. Животное осталось лежать на спине, явно оглушенное.

Дельвиг, весь съежившийся и вытянувший руки со слабыми, еле ползающими по ладоням магическими огненными искрами, приоткрыл один глаз. Мэнс и Харден по-прежнему дрались с фейри, а Тристл подмял под себя один из волков. Он клацал зубами в сантиметре от ее лица, а девочка с рычанием не похуже волчьего отбивалась из последних сил. Его натиск она сдерживала только направленным острием излюбленного кинжала, который уже почти выпал из ее ослабевших рук.

Сначала Круазар решил, что у него помутился рассудок: поляну вдруг тряхнуло, словно зимний шарик с хлопьями снега, который потряс ребенок. Волки заскулили и прижали уши, а фейри и Приключенцы продолжали драться, не обращая внимания. В воздухе пахло кровью, свежескошенной травой и почему-то – пеплом. Тристл, которую распластало на сырой земле, закряхтела и пнула замешкавшегося волка в брюхо, но тот не отстал. Поляна снова затряслась, и Дельвиг понял, что теряет равновесие; немного концентрации и щепотка магии помогли ему остаться на ногах. Зато Лайтбрингер, отстающий по прыти от Мэнс из-за своих доспехов, с глухим стуком упал на колено, вонзив меч в грязь. Полудемоница с воинственным криком бросилась перед ним и стала парировать удары сразу от обеих фейри, пока Харден поднимался.

Из леса, со стороны, откуда пришли Приключенцы, вылетела сфера Дельвига, которая недавно из освещающей превратилась в горящую. Сил у ее владельца оставалось немного, поэтому она заметно уменьшилась, но даже маленькой искорки бы хватило, чтобы поджечь сухую шерсть волка. Тот завизжал, перевалился на спину и принялся кататься по земле; Тристл тут же заработала ногами, отползла дальше и вскочила. Кивнула Круазару, но вместо того, чтобы направиться к нему – второе животное уже поднялось на лапы и выглядело еще злее, чем раньше – пошла добивать волка. Оставлять его умирать в муках она не могла, даже если бы он сам без сомнений вгрызся ей в шею.

После первого раза животное явно побаивалось нападать на чародея. Пока они оба не решались на атаку, лесную лужайку качнуло третий раз…. С жутким треском корни, каждый толщиной с худенькую эльфийку, прорвались из почвы и устремились ввысь. Они доросли до уровня сосен и остановились; из поверхности растений вылезли шипы размером с человеческий большой палец. Растения проросли рядом с фейри и Мэнс с Харденом, обойдя стороной волков и двух других Приключенцев. Сестры продолжали драться, не отвлекаясь на окружившие их корни, хотя такое заклинание едва ли можно было сотворить, не отвлекаясь от ожесточенной потасовки.