Страница 3 из 8
Невозможно понять причины успехов и неудач любой научной теории без учёта конкретных исторических условий её появления на свет. Главное творение Ламарка – «Философия зоологии» – было опубликовано в 1809 году. В это время Французская империя Наполеона Бонапарта находилась в зените своего могущества. Спустя всего пять лет она с грохотом пала. Франция навсегда утратила положение европейского культурного гегемона, которое она занимала с конца XVII века. На её место взобралась её торжествующая победительница – Англия. Теперь идеи, высказывавшиеся французскими учёными, имели мало шансов быть принятыми учёными всего мира.
Речь идёт не об открытиях, сразу проверяющихся практикой – в химии и физике, например. Здесь французские учёные продолжали играть выдающуюся роль. Речь идёт именно о фундаментальных естественнонаучных идеях, о своего рода философии науки. Теория эволюции живой природы есть мировоззренческая идея. Она объясняет возникновение одного из царств материального мира (включающего самого человека), выдвигая альтернативу религиозной концепции творения.
Условия, сложившиеся после падения Наполеона в самой Франции, тоже не благоприятствовали утверждению там концепции эволюции. Ламарк прожил ещё пятнадцать лет после крушения Первой империи Бонапартов, но все эти годы были во Франции временем идеологической реакции, вызванной Реставрацией династии Бурбонов. Никакие сомнения в библейской концепции творения были недопустимы для статусного учёного.
В наше время в теории Ламарка можно найти немало наивных и не подтвердившихся положений. Он, например, считал, что жизнь на Земле зарождалась многократно, и чуть ли не каждый тип и даже класс животных имеет свою особую родословную от первопредка. Например, птицы и млекопитающие произошли не от рептилий, а возникли независимо от каких-то неизвестных примитивных животных. Свидетельства в пользу единого древа эволюции животного мира подбирались постепенно в течение XIX века. А окончательно было доказано, что все животные Земли имеют общее происхождение, только в последние десятилетия, с развитием молекулярно-генетических исследований. При этом не исключается, что в далёком геологическом прошлом могли быть и параллельные линии происхождения царства животных от одноклеточных, подобно тому, что наблюдается в царствах растений и грибов[3]. Но сохранилась только одна.
Точно также не могла быть ещё опровергнута в ту пору другая идея Ламарка – о том, что виды не вымирают, а целиком трансформируются в новые. Это тоже стало ясно только с развитием палеонтологических исследований. Для времён Ламарка суждение о том, что не было, например, полного вымирания многих животных в результате библейского Всемирного потопа (в факте которого были тогда уверены все учёные), было весьма прогрессивным и плодотворным.
И уж совсем не к месту упрёки Ламарку в его убеждении о наследовании приобретённых признаков. Ламарк наивно полагал, что полезные свойства организма, полученные им при жизни (например, натренированное умение быстро бегать, спасаясь от хищников или преследуя жертву), передаются потомству. Но ведь и Дарвин был уверен в том, что приобретённые признаки наследуются! В то время вообще никто не мыслил эволюцию иначе. До формулирования законов наследственности, названных в память впервые их обнаружившего монаха-августинца Грегора Менделя, оставалось ещё почти полвека!
Забавно, что важнейшие вехи развития биологии были разделены промежутками ровно в 50 лет. 1809 год – формулировка теории эволюции Ламарком, 1859 – вторичное открытие эволюции Дарвином, 1909 год – введение в науку понятия «ген». Каковое, кстати, было поначалу воспринято как начисто перечёркивающее возможность эволюции по Дарвину! Понадобились ещё десятилетия, чтобы совместить учение о наследственной детерминированности с учением об эволюции.
Итак, что нового, по сравнению с Ламарком, предложил Дарвин? Помимо того, что это было английское ноу-хау, а Англия в середине XIX столетия была всемирной законодательницей мод, в том числе научных?
Дарвин подтверждал свои обобщения богатым фактическим материалом. Как теперь ясно, он, этот материал, показывал всего лишь, как в условиях географической изоляции развиваются признаки, становящиеся общими для всей изолированной популяции и с течением времени приводящие к формированию нового вида, отличного от прародительского. В сущности, эти наблюдения никак не доказывали, что образуется именно новый вид, не скрещивающийся со старым. Механизмы возникновения барьера репродуктивности, исключающего смешивание популяций одного происхождения, после чего только и можно говорить о новом виде, в то время совершенно не были известны.
Чисто умозрительно книга Дарвина объясняла происхождение таксонов более высокого ранга – родов, семейств и т. д. вплоть до типов и целых царств природы. Собственно, и по сей день объяснение их появления теорией эволюции является лишь экстраполяцией механизмов возникновения видов на более крупные таксоны. Подразумевается, что те же самые факторы, которые приводят к формированию видовых различий, в течение долгих промежутков времени могут порождать различия более высокого уровня. Но эти промежутки времени таковы, что никак не могут быть проверены непосредственными наблюдениями в природе.
Почему-то многим не кажется странным, что истинность теории эволюции может быть окончательно подтверждена только, когда мы сможем зафиксировать, что какие-то новые виды возникнут из ныне живущих. Сколько на это потребуется времени? Десятки тысяч, сотни тысяч лет? Есть в этом общее с «теорией» конца света и второго пришествия Христа…
Хотя теория Дарвина предлагала альтернативу концепции творения, она не была первой в этом отношении. И одной идеей эволюции не объяснить, почему имя Дарвина сразу было поднято на щит, в том числе далёкими от науки людьми (например, русскими нигилистами), почему его теория стала такой популярной. Дарвин занял в культурном коде современной цивилизации то же место, которое в древних мифах занимают так называемые «культурные герои» – полубожественные существа, давшие людям основополагающие знания и навыки.
Идея Дарвина сразу попала, что называется, «в струю». Она уловила некий общественный запрос, или мейнстрим. Как бы кто-то не относился скептически к «основоположникам научного коммунизма», но им не откажешь в известной проницательности и способности логично мыслить. А присущая им изрядная доля цинизма позволяла им разоблачать ту подоплёку, которая была бы неприятна многим творцам и участникам происходивших событий. «Удивительно, что Дарвин узнал в мире животных и растений своё английское общество с его разделением труда, конкуренцией, завоеванием новых рынков, “изобретениями” и мальтусовской “борьбой за существование”»[4], – иронично написал Маркс Энгельсу 18 июня 1862 года.
Вот это открытие – естественный отбор в борьбе за существование – и стало тем ноу-хау, что вписало имя Дарвина золотыми буквами в современную мифологию науки.
Но Дарвин не сам придумал термин «борьба за существование». За шесть десятилетий до опубликования «Происхождения видов», в 1798 году, соотечественник Дарвина Томас Мальтус выпустил свою знаменитую книгу «Очерк о законе народонаселения». В ней он и показал, что в человеческом сообществе действует такой всемогущий фактор, как борьба за жизненные ресурсы. Дарвин всего лишь перенёс этот теоретический закон на мир животных и растений и придал ему вид всеобщего закона природы.
Но и это ещё не раскрывает глубинного смысла первоначальной идеи Дарвина и не объясняет успеха его учения. Его книга называлась “On the Origin of Species by Means of Natural Selection, or the Preservation of Favoured Races in the Struggle for Life”. В дословном переводе на русский язык заглавие должно звучать так: «О происхождении видов посредством естественного отбора, или Предохранение избранных рас в борьбе за жизнь».
3
А. В. Марков. Рождение сложности. – С. 258.
4
Цит. по: Т. Юнкер, У. Хоссфельд. — С. 70.