Человеческая оболчка

Юрий ворвался в комнату. — Ты охренел? Куда ты собрался?

— Дальше. Попробую забрать хоть одну семью.

— Сиди и выздоравливай, глупый мальчишка!

— Да брось, ты ведь и сам сидишь на иголках, ожидая гостей! — Айзек глядел своими серыми, блестящими глазами на старика, что пытался загородить проход.

— Тебе же сказали, что спрячут, если будет необходимость!

— Не могу я так!

— Да ты обезумел. Я же вижу это!

— А ты нет? От своего горя! — парень постарался смягчить голос, понимая, что говорит не самые приятные вещи. — А Оккер от власти? А Александр с Семеном, от безысходности? Головорезы от жажды убийства. Религиозные фанатики. Люди, что сидят тут и ждут, когда город вымрет. Даже девушка Ханна, про которую я рассказывал, была безумна.

— Исаак…

— Юрий. Я видел достаточно, чтобы сложить впечатление. И плохого было больше.

— Но ведь ты не хочешь сдаваться?

— Нет. Я думаю, что надо попробовать. Хорошего и так осталось мало, в этом злобном мире. Я должен попробовать сделать хоть что-то.

— Ты стал оживленнее. Меня это радует.

— И одновременно пугает, да?

— Да.

— Ну тогда я пошел. Я вернусь через несколько дней, независимо от результата. Не переживай, старик, все будет хорошо.

— Исаак… — не в силах спорить с парнем Юрий отошел от двери, которую преграждал собой. — Ты только борись со своим безумием. Оно застилает тебе глаза, и однажды ты перестанешь видеть реальную картину мира. Это я тебе, как опытный, говорю.

— Спасибо, что беспокоишься. Я пошел!

— Погоди, — Юрий хромая добрался до своей куртки, что висела в коридоре и достал из кармана свою целую маску. — Я буду тебе только мешаться из-за ноги, возьми хоть ее.

Айзек положил больную руку на плечо старика, а указательным пальцем левой руки ткнул в свою маску, что была уже на голове. — Я думаю, что моя, все-таки, выглядит круче.

Парень усмехнулся и вышел из клиники, пытаясь избежать разговора с Марией, которая точно закатила бы скандал. Юрий его понимал, хоть и был против такого решения. Он знал, что Семен использовал Повал как предлог, чтобы залатать раненую душу солдата, но пытался не упускать из виду безопасность городка.

Айзек шел домой. Впервые он так долго отсутствовал. Следы Юрия, что пару дней назад бывал там, уже занесло снегом и сравняло с общей гладью пустыни. Он рисовал в голове, как люди будут рады его видеть, как он привезет их в Повал, начнет знакомить с местными. Как они начнут работать, воспитывать детей, жизнь закрутится вновь.

Сначала одних, потом других. Так, мало-помалу, он спасет столько, сколько сможет, а вскоре они и сами начнут себе помогать. Нужно только начать. Старик сказал, где стоит машина. Он проверил все, что было внутри, и Айзек уже придумал план, как воспользоваться тем немногим, что досталось вместе с трофеем. Парень взобрался на гору, зашел в свой родной, опустевший и промерзший дом, в котором больше не тлели угли и не светили лампы. Парень взял в дорогу подмерзшую еду, что хранилась у них в ящике у входа, взял котелок, пару поленьев, на всякий случай и погрузил это все в машину, проверяя, как открываются задние двери фургона. Он осмотрел технику, пересчитав все следы от пуль, которые так и не смогли пробить тяжелый железный корпус и принялся ждать темноты, не забыв заглянуть за деревянный ящик, скрывавший прыгаля, которого медленно заносило снегом.

— А тут ничего не меняется, — улыбнулся парень.

Подняв все тумблеры, что находились на приборной панели, Айзек вдавил пальцем небольшую черную кнопку. Машина лениво затряслась, но вскоре ритм набрал обороты и мотор заработал, прогревая себя от долгого холодного сна. Несколько минут парень сидел в холоде, но печка начала гонять теплый воздух, и он снял с себя капюшон. В три подхода, несколько раз остановив мотор, своими небрежными движениями Айзек развернулся на маленьком плато у входа в пещеру и начал спускаться с горы. Быстро минуя все неровности, он выскочил на гладкую дорогу, и уже освещая путь светом мощных фар, помчался вперед, огибая горный хребет. Он перещелкивал передачи вверх, испытывая невероятное наслаждение, впервые осознанно ведя такую необычную технику. Мощность большого двигателя, рычащего на всю округу, не шла ни в какое сравнение со снегоходом, что устало жужжал, лениво проворачивая пластиковую гусеницу. Тут гусеницы были стальные, тяжелые, но резво крутясь они давали понять, как много сил у этой машины.

