Страница 5 из 16
Санредам П. Я. Интерьер церкви св. Якоба в Утрехте. 1642. Д., м. Мюнхен. Старая Пинакотека
Хоох П. де. Во дворе. 1650-е. Х., м. Амстердам. Рейхсмузеум
Рембрандт ван Рейн. 1654. Портрет старика в красном. Х., м. ГЭ
Особое место в европейской культуре принадлежало Англии. В ее искусстве барочно-классицистическая тенденция боролась с реалистической.
В такую противоречивую художественную среду погружался Петр Великий во время заграничных путешествий. Она формировала его вкусы и художественные представления. С ней он сравнивал культуру России и отбирал все полезное, по его мнению. Личные вкусы царя во многом определили пути развития отечественного искусства и облик новой столицы.
1.1.3. Художественные вкусы Петра Великого
По выражению В. О. Ключевского, за границей Петр I проводил большую часть времени, в «мастерской европейской культуры». Лейбниц вспоминал: «Он больше восхищался некоторыми хорошими машинами, чем собранием прекрасных картин, которые ему показывали в королевском дворце»[6]. «Полный оркестр… скоро должен был умолкнуть по приказанию царя, который небольшой охотник до музыки»[7]. Дух буржуазного практицизма был ему очень близок. Коммерцию, навигацию, точные науки он ценил выше всех искусств вместе взятых. Его художественные вкусы сложились под влиянием протестантских стран, особенно Голландии. Не случайно «Парадиз» начал строится на голландский манер.
Ему нравилась живопись «малых голландцев», жанровые сценки с веселым, пусть и грубоватым застольем, телесным и душевным здоровьем. Особое восхищение царя вызывали марины – морские пейзажи. Абрахама Виллартса и бывшего корабельного капитана Адама Сило, из-под ремесленнической кисти которых подобные вещи выходили чуть ли не каждый день, он считал лучшими мастерами.
Брауэр А. 1630-е. Крепкий напиток. Д., м. Франкфурт-на-Майне. Штеделевский институт
В 1717 г. Петр I посетил Францию. Роскошь и помпезность придворного искусства шокировали его. Он отказался жить в отведенном ему отеле и потребовал чего-нибудь попроще. «Не доведет эта роскошь до добра французского короля» – пророчески предрекал Петр I. Он вообще не любил обширных помещений. Большому Петергофскому дворцу предпочитал миниатюрный Монплезир, а величественные резиденции строил, следуя политической необходимости. Вряд ли он предвидел, что его дочь Елизавета, если не превзойдет, то будет на равных состязаться в роскоши с французским и австрийским дворами.
Остаде А. ван. 1637. Драка. Д., м. ГЭ
Сило А. Морской бой. Х., м. Тула. ОХМ
В европейском искусстве Петра I и его единомышленников привлекали «приузорность», архитектурные ордера, ренессансная и барочная скульптура, общеевропейский язык аллегорий, источником которого была античная история и мифология. Интерес к античности, ставший с середины ХVIII в. основополагающим принципом классицизма, тоже возник в петровское время.
Художественные вкусы императора развивались. Из длинного ряда фламандских и голландских художников он стал выделять подлинных гениев – Брейгеля, Рубенса, Рембрандта, заинтересовался искусством Возрождения. Под конец жизни его охватила страсть к художественному коллекционированию. Русские дипломаты получили приказ скупать за рубежом произведения искусства, а сам он затеял упорную, но безрезультатную тяжбу с магистратом города Данцига, не желавшим продать алтарную композицию Ханса Мемлинга «Страшный суд».
