Страница 82 из 93
Напрочь вылетело из головы, что Хромов должен стать «героем дня» после задержания. Он и звонил к тому же, рассказать видно хотел. Да когда в наушниках авиационных ходишь и трубы разогреваешь для плавки, не сильно об этом думается. Надёжность нужна, сосредоточение к делу.
— Ага. Степанычу телек, кстати, сразу вернули. Под расписку, — уточнил Стасян. — Остальное в течение месяца получит. На описи осталось.
— Улики, значит. Понятно. Как там Степаныч?
— Всё с ним хорошо. Радуется, про мировую интеграцию в глобальные процессы слушает, про баян забыл. Просто так матерится. Что-то про Вангу рассказывал, но я не особо слушал.
— Да хер с этой Вангой! Ты как в госпиталь попал? — снова прервал Глобальный. — Ещё и военный.
— Да как, как? Чудом, — выдал вновь расплывчатую суть крановщик, на мысли которого влияли химические вещества. Но не со зла, а сугубо из медицинских показаний. — Подарки, значит, подарили. Потом сидели, выпивали. Все вокруг красивые, нарядные, в форме парадной. И я в пиджаке с карманами.
Голова Бори уже тоже работала плохо. Долго держать внимание не получалось.
— В смысле в пиджаке? — потёр глаза Боря. — Где взял? А… чё-то помню. Участковый подогнал?
— Да, капитан подарил. С туфлями, — тут же похвастался пациент военного госпиталя. — Точнее, они с Кишкой и Сомом скинулись на материал, а мать пошила.
— Чья мать?
— Так сотрудника.
— Сотрудника чего?
— Боря, блядь, остановись! — воскликнул чуть громче, чем следовало Стасян. И тут же рядом предложили заткнуться с веским аргументом «или пизды получишь».
— Я сейчас запутаюсь, — добавил крановщик тише. — Не сбивай.
— А, хорошо, — сбавил обороты и Боря. Но тут же уточнил. — Так Хромов теперь майор?
— Ой… это сложный вопрос, — прикинул Стасян. — Вроде бы майор, но это не точно. Понимаешь, за его звёздочки ещё не пили. А теперь вообще сложно будет. Челюсть у него выбита. Хотя… пить вроде может. Через трубочку. Но на стоматологе разорится.
— Так что случилось? — вновь подвёл к главному вопросу засыпающий за рулём сантехник.
— Так то и случилось, что всё и сразу, — снова сказал крановщик так, что побить его захотелось. За подробные описания. Да вроде не за что бить. И негоже — пострадавших трогать. А там вроде как все через одного раненные и контуженные.
Боря рыкнул. На том конце намёк поняли, и к сути вернулись, перестав лить воду как одна знаменитая писательница с большой, но пустой головой, что имела свойство рассказывать обо всё и ни о чём разом, создавая из этого целую индустрию ваты катания.
— Ты суть! Суть давай!
— Всё вроде бы хорошо было, — продолжил крановщик, зевнул. — Потом я начал фокусы спортивные показывать. Ну как фокусы. Мне кусок металла дают, я гну. Сгибаю, то бишь.
Боря зарычал громче, так как не собирался слушать этот рассказ до утра. Спать, конечно, можно и во внедорожнике. Откинул сиденье — и уже почти кровать. Или на заднее лег, руку под голову подложил — тоже подушка.
— Стою, значит, гантели гну. Никого не трогаю. А в майоре вдруг коньяк заговорил. Подскочил, подбежал, вспылил.
— И что? Ударил?
— Да если бы, — протянул Стасян. — Так оно может быть вернее вышло. А не так, как случилось.
— Стасян! Короче!
— Так я и говорю как можно короче. Дай, говорит, гантель проверить. Чего ты нам тут детский сад устроил, говорит. Обидно так кричит, волнуется, слюнкой изо рта брызжет. Ну да я не брезгливый. Просто за пиджак жалко. Мать Кишинидзе всё-таки старалась.
И тут Боря понял, что мысли — это просто буквы, что складываются в слова. А слов должно быть много. Чтобы было что читать, слушать, а иногда и снимать по этому «сюжету» фильмы, чтобы было что ещё и смотреть.
— А ты чего?!
— А чего я? — немного заплутал в дебрях размышлений крановщик. — Ой, маме забыл позвонить.
И тут Боря так же понял, что если судьба пишущего — обрекать читающего на убийство времени, ничем его не наполняя взамен, а лишь развлекая, то подобных писателей следовало бы цензурировать, а не продвигать на переполненный чепухой рынок книг, которых всё равно читать некогда до выхода на пенсию.
— Так и чего ты?! — почти не выдерживал Боря этого диалога, что перерастал в допрос с размягчением мозга.
«Но, если общение с человеком после наркоза ещё можно понять. То как можно понять отсебятину так называемых писателей, что просто плодят пустоту, порождая биомассу потребителей?», — не выдержал и включился внутренний диалог на ночь глядя. И, словно прикурив от трубки, добавил философски: «Всё это — баланс спроса и предложения, Боря. Проблема в том, что многим удобно быть пустыми. Иначе придётся работать. Работа это всегда — состояние особого мышления. Не включая головы, настоящей работы не выйдет. Потому что работа — всегда процесс творческий. Иначе — переделывай».
Боря спорить не стал. Но безумно хотел выспаться, чтобы назавтра разгрести все дела и как следует поработать. И поэтому снова воскликнул:
— Стасян!!!
— А, так я и говорю, что протянул гантель на вытянутой руке. Держи, говорю, — ответил крановщик, словно от чего-то отвлекаясь. Рядом вроде бы даже послышалось «да завали, бля!», но у крановщика руки длинные, а костыли на раз-два ломает.
— Он её пытался двумя пальцами взять, — продолжил Стасян почти совсем тихо. — Типа надувная, думал. И не удержал, конечно. На ногу себе уронил. Обиделся чего-то потом. Как давай кричать и охать. Уволю, говорит.
— Так, а почему ты в госпитале? — уточнил Боря. — ТЫ, а не он!
— Так а полковник какой-то и говорит «Кого, ты блядь, увольнять собрался? Фокусника?». И давай ржать. Однокашник он Вездесуева или друг детства, вроде. Так по лицу и не скажешь. И весь зал угорать начал, как майор на одной ноге по сцене скачет, а уволить уже никого не может. Сначала, значит, все военные подхватили. Ну, в целях поддержать товарища полковника. Солидарные типа. Ну а потом по инерции и полицейские. Только Хромов подскочил, по столу кулаком ударил и говорит такой, не позволю, мол, товарища майора обижать. И все уже полицейские такие — да, не позволю. И ржать прекратили даже. Кричат военным заткнуться зачем-то. Один даже соком облил другого. Хромову первому табуреткой по челюсти прилетело. Это последнее, что помню. Очнулся на полу. Смотрю, гантель на ноге, а нога пополам. А вокруг, боря, хаос, как на рынке в чёрную пятницу. Гости от доблестных войск дерутся во всю с гостями от внутренних служб. Первых меньше, но у них по физкультуре показателей больше. А вторых больше, пузами задавили и всё тут.
Боря уже мало что понимал, протянул только:
— Ну даё-ё-ё-ёшь. Гантелей то по ноге зачем? Как позволил?