— Вот бы мне столько неиссякаемой силы, — думал про себя Айзек. Его завораживало то, как хорошо откликается техника на любое нажатие педалей, как плавно переключались шестеренки, под полом машины. В его голове, в самом плохом исходе, он мчался бы на снегоходе, в надежде встретить в кольце гор хоть одну живую душу. Но сейчас все шло как нельзя лучше, теперь он точно знал, что техника вывезет всех, кого он сможет найти.

За несколько часов он подобрался к перевалу, который давал доступ к сокрытому за горами. Небо было еще темное, хотя до рассвета оставалось не так много времени. Айзек выключил фары и поехал, как можно медленнее, двигаясь с внутренней стороны хребта, будучи в природном кольце Пан Оптикума. Место, где стальные и каменные кольца почти соприкоснулись, он выбрал отправной точкой, и заняв нужную позицию, в паре километров от места предполагаемого выхода людей. Айзек окопал белым снегом темные, бросающиеся в глаза гусеницы, завешал украденными простынями правый борт машины и отошел подальше, чтобы убедиться, что машина не бросается в глаза. Оставалось только надеяться, что в столь ранний час никто его не видит.

Айзек даже не знал, следят ли за периметром местные, но сделал все, чтобы быть незамеченным. Набросав под машину как можно больше снега, он придавил простыни и вернулся внутрь, наблюдая через небольшую прорезь в белой ткани, что как раз попала на пассажирское правое окно. Мотор заглох и в кабине стало холодно. Айзек укутался теплее, вглядываясь вдаль.

В темноте ночи было трудно разобрать, прибавилось ли тел, но парня это сейчас мало волновало. Он ждал. Ждал, когда его не найдут в Повале. Ждал, когда станет безопасно. И больше всего он ждал людей, что будут ему благодарны, за спасенные жизни.

— Интересно, как там Ханна…. Даже ведь до Дана добралась, чтобы про меня узнать. Надо будет передать ей записку, что ли, как закончу тут, — Айзек сидел на пассажирском сидении, поглаживая правую израненную руку, которая на холоде стала болеть чуть меньше. Казалось, будто скоро можно будет снять бинты. Айзек поднял руку перед лицом, пытаясь вглядеться, покуда отрезан его пялец. — Эххх… Не надеть мне обручальное кольцо, про которое говорил когда-то старик.

Глава 17

Любящие родители

Дни пролетали мимо, сменяя друг друга в спешке. При свете дня Айзек спал, а вот по ночам он смотрел в оба глаза, не мелькнет ли чего у стены. Дымовые шашки, что старик нашел в этой машине, всегда были под рукой. Парень от скуки перерыл все, что было в кузове, изучив до мельчайших деталей. Тут и вещи, вроде запасных ботинок или штанов. Автомобильный хлам: цепи, наборы с инструментами, канистры с топливом. Даже все, что нужно, чтобы прожить пару дней в кузове, вроде сухого горючего, маленькой печки и запаса вяленого мяса.

Айзек ел немного, разогревая еду на приборной панели по ночам, когда можно было запустить мотор, не боясь, что кто-то увидит сизый дым. Время под звездным небом тянулось медленно, а солнечные дни пролетали в мгновение ока. Айзек, почему-то, искренне верил рассуждениям старика, что людей выгоняют только по ночам, и ждал их именно в темноте. Но никто не появлялся. Четыре дня пролетели. Коросты на брови и спине начинали жутко чесаться, и Айзек иногда скидывал с себя куртку, чтобы проветрить свою спину. Этому научил его Юрий, ведь без доступа воздуха раны затягиваться будут очень плохо, а Айзек сейчас относился к этому очень серьезно. Без одной руки было очень трудно, но труднее было бы без глаза, да еще и спины в довесок.

В редкие минуты любопытства парень наблюдал, как над высокой стеной клубится дым. Он сидел и думал о том, каков же быт там, внутри. Как живут люди, чем они занимаются, и что же такое они делают, чтобы земля оставалась теплой. Айзек и представить не мог, сколько же там людей. Да, масштабы были не очень схожи с Ред Вотер или Востоком, эта стена сразу задавала высокую планку, давая понять, что город невероятно большой. Даже все это железо для стены нужно было где-то найти, а было его тут немерено.