Мемлинг Х. «Страшный суд». Алтарь. 1466–1473. Д., м. Гданьск. Нац. музей
О литературных пристрастиях Петра Великого сведения крайне скудны. Видимо времени для чтения художественной литературы у него не было. Тем не менее, в его бумагах был найден перевод комедии Мольера «Драгыя Смеянныя» («Смешные жеманницы»), сделанный в 1708 г. О знакомстве царя c европейской литературой свидетельствует анекдот, записанный А. К. Нартовым: «Государь, отъезжая к Дюнкирхену и увидя великое множество ветряных мельниц, рассмеявшись, Павлу Ивановичу Ягушинскому сказал: «То-то бы для Дон-Кишотов было здесь работы!» Даже если государь и не читал Сервантеса, то с точки зрения современной педагогики, – проявил компетентность.
Неуемная энергия царя находила разнообразные выходы: он строил корабли, занимался токарным делом, раскладывал товары на лотках продавцов в «правильном» порядке, рвал зубы, делал хирургические операции, препарировал трупы. Не была чужда ему и художественная деятельность. Петр I пел с дьяками во время торжественных богослужений, любил гравировать, собрал большую библиотеку по архитектуре. Считая себя вполне квалифицированным зодчим, он был убежден, что хороша только та архитектура, которая отвечает практическим надобностям. Петр I сам составил эскизы Петропавловской крепости, Адмиралтейства, Летнего сада, Петергофского парка, собственными руками строил образцовые мазанки, проектировал новые улицы, указывал места шпилей. Ему принадлежит идея непрерывной фасадности невских берегов, заимствованная из Амстердама и Гааги. Это создавало иллюзию освоенности огромных пространств и за счет общей стены соседних домов экономило строительные материалы.
Практицизм вкусов Петра Великого имел ряд негативных последствий. В России не существовало понятия ХУДОЖНИК. Артист, живописец, скульптор, архитектор приравнивались к мастеровым – каменщикам, малярам, портным. Они принимали присягу и являлись государственными служащими или крепостными государства. Граница между этими категориями была весьма зыбкой. Вот что пишет, например, президент Академии наук Шумахер об одном из мастеров Гравировальной палаты: «который Лифляндскую карту грыдоровать начал, от нас ушел, и я подал о нем известие в полицымейстерскую канцелярию, чтоб его сыскать, и когда он сыщется, то я его заставлю в железах работать»[8]. Подобное отношение к художнику было обычным. Архитектор и рисовальщик Федор Васильев чем-то прогневал обер-комиссара князя А. М. Черкасского, ведавшего архитектурными работами в столице. За это князь, не имея на то никаких законных оснований, подверг Васильева жестоким побоям, без суда и следствия конфисковал все его имущество, заковал в кандалы и больше года продержал в подвале Канцелярии городовых дел.
Талант не имел сколь-нибудь серьезного значения. В указе об основании Академии художеств Петр I велел зачислять туда всех незаконнорожденных, независимо от способностей. Сходными соображениями он руководствовался и при назначении жалования иностранным мастерам: «Французу всегда можно давать больше жалования: он весельчак и все, что получает, проживает здесь. Немцу…должно давать не менее, ибо он любит хорошо поесть и попить и у него мало из заслуженного остается. Англичанину надобно давать еще больше. Он любит хорошо жить…Голландцам должно давать менее; ибо они едва досыта наедаются для того, чтобы собрать больше денег. А итальянцам – еще менее, потому что они обыкновенно бывают умеренны и у них всегда остаются деньги…»[9].
6
Цит. по ст. Левинсон-Лессинг В. Ф. Первое путешествие Петра I за границу // Левинсон-Лессинг В. Ф. История картинной галереи Эрмитажа (1764–1917). Л.: Искусство. 1985. С. 307–347.
7
Дневник камер-юнкера Берхгольца, веденный им в России в царствование Петра Великого с 1721 по 1725 год // Петр Великий. М.: Пушкинский фонд. Третья волна. 1993. С. 184.
8
Материалы по истории Императорской Академии наук. Т. 1. СПб. 1885. С. 386, 399.
9
Цит. по кн. Овсянников Ю. М. Доменико Трезини. Л.: Искусство. 1982. С. 231–232.