Страница 8 из 11
Политический смысл всей этой переориентации – признание факта сосуществования государств с различным социальным строем. В этих условиях каждая революция делает максимум для укрепления своих позиций внутри страны и в меру возможностей – для мировой. Эта позиция предполагает проведение политики сохранения международного мира. Сталин уже в 1923 г. показал себя сторонником этой концепции, когда не согласился с предложениями Троцкого, настаивавшего на помощи Германии и упрекавший Сталина за то, что он не захотел пойти на риск.
Но осенью 1929 г. начался мировой экономический кризис, и угроза войны обострилась, поэтому И. В. Сталину пришлось несколько развернуть проблему предстоящей войны, акцентируя внимание на ее оборонительном характере войны. В этих условиях и появляется новый лозунг по линии внешней политике – оборона, который в 1930 г. формулирует так: ни пяди чужой земли не хотим мы, но и своей земли, своей земли мы не отдадим никому ни вершка.
Теперь И. В. Сталин обеспечивал признание в СССР своего курса как генеральной линии во внешней политике. «Каждый раз, – говорил он в докладе XVI съезду ВКП(б), – когда капиталистические противоречия начинают обостряться, буржуазия обращает свои взоры в сторону СССР: нельзя ли разрешить то или иное противоречие капитализма, или все противоречия, вместе взятые, за счет СССР, этой… цитадели революции»[23]. «Наша политика есть политика мира», говорил он, и заявил, что «эту политику мира будем вести и впредь всеми силами, всеми средствами» и конкретизировал ее, сказав: сделав, что «Ни одной пяди чужой земли не хотим. Но и своей земли, ни одного вершка своей земли не отдадим никому»[24]. Эта установка прошла через все 1930-е годы и отразилась в чеканной фразе песни из кинофильма «Трактористы»: «чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим».
О том, насколько серьезно стояла проблема войны для СССР в виду экономической отсталости его от своих потенциальных противников в предстоящей войне, И. В. Сталин сказал в своем выступлении на I-й Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности 4 февраля 1931 г.: «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут»[25].
Эта оценка, поразительная по своей точности относительно времени наступления тяжелейших испытаний войной, также прочно вошла в сознание советских людей и стала важным фактором, определявшем необходимость напряженнейшего труда во избежание обрисованной Сталиным перспективы уничтожения.
В этих условиях никто в СССР не мог планировать развязывания не только мировой войны, но и локальной, в которой он неизбежно оказался бы против той или иной коалиции с участием сильнейших стран мира. Вопрос о мировой революции и перспективах оказания ей военной помощи со стороны СССР в это время уже утратил свою былую актуальность.
Для СССР в это время вызванная им война, даже локальная, могла означать только одно – войну со всем капиталистическим миром и неизбежное поражение в ней. Спровоцировать мировую войну, для того чтобы СССР воевал на стороне одной из группировок империалистических государств, советское руководство не намеревалось, да и не могло, а надеяться на то, что оно, спровоцировав ее, останется в стороне от нее – оно тоже не могло.
Конечно, при благоприятных условиях он мог постараться использовать войну между ведущими капиталистическими государствами в интересах ослабления всей империалистической системы, глубоко враждебной СССР, в том числе и с помощью своего включения в военный конфликт в подходящий момент. Однако готовность к этому не является основанием для утверждения о стремлении советского руководства обострять международный политический кризис для его развязывания в мировую войну.
В январе 1934 г. на XVII съезде ВКП(б) Сталин более подробно обрисовал политику СССР в отношении мира и войны. «Наша политика ясна, – говорил он. – Она есть политика сохранения мира… СССР не думает угрожать кому бы то ни было и – тем более – напасть на кого бы то ни было… Но мы не боимся угроз и готовы ответить ударом на удар поджигателей войны. Кто хочет мира и добивается деловых связей с нами, тот всегда найдет у нас поддержку. А те, которые попытаются напасть на нашу страну, – получат сокрушительный отпор, чтобы впредь неповадно было им совать свое свиное рыло в наш советский огород»[26].
В 1936 г. Нарком обороны СССР Ворошилов К. Е., выступил на митинге в Киеве, сказал: «Если враг нападет на Советскую Украину, на Советскую Белоруссию или на другую часть Союза, мы не только не пустим врага в пределы нашей родины, но будем его бить на той территории, откуда он пришел»[27]. Иногда тезис о том, что мы будем бить врага на чужой территории, представляется в качестве свидетельства об агрессивных планах СССР, о намерении напасть на кого-либо. Однако здесь ясно сказано о попытке агрессии против СССР, о том, мы не пустим врага на свою территорию, следовательно, боевые действия против этого агрессора будут вестись на его территории.
Ограниченный экономический и военный потенциал СССР, а также условия капиталистического окружения, возможность консолидировать соседние с СССР страны и других его врагов для войны с ним, не позволяли поставить в повестку дня даже возвращение тех территорий, от исторических прав на которые советское правительство не отказывалось и официально заявляло о их сохранении (Бессарабия, оккупированная Румынией в 1917 г. и присоединенная к ней в 1918 г.).
Итак, локальные войны, не решая проблемы выживания СССР и начала мировой социалистической революции, были способны только затруднить или остановить процесс развития СССР и укрепления его обороноспособности. Мировая война была еще менее нужна СССР, поскольку она могла для него означать лишь войну против коалиции, которая во всех отношениях превосходила бы военные возможности СССР. Продление мира время было выгодно СССР на его развитие и укрепление. Все это заставляло руководство СССР, избегать конфликтов, способных втянуть СССР в тяжелую для него войну и всемерно укреплять свою обороноспособность, о чем свидетельствуют как официальные заявления советских руководителей, так и военные планы.
С развитием мировой революции в СССР связывали упрочение политических позиций СССР и социализма в мире. Но саму эту революцию не предполагали делать «руками СССР». С его помощью, но не «его руками». Этот подход был реализован в программе развертывания РККА, подготовленном весной 1938 г.
В «Записке начальника генштаба Красной Армии наркому обороны СССР маршалу Советского Союза К. Е. Ворошилову о наиболее вероятных противниках СССР» от 24 марта 1938 г.[28] такими противниками названы Германия, Италия, поддерживающие их Япония и Польша, находящаяся «в орбите фашистского блока», но пытающаяся «сохранить видимую самостоятельность своей внешней политики». Они «ставят своей целью доведение политических отношений с СССР до вооруженного столкновения». Следовательно, от них исходит инициатива в войне против СССР, который не вынашивал планов нападения на них.
Вместе с тем отмечалось, что к войне с СССР они по разным причинам еще не готовы. Ожидание агрессии с их стороны в отношении СССР проявляется в намерении Генштаба встретить ее активной обороной, предполагавшей защиту определенных позиций и затем переход в контрнаступление на территорию противника с решительными целями. Соответствующие положения встречаются во многих частях документа, мы отметим только те из них, которые связаны с действием Красной армии на важнейших стратегических направлениях[29].
23
Сталин И. В. Соч. Т. 12. с. 255.
24
Сталин И. В. Соч. Т. 12. С. 260, 261.
25
Сталин И. В. Соч. Т. 13. С. 39.
26
Сталин И. В. Соч. Т. 13. С. 305.
27
https: // picturehistory.livejournal.com/4690969.html
28
1941 год. Т. 2. М.: Междунар. Фонд «Демократия», 1998. С. 557–571.
29
Там же. С. 557–558.